Стивен Каллахэн - В дрейфе: Семьдесят шесть дней в плену у моря

Я беру черный полотняный вкладыш от первого опреснителя, который я изрезал в самом начале плавания, и прикладываю лоскут к дыре, протершейся и донце второго, так, чтобы баллон своей тяжестью удерживал тряпицу на месте. Теперь у меня работают два опреснителя, на носу и на корме, в единственно доступных для частого обслуживания местах. Целый день я работаю, как живой насос, поддувая то один, то другой агрегат. Между делом я на всякий случай выливаю из водосборников накопившийся дистиллят, чтобы туда не натекло соленой морской воды. К наступлению ночи у меня накапливаются уже две пинты пресной воды. Каждая удача достается мне все более дорогой ценой. От изнурительной работы организм мой теряет много влаги. Не знаю, есть ли польза от этих трудов, которые выжимают влагу из каждой клетки тела. Я уже не витаю в облаках, тут уж не до жиру — быть бы живу, однако перед моим мысленным взором упорно стоят горы фруктов.

На следующий день перестаю ломать себе голову над тем, стоит ли поддерживать работу двух опреснителей. Сомнения разрешились сами собой, потому что у второго окончательно расползлось донце. Весь день я слежу за тем, чтобы работал оставшийся опреснитель, и стараюсь как-нибудь залатать испорченный. Сделав шилом ряд отверстий вокруг дыры, я продеваю в них парусную нить и пришиваю новое донце. Затем я пытаюсь заклеить шов изоляционной лентой, но толку из моей затеи не получается. Опреснитель не действует, несмотря на все мои старания.

К счастью, я постепенно начинаю разбираться в особенностях нового Опреснителя. Черный полотняный вкладыш смачивается морской водой, просачивающейся через клапан в верхней части агрегата. Его производительность зависит от того, как быстро намокает вкладыш. При переувлажнении он не успевает нагреваться, и избыток тепловатой соленой воды проникает сквозь его донце. При недостаточной увлажненности испарение уменьшается. Поэтому задача заключается в том, чтобы максимально увеличить скорость испарения, оседания паров на внутренней стенке прозрачного баллона при их конденсации и, наконец, стекания в водосборник. Как мне кажется, скорость проникновения морской воды в опреснитель зависит от давления в баллоне. И наибольшая эффективность работы агрегата достигается при таком давлении, когда он немного провисает, но вкладыш все-таки не касается пластиковой стенки, в этом случае дистиллят не смешивается с соленой водой. Нужно неусыпное внимание, чтобы сохранить давление на необходимом уровне.

Для того чтобы обезопасить донце работающего опреснителя, я прикрепляю к нему мягкую прокладку из куска парусины и ткани от вкладыша из разрезанного опреснителя. Парусину подвязываю снизу стройкой с четырех сторон в надежде, что она ослабит трение и будет способствовать увлажнению донца — так оно скорее останется целым.

Эффективность пластмассового ящика, приспособленного для дождевой воды, повышается вдвое после того, как я пристраиваю его на самой вершине тента, стропку, крепящую его к «уточкиной» корме, сбросить можно очень быстро. Она пристегивается к круговой обвязке ящика. Аналогичная же стропка с застежкой проведена и носовой части плота, на рисунке она не видна, а пока дождя нет, ящик можно использовать для других нужд.

Сооружение для сбора дождевой воды тоже нуждается в усовершенствовании. Обычно при первых признаках дождя я устанавливаю свой многофункциональный ящик на корме вплотную к опреснителю. Креплением ему при этом служат те же стропки, которые удерживают и опреснитель. Подобная нехитрая система позволяет очень быстро устанавливать и снимать ящик; это особенно важно, потому что надо вовремя выливать собравшуюся дождевую воду, пока в нее не попала морская вода и брызги соленой пены. Однако я думаю, что если бы нашел способ устанавливать ящик на самой верхней точке плота, то получал бы больше дождевой воды. Чтобы надежно закреплять ящик наверху, необходимо сделать какую-нибудь обвязку. Шило в моем складном ноже снабжено небольшим лезвием, с его помощью я высверливаю отверстия по углам загнутой верхней кромки ящика. Сквозь эти отверстия я пропускаю бечевку, которая образует требуемую обвязку. Потом закрепляю в кормовой части плота двойную стропку и ввязываю в середину металлическую защелку—карабин от рваного опреснителя. С передней стороны привязываю ко входному клапану короткий шнур, тоже снабженный карабином. Теперь, пока дождя нет и я использую ящик для других нужд, карабины скреплены друг с дружкой — таким образом они у меня всегда наготове. Но едва только с неба упадут первые дождевые капли, я смогу мгновенно защелкнуть карабины на обвязке ящика, прочно зафиксировав его на самой вершине тента, подальше от разбивающихся волн. Главное преимущество при этом заключается в том, что теперь тент не загораживает водосборник. И, действительно, его эффективность возросла вдвое.

В довершение ко всему немалой заботы требуют стальные ножи. Еще когда мне было двенадцать лет, я нашел огромный складной нож и с тех пор с ним неразлучен. Пружина на главном его лезвии всегда была сломана, и поэтому оно немного болтается. Сейчас он весь покрылся слоем ржавчины. Я его постоянно чищу. У меня есть и второй нож. И тот, и другой я часто затачиваю. Для этой цели очень хорошо подходит жесткая рыбья шкура, которая содержит жир. При активном трении лезвия о кусок шкуры этот жир выступает наружу, образуя замечательную смазку, начищенное лезвие так и блестит. Я очень дорожу различными имеющимися в моем распоряжении материалами и инструментами — они уже не раз сослужили мне хорошую службу. Из всех изобретений человечества я всегда больше всего ценил бумагу, веревку и нож. И сейчас эти вещи помогают мне выжить и сохранить рассудок.

18 марта,

день сорок второй

ДНИ ТЯНУТСЯ ВСЕ ДОЛЬШЕ. СЕГОДНЯ, НА СОРОК второй день моего плавания, море лежит такое же плоское и горячее, как оцинкованная крыша под августовским солнцем где-нибудь на экваторе. В глазах рябит от солнечных зайчиков, прыгающих на воде. Мне остается только переползать с одного места на другое. «Резиновая уточка» сейчас напоминает точку, поставленную в книге с бесконечными пустыми страницами.

Выясняется, что спальный мешок помогает сохранять прохладу не хуже, чем тепло. Я расстилаю его на полу, чтобы немного просушить под солнечными лучами, и просовываю под него ноги. Их тут же обволакивает прохладная сырость. Это не очень-то полезно для моих ран, но они сейчас уже подживают, зато прохлада приносит существенное облегчение. Если бы черный пол плота не был покрыт сейчас мешком, то под таким солнцем он нагрелся бы настолько, что жара под навесом, и без того адская, стала бы вообще непереносимой, точно в пылающей печи.