Джефф Питерс - Русский угол Оклахомы

Инженер Скиллард был весьма доволен тем, что дискуссия закончилась так быстро.

— Старый Гэмбл подобрал эти буквы среди развалин сгоревшей аптеки. Там была роскошная вывеска: «Мыло» Слоновая Кость» фирмы «Проктер энд Гэмбл». Знаете, из чего делают мыло? Из жира. Проктер и Гэмбл пристроили свой заводик к бойням в Цинциннати и стали миллионерами. Мы с вами будем строить свой завод одновременно с бойней. Здесь неподалеку будет бойня, самая большая бойня Оклахомы. Дело выгодное, но в него уже вложились другие. А про мыловаренный завод никто еще не знает, только мы с вами. Ну, как вам эта идея?

— На мыло всегда будет спрос, — уклончиво ответил Соломон Коэн. — Особенно среди шахтеров. Но на всем пути я пока не видел никого, кому тут была бы нужна бойня, да еще самая большая.

— Вы про скот? Скот уже на подходе. Огромные массы скота ждут своего часа в Нью-Мексико и Колорадо. Вместо того чтобы платить бешеные деньги за перевоз в далекий Канзас, скотоводы с удовольствием пригонят свои стада сюда, к нам. Здесь же будет самый большой холодильник, и свежее мясо будет моментально замораживаться. Все рассчитано до мельчайших деталей. Я видел и чертежи холодильника, он будет работать на аммиаке. Знаете, что такое аммиак? Это обычный нашатырный спирт. Я видел даже эскизы упаковки для мяса. Но про мыловаренный завод никто не подумал! Это шанс, дружище, отличный шанс!

Фотограф не отвечал. Меня раздражал бодрый голос инженера, и хотелось, чтобы он поскорее замолк. Я уже сориентировался на местности и, когда мы перебрались через овраг, предупредил Скилларда:

— Мистер инженер, скоро покажется мост, там мы расстанемся. Вам в поселок, нам в другую сторону. Мистер Коэн, был счастлив познакомиться с вами.

— Минутку, Крокет! — сказал Соломон Коэн. — Я вовсе не собираюсь с вами прощаться. Мне нечего делать в поселке, потому что меня ждут в экспедиции. Если вы проводите меня туда, вам хорошо заплатят. И я мог бы поговорить с начальником экспедиции, чтобы вас взяли проводником. Поверьте, моя рекомендация много значит.

— Надо подумать, — сказал я.

— Хорошо, думайте, но быстрее.

Впереди уже блеснула река, потом она показалась всем своим изогнутым боком, вот уже и мост стало видно, а я все еще думал. Я думал над тем, как бы поделикатнее ответить фотографу.

Не хотелось обижать его отказом, но я не мог принять такое выгодное предложение. Вся беда была в том, что среди проводников любой географической экспедиции обязательно найдется хоть один мой бывший товарищ по кавалерии или по школе рейнджеров.

Что делают молодые офицеры, когда нигде поблизости не идет война? Пьянствуют в пограничных гарнизонах либо сопровождают географические экспедиции. И в том, и в другом случае они будут одинаково рады встретить старого приятеля и засыпать его расспросами. Но что я, дезертир, мог бы им рассказать? Нет, я привык обходить все форты на дистанции трех пушечных выстрелов. С экспедициями все гораздо сложнее, потому что на них можно было наткнуться в любой точке Дикого Запада.

Маршевыми колоннами нахлынули сюда топографы, геодезисты, маркшейдеры. Наверно, на всей земле не осталось менее изученной территории, чем земли между Калифорнией и Миссисипи, и они хотели в самое ближайшее время стереть это белое пятно с карты мира.

Когда-то эти места манили к себе тех, кто искал Великий Водный Путь между двумя океанами. Для энергичных предпринимателей было совершенно очевидно, что Бог не мог создать континент, который нельзя было бы пересечь на барже, полной товаров и переселенцев. С одной карты на другую переходила река Сан-Буэнавентура, несшая свои воды от Великих Равнин к Тихому океану. Но, как выяснилось после многолетних поисков, все эти карты врали. Первым наврал безвестный испанский картограф. Может быть, касса мадридского двора оскудела на несколько лишних дублонов, заплаченных этому «первопроходцу»в качестве премии. Все же остальные переписчики карт врали совершенно бескорыстно, и тем самым ввергли в огромные расходы Корпус топографических инженеров Соединенных Штатов. Потратив десятки лет на блуждания по горам Колорадо, обозленные географы вынесли приговор: «Все земли к востоку от Скалистых Гор представляют собой безводное, безлесное и безжизненное пространство». И на картах появилось новое обозначение. Оклахома была названа Великой Американской Пустыней.

Когда новая карта Америки, исправленная и дополненная, попала на стол к военному министру Джону Кэлхуну, он быстро сообразил, как можно использовать обширные пространства пустыни. По его проекту туда следовало переместить примерно сотню тысяч индейцев из района Великих Озер и из южных штатов. В результате этих перемещений ценные восточные земли освобождались для белых поселенцев, ликвидировалась угроза расовых конфликтов, а индейцы оказывались надежно изолированы от болезней и грехов белого человека. В дальнейшем индейцы должны были впитать достижения цивилизации и демократии, избрать достойных руководителей и создать свой собственный, чисто индейский штат. И тогда уже и все прочие индейцы будут переселены туда, на свою новую родину. На осуществление этого грандиозного проекта Кэлхун запросил всего-навсего тридцать тысяч долларов — именно столько, по его расчетам, следовало заплатить индейцам, чтобы они согласились покинуть родные леса.

А после переезда пустыню следовало оградить системой пограничных фортов и создать постоянную внутреннюю границу, и тогда «индейская проблема» была бы решена навеки.

Проект был принят, и индейцев переселили. Но граница была слишком зыбкой и прозрачной. Ее легко и часто пересекали с обеих сторон. И торговцы, и охотники, и старатели, возвращавшиеся с индейской территории, приносили с собой не только пушнину и золото. Их рассказы постепенно заставили белых задуматься: а не слишком ли хороши эти индейские земли АЛЯ того, чтобы на них жили индейцы?

И снова потянулись караваны экспедиций. На этот раз они принялись обследовать прерии и каньоны, чтобы доказать очевидное — раз тут живут индейцы, значит, выживут и белые. Легенду о Пустыне заменили легендой о Саде. Места в этом Саду хватит на всех желающих, вот только осталось нанести его на карту, чтобы, сгрудившись над столом где-нибудь в Бостоне, можно было поделить между собой участки в далекой Оклахоме.

По моим расчетам, уже недолго оставалось ждать появления новой легенды. Наверно, Сад, не оправдав надежд переселенцев, уступит место Аду. Оклахому снова объявят безжизненной пустыней, но теперь найдут ей новое применение. На месте министра юстиции я бы позаботился о том, чтобы устроить здесь всемирную каторгу.

Но я еще не был министром юстиции, и поэтому отказаться от стабильного государственного жалования мне было нелегко.