Майкл Поуп - Королевский корсар

— Не стало.

— Вот именно, не стало. Камень был драгоценным до того, как излечил вас, а после этого потерял свою волшебную силу. И не только силу, но и ценность. И ценность и сила ушли на излечение его жены. Ничего на свете не бывает бесплатно. Это он поймет. Несмотря на весь свой…

— Поймет.

— Вот и отлично.

— А я еще не сказала, что согласна.

Губернатора бросило в холодный пот. Но не из-за ответа миссис Кидд.

— Я выполнила не одну вашу просьбу.

— Да.

— Я вышла замуж за человека, которого можно показывать в цирке.

— Да.

— Я заставляла его делать то, что было нужно вам.

— Я помню.

— Свою жизнь я превратила в какой-то кошмар.

— Сожалею.

— Я как будто сидела в осажденной крепости и тряслась, ожидая, что в нее ворвется этот рыжий варвар!

— Мне понятны ваши чувства.

— Как они могут быть вам понятны, если вы не женщина!

— Тем не менее…

— Менее, значительно менее. Вы заставили меня вываляться в коровьем навозе.

— Не преувеличивайте.

— А теперь вы заставляете меня лечь с ним в постель!

Наступило молчание.

Губернатор тщательно вытер полотенцем лицо и шею.

— Насколько мне известно, ложиться в постель с мужьями приходится многим женщинам.

— Вы прекрасно знаете, что он мне не муж.

Лорд Белломонт снова взялся за полотенце.

— Часто женщины попадают в постель к мужчинам, с которыми не состоят в браке.

— Перестаньте паясничать, милорд.

— Тут, правда, надобно подразделить. Иногда после совместного пребывания в постели мужчина платит женщине, иногда нет.

Если бы губернатор мог видеть в полумраке, он бы рассмотрел, как побелело лицо гостьи.

— Вы намекаете на мою прошлую жизнь, милорд.

— Я занимаю слишком высокий пост, чтобы унижаться до намеков.

— Значит, вы хотите сказать, что готовы мне заплатить за тот ужас, который предлагаете мне пережить?

Губернатор вяло улыбнулся:

— И вы и я шли с разных сторон к этому месту в разговоре. Теперь давайте объяснимся.

— Тысяча фунтов.

— Помилуйте, чтобы заработать такие деньги в заведении у мамаши Симаш, вам бы пришлось обслужить всю французскую армию. И не один раз.

— Тысяча сто фунтов. И деньги вперед.

Губернатор поднял одну из подушек, которые он пропитывал своим болезненным потом, и вытащил большой кожаный кошелек. Положил его на грудь себе. Закрыл глаза. Тихо произнес:

— Семьсот гиней.

— Тысяча двести фунтов.

— Ни фартинга больше!

Капитан Кидд был счастлив.

Настолько счастлив, что не обращал внимания на происходящее вокруг. А происходили малоприятные вещи. К нему в камеру вошли двое крупных мрачных мужчин в кожаных фартуках и с черными кулаками. Они потребовали, чтобы он предъявил им свои руки.

Кидд с охотой предъявил. Нате, мол, берите.

Несколькими умелыми движениями кузнецы закрепили на его запястьях стальные манжеты, соединенные грубой цепью.

В первый момент капитан немного удивился, а потом вспомнил, что Камилла предупреждала его об этом. Уже после всего, когда они лежали рядом, она долго и жарко ворковала ему на ухо, объясняя ему, как он должен вести себя во время путешествия в Лондон.

Да, там было что-то про кандалы. Она сказала, что губернатор, как должностное лицо, не может содержать его по-другому. Его могут заподозрить в особом отношении к преступнику.

Кандалы так кандалы!

Ради Камиллы, родной, любимой, необыкновенной Камиллы, он готов был принять вериги и во сто крат тяжелее. Какая женщина! Кидду приходилось, и многократно, общаться с особами противоположного пола, но он и представить себе не мог, что среди них встречаются такие постельные ангелы. Ему было лестно, что его жена так хороша и любвеобильна. Кроме того, ему было приятно, что такая роскошная и любвеобильная женщина именно его жена.

Нет, не зря он два года искал для нее этот алмаз, как можно было позволить зачахнуть и умереть такой красавице! Бог с ними, с этими дураками, которые утверждают, что он привез кусок какого-то хрусталя вместо «Посланца небес». Они думают, что обманули его, отобрав у него камень и присвоив себе. Но он-то знает, что обмануты как раз они.

Из тюрьмы его под усиленным караулом отвезли в специальной карете в порт.

Ливингстон испросил разрешения у губернатора попрощаться со своим другом.

Прощание произошло у трапа.

Прощание было торопливым, скомканным, почти нелепым.

В глазах у торговца стояли слезы.

Капитан являл собой пример полного физического и морального благополучия.

Ливингстон крепко обнял друга:

— Прости меня, Уильям.

— За что? — настолько искренне спросил капитан, что торговец заскрипел зубами.

— Прости. Есть за что. Хотя бы за то, что я не могу тебе ничего рассказать.

Кидд широко улыбнулся и похлопал друга по плечам ладонями скованных рук.

— Присматривай за Камиллой. Ей будет нелегко без меня. Присматривай.

Ливингстон мрачно опустил голову:

— Прощай.

— Прощай, друг. Все же немного щемит сердце, из-за того что она не сможет прийти в порт. Но так надо, я считаюсь преступником, и от этого никуда не уйти.

Ливингстон тяжело кивнул, слепым движением надел шляпу и, развернувшись, пошел прочь.

Солдат подтолкнул капитана к трапу.

Поместили его так, как должны были поместить настоящего преступника. В темной квадратной конуре высотою всего пять футов. Разогнуться было невозможно. Кандалы тоже невероятно мешали. Кормили капитана также отвратительно. Казалось бы, в этой части лорд Белломонт мог сделать послабление и посылать пищу со своего стола, тем более что его самого мучило несварение. Но губернатор боялся хотя бы даже этим выказать свое особое отношение к преступнику. Кто знает, может быть, среди членов команды есть шпионы и наушники, и какая-нибудь куриная ножка может стать сильнейшим аргументом во время слушания дела в суде или при докладе его в палате общин.

Тяготы своего положения Кидд переносил с легкостью. Он грезил. Если во время предыдущего своего плавания он мечтал о встрече с возлюбленной, то теперь упивался воспоминаниями о последнем свидании.

Губернатора изводила качка в его роскошной каюте. Как ни странно, он чувствовал себя несчастным и брошенным. Странно-романтическое название корабля «Одинокое сердце» он считал созвучным своему состоянию, и ни на секунду не приходило ему в голову, что оно имеет большее отношение к пассажиру из затхлого трюмного ящика.

У матросов «Одинокого сердца» капитан Кидд пользовался популярностью.

Все, оказывается, о нем слышали.

Кто-то — о фантастических его победах в сражениях с французами во время последней войны Вильгельма Третьего с Людовиком Четырнадцатым.