Крис Брэдфорд - Кольцо Неба

Джек лишился дара речи. Он четыре года мечтал об этом, преодолевал препятствия, они с друзьями жертвовали, и все это было ради этого момента. Он не знал, смеяться ему или плакать от радости.

— Что сказал капитан? — спросила Акико по-японски, встревоженная выражением лица Джека.

— Я… уплыву домой, — ответил он.

Сначала они молчали, а потом Йори захлопал в ладоши:

— Слава богам!

— Слава нам , — сказал Бенкей, улыбаясь шире, чем кошка на его коленях, они принялись праздновать хорошую новость.

После ужина Джеку и его друзьям показали их каюту для ночлега. Акико дали отдельную каюту по милости одного из матросов, все остальные спали в одной комнате. С досок на потолке свисали гамаки. Бенкей взобрался на один из них и упал, удивив всех.

— На полу удобнее! — сказал Бенкей, потирая спину и устраивая свою сумку как подушку. Кошка легла рядом с ним и мурчала. — Я же говорил, так удобнее.

Джек легко забрался в свой гамак. Сабуро и Йори мучались со своими, потом сдались и устроились на полу рядом с Бенкеем. Устав от тяжелого дня, они быстро уснули.

Заложив руки за голову, Джек лежал на спине, все еще не веря в свою удачу. Гамак покачивался вместе с кораблем, он засыпал. Он успел лишь подумать о сестре и о возвращении в Англию.

Джек уставился на пистолет.

Он проснулся из-за удара по ребрам, открыл глаза и увидел направленный на себя пистолет, что держал один из матросов. Рядом с ним стоял капитан Спилберген.

— Прости, Джек, — сказал капитан. — У меня не было выбора.

— Но… вы сказали, что на борту «Осиандера» я в безопасности.

— Даже будь ты голландцем, я не смог бы тебя спасти, — вздохнул он. — Бугье Нагасаки угрожал отобрать разрешение на торговлю здесь. Он поймал нескольких моих матросов. Они погибнут, если мы не отдадим тебя самураям Сёгуна.

Джек взглянул на друзей, на них тоже были направлены пистолеты.

— Можете отдать им только меня? — взмолился он.

Капитан с сожалением покачал головой.

— Боюсь, жизнь за жизнь. А я должен спасти своих матросов. Ничего личного.

Джек упал с гамака. Его сумку и мечи забрали. Но они еще могли вырваться отсюда.

Капитана заставили. Это не его вина.

Джека и его друзей вывели на палубу. Щурясь от солнечного света, Джек заметил Акико у главной мачты, она склонила голову с покорным видом.

— А ведь почти получилось, — прошептала она, когда их повели по трапу. — Как жаль, что мы расслабились.

— Не надо, — ответил он. — Я и мечтать не мог добраться сюда с тобой.

У корабля их уже ждали самураи Сёгуна в черно-золотой броне. Сорок воинов смотрели на добычу, желая скорее получить в свои когти предателей. Перед ними на коленях стояли пятеро матросов, мечи были прижаты к их горлам.

— Прекрасное начало дня! — отметил Бенкей, зевая и почесывая затылок.

Капитан привел Джека и его друзей на причал. Бугье, невысокий мужчина с желтой кожей, впавшими щеками и тонкими усами, поприветствовал капитана Спилбергена.

— Рад, что мы пришли к верному решению, — сказал он с натянутой улыбкой.

Махнув рукой, он приказал освободить голландцев.

Капитан фыркнул и передал ему пленников. Самураи Сёгуна выступили вперед и, не церемонясь, повели Джека и его друзей прочь.

Солнце палило сверху, воздух был влажным и горячим. Даже ветер никак не спасал.

Капли пота катились по лбу Джека. Но он не мог их вытереть. Его руки были связаны, а все тело — привязано к деревянному столбу. Целый ряд кольев появился в гавани этим утром. Был слышен грохот, пока столбы устанавливали на твердой земле. Акико была привязана слева, Йори — справа, а Бенкей и Сабуро — к последним двум.

Облаченный в лиловую накидку катагину и золотое церемониальное кимоно, бугье с желтым лицом с довольным видом следил за приготовлениями, ходя мимо. Он проверил их путы, убедившись, что им больно. Он приказал самураям Сёгуна сделать арену для этого представления, окружить это место, не дав и шанса сбежать… или спастись.

Беспомощный Джек мог лишь смотреть на небеса, прося помощи. Но беспощадное солнце смотрело на него в ответ, а вдали за морем собирались темные тучи, предвещая печальный конец.

У каждого кола появилась гора хвороста, достающая до их ног. Об их казни сообщили в Нагасаки, местные жители сносили по приказу хворост. К полудню горы доставали до колен, а в порту собрались зрители — торговцы, самураи, фермеры, монахи и даже семьи с детьми. Сожжение для них словно было зрелищем, которое нельзя было пропустить.

— Простите, что втянул вас в это, — обратился Джек к друзьям. — Я не знал, что все так закончится.

— Самурай рождается, чтобы умереть, Джек, — ответил Сабуро, смело подняв голову, хоть его голос и дрожал.

— Лучше сгореть, чем исчезнуть! — выдавил улыбку Бенкей. Но она быстро угасла, когда у его ног прибавилось хвороста.

Йори повернул голову и посмотрел на Джека.

— За горизонтом всегда есть то, чего не видно. Это не конец, — он посмотрел на остальных, пытаясь их подбодрить. — Сенсей Ямада говорил мне: «Не бойся смерти, бойся толком не прожить жизнь».

Посмотрев в глаза Джеку, Акико прошептала:

— Если я умру рядом с тобой, то я не зря прожила.

Джек не знал, что сказать. Друзья снова поражали его смелостью и верностью. Но при виде Акико сердце болело. Он не хотел, чтобы она умерла, чтобы его друзья умерли. У них еще были причины жить.

— Навеки связаны друг с другом, — сообщил он, отчаянно желая коснуться Акико. Слеза скатилась по ее щеке. — Навеки.

Бугье вышел из толпы и сообщил зрителям:

— Сёгун, правитель Японии, приказал сжечь этих предателей за их преступления!

Ответом ему был согласный гул. Джек дрожал от ужаса, когда зажегся факел, мужчина с ним приблизился. Восторг толпы все рос. Мужчины бросали камни. Женщины кривились от отвращения. Дети смотрели, широко раскрыв глаза. Джек не мог поверить, что им так нравится смотреть на чужие страдания.

Но он заметил и тех, что стояли и молчали с мрачным видом. Некоторые матери закрывала глаза детям, отворачивались сами. Монахи в соломенных шляпах склонили головы в уважении. И Джек узнал среди толпы Такуми и четверых фермеров. Слезы катились по их щекам, они безмолвно читали молитву за души Джека и его друзей. Джек понял, что не все хотят их смерти, ему стало легче.

Но это чувство угасло, он заметил другое лицо в толпе, которое не хотел больше никогда видеть. Бледное и полное ненависти лицо Казуки, пропитанная кровью повязка на животе. Он подошел к колу Джека.

— Ты сгоришь, гайдзин! — крикнул он. — СГОРИШЬ В АДУ!

Толпа молчала, факел завис над горой хвороста, не хватало только приказа бугье , и предатели сгорят. Джек не хотел перед смертью видеть лицо противника, потому повернулся к Акико. Она встретила его взгляд, и в ее глазах уже не было слез, там была любовь и дружба. И Джек ощутил спокойствие.