Наталья Девятко - Карта и компас [litres]

— Ты знаешь, что это? — спросил у нее Ярош, тоже глядя на странную преграду. — Я не ошибаюсь?..

— Не ошибаешься, — уголками губ улыбнулась Марен, не давая ему договорить. — Это заклятье. Как и встретившееся тебе в образе белокрылой птицы в приморском городке вблизи главного Элигерского порта. Пока только заклятья и их отзвуки, они ждут предателей и трусов, благодаря кому смогут воплотиться. Защитные чары корабля слабеют.

Солнце забрало бледность давней, сделав намного более человечной.

— Недобрый знак — встретить этот проклятый корабль. Он построен на сарконских верфях и когда-то давно был флагманом, а капитан «Астагора» — Нордин, безжалостный и жестокосердый человек. Не стоит тебе идти к нему на корабль.

Ярош не ответил.

Над преградой парила птица с янтарными глазами — пока лишь тень от вражеского заклятья. Корабль под черными парусами, наполненными ветром, пробил полупрозрачную стену, истекшую последним солнечным светом.

Настала ночь.

«Диаманта» догнала черный корабль, когда стемнело. Увидев темную глыбу на горизонте, Феникс хотела лететь, но подруга отговорила ее. К страшному капитану переговорщиком отправилась вампирша Магда, заверив, что тьма с тьмой скорее договорится.

Наверное, она была права. На «Астагоре» убрали паруса, будто окутанные живым мраком, и он остановился. Теперь пришел черед Яроша взять на себя роль парламентера. С ним на лодке поплыли Марен, Юран и, конечно, Феникс.

Нордин и Магда стояли на палубе, глядя, как они поднимаются по веревочному трапу. Здесь ее багрово-красное бархатное убранство было более уместным, чем на «Диаманте». Капитан черного корабля довольно усмехался, но вампиршу это, казалось, совсем не тревожило. Да, он был страшен, но не уродлив: чудовище жило в его мыслях и поступках, а не в чертах лица. Он был иным, вне морали или представлений о добре и зле, и это пугало больше всего.

Одежда проклятого капитана отличалась от пиратской, была темной, изысканной и похожей на ту, какую любят носить чародеи. Сам темноволосый, Нордин, вероятно, считался бы красивым, если бы не ледяные безжалостные глаза, заглядывающие в самое дно сердца.

— Очаровательная красавица сказала, что ты хочешь поговорить со мной, Ярош Сокол, — промолвил капитан «Астагора», когда все его гости оказались на палубе. — Так что тебе нужно?

Ярош замялся: он пожалел, что осмелился догнать этот корабль, но отступать поздно.

— Я слышал, — немного неуверенно начал пират, — что ты потопил торговое судно и взял много пленных.

— Это не торговое судно, — похвалился Нордин. — На нем были сливки общества и его отбросы, отправившиеся покорять чужие земли. Многие из тех людей нашли новый дом на морском дне. Ты меня осуждаешь, Сокол?

Он прищурился: вопрос был не из теперешнего, а из прошлого, словно часть давно забытой игры, что могла возродиться вместе с легендарным «Астагором». Этот корабль тоже живой, и волей своему капитану не уступает, это не «Диаманта», что любит своего капитана и согласна идти вместе с ним через бурю. Он сам притягивает к себе шторма, в которых гибнут и пиратские, и торговые суда. Этому кораблю не нравится присутствие чужаков и свободных людей — вот в чем его самое большое проклятье.

— Нет-нет, — засмеялся Ярош наперекор воле корабля и собственным чувствам. — Ты поступил, как поступил бы любой пират. Грабить и топить корабли — наше ремесло. Но… не мог бы ты отдать мне нескольких из них… или хотя бы продать?

— Потому что отбить их у меня ты не сможешь, — закончил мысль Яроша Нордин, но пират и бровью не повел, что проклятый капитан не ошибся. — Среди них нет ни одного пирата, Ярош. Зачем они тебе?

— На «Диаманте» недобор в команде, — соврал Ярош, и Нордин рассмеялся, не дав ему договорить.

— Врешь, Сокол. Ты пропах тайной. Этот запах я хорошо знаю… — проклятый капитан приблизился к Ярошу вплотную, хозяин «Астагора» был выше и величественнее, но пират не отступил. — Зачем тебе помогать этим никчемным людишкам, что будут аплодировать, наблюдая за казнью пирата? Зачем?

Ярош краем глаза видел, как Феникс знаком запрещает ему отвечать на вопрос, но даже маленькая ложь могла погубить их всех. Без правдивого ответа их не отпустит ни этот корабль, ни его капитан.

— Я расскажу тебе, — твердо сказал Ярош Сокол, — но только тебе, а не команде «Астагора».

— Ладно, — усмехнулся Нордин, широким жестом приглашая пирата в каюту.

Они говорили долго, ветер заледенел, а созвездия изменили расположение. Феникс и Юран уже начали беспокоиться, когда два капитана вернулись. Оба довольные, только Ярош очень грустный. Марен видела, что Сокол поспешно прячет карту, она предпочитала не встречаться взглядом с капитаном проклятого корабля.

— Приведите добычу! — приказал Нордин, а Ярош подошел к друзьям.

— У меня не было выбора, — шепотом ответил он на немой вопрос Феникс. — Иначе мы бы сами тут остались навсегда.

Команда «Астагора» выгнала на палубу пленников. Одни одеты в роскошные одежды, другие — настоящие оборванцы, но всех их объединяло общее чувство: они радовались ветру и звездам, которых могли больше не увидеть.

— Выбирай, Сокол. Но мою цену ты знаешь, — Нордин обернулся к ним.

— Знаю, — тихо подтвердил Ярош, доставая компас.

Стрелка затрепетала. От десятков испуганных глаз, молящих о спасении, хотелось завыть.

— Забери меня, — шепотом молил молодой толстяк по имени Алексей. — Мрак отберет мою душу. Не отдавай меня ему!

Стрелка качнулась, подтверждая, что парень сломается, приняв условия капитана «Астагора», чтобы сохранить жизнь.

— Его, — Ярош вывел первого из ряда.

— И меня… — разрыдалась женщина, стоящая рядом с Алексеем. — Спаси меня!

Но в ее глазах не было даже отблесков моря. Ярош, прикипев взглядом к стрелке, двинулся дальше.

Мысли третьего пленника были устремлены к памяти о тех, кого он оставил на берегу, и ничто новое, будь то борьба за жизнь или жажда приключений, не могли коснуться их. Он даже не посмотрел на пирата.

А потом Ярош встретился с взглядом темноволосой девушки. Красивой, но очень испуганной.

— Зло показывало мне разные ужасные картины, чтобы я подчинилась, — тихо сказала она. — Но я устояла. Это его месть.

Ярош с сочувствием смотрел в ее чистые глаза, где мерцали слезы, слабая, хоть и не сломленная воля не могла их сдерживать. Но стрелка сказала — нет.

Глаза двух других были полны только пустотой, они не верили, что могут умереть. А рядом с ними стояла чернявая девочка, похожая на птицу, молодую, еще не умеющую летать. Казалось, ребенок светится. Она была очень спокойна.