Лев Скрягин - Тайны Морских Катастроф

5.Столь быстрое распространение огня, по мнению экспертов, не могло иметь место (даже при открытых иллюминаторах), если бы горели только матрацы и деревянная отделка переборок кают.

Учитывая изложенное, можно предположить, что перед выходом лайнера из порта в каюты первого класса на палубе «Е» был помещен какой-то прибор с часовым механизмом, который сработал в наиболее подходящее для поджигателей время. Матрацы и, видимо, ковры в каютах были смочены быстровоспламеняющимся составом. Вероятно, те, кто задумал уничтожить судно, в расчет приняли и штормовую ветреную погоду.

Но хотя в буквальном смысле судно выгорело полностью, «не выгорело» полностью дело. Владельцы от страховщиков смогли получить лишь только половину того, на что рассчитывали. На вырученные деньги фирма «Компани навигасьен Сюд Атлантик» построила турбоход «Пастер» (29 253 рег. т). Этот лайнер уже имел скорость 25 узлов. Но по иронии судьбы он не сделал тогда ни одного коммерческого рейса: война отложила его первый рейс из Бордо 14 сентября 1939 г; на неопределенный срок. В 1940 г. «Пастер» нашел убежище в канадском порту Галифакс, где был переоборудован союзниками в военный транспорт. Владельцы получили его назад лишь после окончания войны. В 1950 г. «Пастер» был продан Западной Германии, которая использовала его на разных линиях, включая линии Северной Атлантики.

Тому, кто входил в здание судоходной фирмы «Уорд лайн» в Нью-Йорке на Пятой Авеню и покупал билет на лайнер, кассир с улыбкой вручал небольшую брошюру. Она начиналась словами: «Наши лайнеры „Морро Касл“ и „Ориентэ“ оборудованы самыми совершенными средствами, обеспечивающими Вашу личную безопасность во время морского путешествия. Это самые современные передающие и принимающие радиостанции, радиопеленгаторы, автоматические датчики сигналов тревоги, системы определения очагов пожара, новейшие химические средства автоматического тушения огня, гирокомпасы Сперри, авторулевые и многие другие приборы, которые Вы сможете увидеть своими глазами. Оба лайнера построены по последнему слову американской техники и являются самыми безопасными кораблями в мире».

Купив билет и пробежав глазами первую страницу брошюры, пассажир, выходя из шикарного холла «У орд лайн» на улицу, оставлял за стеклянной дверью остатки сомнения в своей личной безопасности в предстоящем морском путешествии. Лайнеры этой компании слыли отличными судами: просторные, быстроходные, комфортабельные и красивые. В те мрачные для капиталистического мира 30-е годы американская фирма «Уорд лайн», с огромным трудом выдерживая жестокую конкуренцию со стороны других судоходных компаний, сделала отчаянную попытку «остаться в игре», заказав за бешеные деньги плавучий палас-отель – «Морро Касл» – роскошный лайнер, отвечавший самым изысканным вкусам магнатов Уолл-стрита, привыкших путешествовать с комфортом.

Это судно являлось последним криком американской моды, науки и техники. Достаточно сказать, что его турбоэлектрическая установка обеспечивала экономичный ход в 25 узлов. «Морро Касл» без особых усилий мог отобрать у немецких лайнеров «Бремен» и «Европа» приз – «Голубую Ленту Атлантики». Но владельцы «Уорд лайн» делали иного рода ставку на свое новое детище. Лайнер поставили на так называемую «пьяную линию» – Нью-Йорк – Гавана. В годы «сухого закона» это было более чем выгодно. Романтика знойной Кубы с ее чарующими ритмами румбы и ла-конги, а главное – почти с бесплатными ромом и женщинами привлекала тысячи американцев, которым «сухой закон» оказался в тягость. Янки толпами рвались в «Ла Тропикану» – знаменитое кабаре под пальмами, и в три тысячи баров, которые насчитывала тогда Гавана.

С января 1930 г. до осени 1934 г. «Морро Касл» сделал 173 сверхприбыльных рейса на Кубу. Каждую субботу пополудни он, нагруженный тысячью «нелюбителей выпить», покидал Нью-йоркскую гавань, брал курс на Гавану и ровно через два дня плавания и 36 часов стоянки в кубинском порту снова возвращался в Нью-Йорк, швартуясь к пирсу в следующую субботу рано утром. Такой график движения за четыре года ни разу не был нарушен даже знаменитыми вест-индскими ураганами – истинным бичом мореплавания в Карибском море.

Лайнером командовал опытнейший капитан фирмы «Уорд лайн» – Роберт Уилмотт, верой и правдой прослуживший ее владельцам три десятка лет.

Вечер 7 сентября 1934 г., «Морро Касл» заканчивает 174-й рейс Гавана – Нью-Йорк. Через 5 часов его вахтенный штурман на траверзе плавучего маяка «Амброз» ляжет на новый курс и, пробившись сквозь пароходную толчею на Ист-Ривер, подаст швартовы на пирсе № 13 компании «Уорд лайн». Таможенный досмотр, традиционное объявление по судовой трансляции – «Допейте или оставьте в ваших каютах ром» – и толпа осоловелых пассажиров снова окунется во чрево «Города желтого дьявола».

Никто не знает, о чем думал капитан Уилмотт, подставив свое загорелое лицо ветру, стоя на правом крыле ходового мостика. Может быть, он думал о жене и детях, которых через 5 часов увидит на пирсе. Сейчас Уилмотта ждали пассажиры. Они уже давно собрались в салоне, предвкушая начало «капитанского банкета» в честь окончания веселого плавания. Такова была традиция фирмы «Уорд лайн».

Снизу на ходовой мостик доносились музыка, пение и смех обитателей «люксов» и первого класса, собравшихся в салоне палубы «А». Уилмотт знал, что ровно в 7 часов пассажирский помощник объявит начало праздника, над столиками взлетят разноцветные шары, змеями взовьются ленты серпантина.

Но Уилмотт не оказал чести пассажирам своим присутствием в салоне за капитанским столом.

– Вахтенный! Пусть на банкете объявят, что капитан себя неважно чувствует и приносит свои искренние извинения. Ужин подать в каюту. Позвоните мне, когда будем на траверзе «Скотланда», – это были последние слова Роберта Уилмотта. Через час судовой врач Де Витт Ван Зейл констатировал его смерть. Капитан был найден полураздетым в ванне. Его форменная тужурка валялась на ковре. Судороги свели его посиневшее лицо, голова беспомощно свисала на грудь.

– Капитан мертв. Явные признаки отравления каким-то сильным ядом, – сказал врач, захлопывая свой докторский чемодан.

– Он ужинал, но посуды в каюте нет, – заявил стюард, который обслуживал капитана. – Примерно час назад я принес сюда поднос с его ужином, но не успел убрать его. Из наших сюда никто, кроме меня, не смеет заходить.

Известие о смерти капитана разнеслось по кораблю. Смолкла музыка, исчезли смех и улыбки на лицах. Банкет отменили, и пассажиры, разговаривая вполголоса, стали расходиться по своим каютам. Нет, нельзя сказать, что эта смерть выбила из колеи пассажиров. Для большинства из них, которые и не знали в лицо Уилмотта, это известие просто было неприятным.