Олег Велесов - Америкэен-Сити

Я прислушался к разговорам, ведь именно за этим я сюда пришёл. Говорили обо всём: о коровах, о клеймах, о траве, о ценах на мясо, о предстоящем родео. Промелькнула пара фраз о некой мисс Белле Шют, о том какая она красавица и вообще девушка что надо. Ничего особенного в этих разговорах не было, и я подумал, что пора переходить в другой бар, как вдруг кто-то за моей спиной спросил:

— А это ещё что за фрукт? Я его в нашем огороде раньше не видел.

— Интересно, какой он на вкус?

Я медленно повернулся. Медленно, потому что побоялся расплескать пиво. Сначала я увидел два огромных соломенных сомбреро, потом две усмехающиеся мексиканские физиономии с чёрными пронзительными глазами, и, наконец, патронные ленты, крест накрест пересекающие тела этих мексиканцев.

— Осторожно, незнакомец, — услышал я торопливый шёпот бармена, — это братья Гомесы, Педро и Хулио.

Мне доводилось слышать эти имена. Оба ганфайтеры [1] Ганфайтер или ганмен — профессиональный стрелок, отличающийся необычайно высокой скоростью и точностью стрельбы из револьвера. На Диком Западе это умение очень ценилось, и самые быстрые стрелки становились знаменитостями, ничуть не уступающими в популярности современным звёздам эстрады и кино. . Прославились тем, что одно время входили в банду «Калифорнийских бродяг», застрелили человека в Солт-Лейк-Сити и участвовали в войне скотоводов где-то в Небраске. Люди эти были опасны, очень опасны. Поодиночке они не представляли для меня затруднений, но вместе…

Народ отхлынул от меня, как волна от берега. Люди Запада интуитивно чувствуют надвигающиеся неприятности и стараются держаться от них подальше, дабы не стать жертвой случайной пули. Однако на этот раз они ошиблись. Перед стрельбой у меня всегда начинают чесаться кончики пальцев. Этакий зуд, от которого можно избавиться, лишь нажав на спусковой крючок, но ничего подобного в данный момент я не ощущал. Мексиканцы тоже вряд ли собирались пускать в ход револьверы, ребятам просто захотелось порезвиться, а в такой ситуации обычно обходятся кулаками, в крайнем случае, ножами. Ну что ж, можно и без револьверов. Я человек не хилого телосложения и кулаками за свою жизнь пользовался неоднократно. Опять же ножом тоже действовал уверенно, хотя мексиканцам в этом деле равных не было.

— Хотите познакомиться поближе? — спросил я.

— И попробовать тоже.

Они шагнули ко мне одновременно, но я не стал ждать, когда они начнут меня кусать. Я сделал шаг влево и коротким крюком в висок отправил ближайшего брата в глубокий нокаут. Пока второй разворачивался, я нанёс ему сокрушительный удар правой в солнечное сплетение, а когда он согнулся, добавил коленом в голову. Этого оказалось достаточно, чтобы он распластался на полу рядышком с первым и принял умиротворённое выражение лица.

Вся драка вместе с прелюдией заняла не больше двадцати секунд. На вкус я оказался горьким, так что Гомесы долго будут отплёвываться и оттирать губы. Бармен смерил их выразительным взглядом, что-то вроде поделом вам, и сказал, глядя на меня:

— Они вам этого не простят. Вам лучше уехать, пока они не очухались.

Я лишь пожал плечами.

— Всегда к их услугам.

Больше меня здесь ни что не держало. Под всеобщее, почти благоговейное, молчание я допил пиво, поставил кружку и вышел на улицу. Братья Гомесы очнуться, дай бог, к утру, так что бояться мне пока было некого. А вот потом придётся ходить оглядываясь, ибо люди такого сорта обид не прощают. В одиночку они против меня не выстоят, но в том-то и дело, что в одиночку они никогда не ходили. Если подловить меня неожиданно и расположиться правильно, то, пожалуй, шансов на победу у меня не останется. Кто-нибудь из них тоже умрёт, но умру и я, а мне умирать не хотелось. Мне ещё жениться надо.

День выдался на удивление насыщенным: поначалу мистер Паттерсон со своим рассказом, потом Виски Джордж, весьма колоритная личность, и вот теперь братья Гомесы. Я устал, веки смыкались, и я поспешил в гостиницу.

Проснулся я от неприятного ощущения опасности. Однажды у меня уже было такое. Года два назад, путешествуя по тропе Шайенов, я вдруг почувствовал странное беспокойство. Я ударил Сюзанну шпорами, от чего та подпрыгнула на месте, и именно этот прыжок спас мою шкуру. В скалу, мимо которой мы проезжали, ударила пуля. Я успел разглядеть качнувшуюся ветку куста и, не задумываясь, разрядил туда свой револьвер. Из куста вывалился молодой индеец-апач, слишком молодой, чтобы в одиночку выходить на тропу войны, и умер. Сюзанка захрапела, почуяв кровь, а я долго размышлял над превратностями жизни и над тем, что интуиция вещь всё-таки нужная.

Теперь мне тоже захотелось ударить Сюзанку шпорами, однако та сейчас заигрывала с жеребцами из конюшни Виски Джорджа, а я лежал в кровати, а не сидел в седле. Пришлось вставать и торопливо одеваться.

Каждый уважающий себя ковбой сначала надевает шляпу, потом штаны, потом оружейный пояс, поэтому мне пришлось поторопиться, чтобы успеть вооружиться до того как неприятности войдут в мою комнату. Одевшись, я некоторое время постоял у двери, прислушиваясь к звукам из коридора. Ничего не услышав, я приоткрыл дверь и выглянул наружу. Пусто. Я немного успокоился, однако ощущение опасности не исчезало. Наоборот, оно стало усиливаться. Тогда я накрыл ладонью рукоять револьвера и вышел из номера.

Уже стоя в коридоре я услышал грубые голоса и спокойный ответ портье:

— Господин Челентано отдыхают. Перед тем, как отойти ко сну, они просили не тревожить его до тех пор, пока сами не проснуться!

Портье выглядел парнишкой не сильным и не смелым, но за клиентов своих стоял горой. Я правильно сделал, что остановился в этой гостинице, а не поискал постоя где-то в другом месте. Пока он жив, он ни за что не пропустит незваных гостей наверх. Видимо, гости знали об этом его качестве и заговорили более грубо. Я услышал несколько угроз и решил, что хватит испытывать терпение и стойкость ни в чём неповинного парня, проверил, хорошо ли выходят револьверы из кобуры, и подошёл к лестнице.

Возле стойки стоял внушительного размера товарищ в длинном чёрном сюртуке и со звездой шерифа на грудном кармане. Ещё один товарищ, со звездой помощника шерифа и с дробовиком в руках, прислонился к дверному косяку, с подозрением оглядывая пустой вестибюль.

— Здравствуйте, господа! Могу чем-то помочь? — спросил я весьма наглым тоном. Не люблю, знаете ли, когда меня тревожат по утрам с заряженным оружием.

Все тот час подняли головы и посмотрели на меня. Точнее в дуло моего револьвера, ибо я, как истинный джентльмен, достал его из кобуры прежде, чем начать разговор. Я не знал, что у них на уме, а они не знали, как далеко я способен зайти, поэтому шериф громко засопел, а парень с дробовиком неловко переступил с ноги на ногу и медленно опустил ружьё. Правильно, вдруг я решу, что он хочет меня застрелить, и уж тогда ничто не помешает моему пальцу на спусковом крючке дрогнуть.