Виктор Тюрин - Человек человеку волк или Покорение Америки

"Наемные убийцы! Моррисон?! — мысль появилась и исчезла, после чего мозг в темпе стал просчитывать варианты своих дальнейших возможных действий. Мое молчание наемникам явно не понравилось, заставив снова насторожиться.

Несколько мгновений спустя главарь прервал паузу: — Храброго из себя корчишь?! Ну-ну! Посмотрим, насколько у тебя хватит этой храбрости, когда я у тебя живого буду голову отрезать. И очень-очень медленно. Парни… Хр-р-р! А-а-ах!

Нож, ударивший его сбоку в шею, прервал речь. За ним последовал еще один удар. Это было настолько неожиданно, что я даже сразу не сообразил, что мне пришел на помощь, неизвестно откуда-то взявшийся Джек Крыса. Как он сумел так неслышно подкрасться к бандиту, одному богу только было известно. Пока главарь, булькая кровью, заваливался на землю, бандиты какими они не были опытными, не сумели удержаться от искушения и посмотреть в сторону своего главаря. Картина, представшая их глазам, заставила их замереть на какое-то время. Крыса, воспользовавшись секундами замешательства, подскочил к ближайшему бандиту и попытался ударить ножом в грудь, но тот уже успел опомниться. Уйдя от ножа Джека, тут же нанес ему ответный удар. Крыса отшатнулся, но очевидно клинок бандита все же его достал, так как я услышал его вскрик, полный боли. Все эту информацию глаза и уши запечатлевали автоматически в моем сознании, тело начало атаку. Отбив удар ножа, не успевшего набрать силу, я ударил в лицо своего противника. Не успел налетчик отшатнуться, ослепленный болью, как я сделал короткий и быстрый шажок вслед за ним, после чего резко и сильно ударил ладонью в нос, вогнав тонкую кость переносицы ему в мозг. Тело бандита еще падало в темноту, как я, развернувшись, бросился к клубку из двух тел. Бандит, ослепленный яростью, сидел на Джеке сверху и бил его ножом с таким остервенением, что не только лицо Крысы было в крови, но также лицо и руки его убийцы. Только в очередной раз его рука взметнулась вверх с ножом, как носок моего ботинка протаранил его висок. Голова бандита безвольно мотнулась в бок, а вслед за ней завалилось набок тело. Столкнул обвисшее тело бандита, наклонился над Джеком. Глаза Крысы были открыты, но уже ничего не видели. Его грудь, шея и лицо были просто залиты кровью.

"Так Джек, мы с тобой и не поговорили толком. Что ты был за человек, я так никогда….".

Раздавшийся рядом шорох сбил меня с мысли и заставил резко развернулся. Бандит, убивший Крысу, пытался приподняться на дрожащих руках. Глаза будто из мутного стекла вырезаны. Изнутри, из самых глубин, вздыбилась дикая ярость. Рука сама нащупала нож, а желание убивать заставило вскочить на ноги, но в последний момент я сумел подавить в себе этот импульс, вздернул головореза на ноги, дотащив до стены, прислонил его к ней. Затем сорвал с него пальто и отшвырнул в сторону. До этого момента оглушенный бандит не сопротивлялся, но, теперь начав приходить в себя, сделал попытку оттолкнуть меня. Удар ладонью в лоб припечатал его затылок к стене. Обмякнув, верзила тут начал сползать по стене. Пришлось поддерживать его вертикально до тех пор, пока тот не научился стоять снова, после чего достал из кармана нож. На блестящем лезвии заиграли лунные блики.

— Начнем, — сказал я сам себе и резко полоснул им по щеке бандита.

Черная в темноте кровь залила щеку бандита. Он вздрогнул всем телом и попытался дернуться, но моя рука тут же крепко прижала его к стене. Выйдя из шокового состояния, в его глазах появилась осмысленность, а затем страх. Увидев, что тот созрел к процедуре допроса, я быстро приставил к его глазу нож.

— Нет ответа — нет глаза. Все понял?

— Да — а. Поня — ял, — простонал, заикаясь от страха, бандит.

— Кто меня заказал?

— Не знаю, — лезвие ножа стало приближаться к его глазу. — Стой! Зато знаю, кто нас нанял!

— Кто?

— Ты оставишь меня в живых?! Что тебе в моей смерти! Я исчезну! Ты меня никогда не увидишь!! Матерью клянусь!!

— Вопрос — ответ!

— Скажу! Все скажу, только не убивай!! Прошу тебя. Я хочу жить! Богом заклинаю, не убивай!!

Нож вонзился в глаз. Заревев от боли, бандит замер на какой-то миг, его руки взметнулись вверх, чтобы зажать рану. Я отскочил назад, внимательно следя за реакцией противника. Затем его здоровый глаз полыхнул злобой, и он шагнул ко мне, одновременно поднимая руку для удара. Не успел он завершить своего движения рукой, как нож вонзился ему в предплечье. Пока бандит переживал очередной болевой шок, удар в челюсть отбросил его опять к стене. Не успел его затылок с треском врезаться в кирпичную кладку, как острие ножа снова замерло у самого зрачка. Неожиданно тело громилы затряслось мелкой дрожью, а сам он начал громко по-детски, с завываниями рыдать.

"Сломался. Теперь все скажет".

— Кто?

— Моррисон.

— Зачем врал про посредника?

— Хотел потянуть время. Я хочу жить. Жить.

— Где вы с ним должны были встретиться?

— На 87-й. Там сдаются комнаты. Номер четыре. На первом этаже дома бакалейный магазин Бауэра и часовая мастерская.

Я отвел нож от его глаза, но руку не опустил. Он был жив, но душа его уже умерла. Не человек, а его пустая оболочка стояла у стены с безвольно опущенными вдоль тела руками. Резко взмахнув рукой, я одним молниеносным движением рассек ему горло и тут же отскочил назад, чтобы не запачкаться. Несколько секунд наблюдал за тем, как кровь била широкой струей на подбородок и на грудь, затем под жуткие хрипы умирающего бандита нагнулся, подхватил его пальто и подошел к телу Крысы. Завернув в него труп Джека, взял его на руки и стал осторожно пробираться к своему дому. Под ногами хрустел мусор, и звук моих тяжелых шагов отражался от старых кирпичных стен.

Через сутки, труп, висящий в петле, нашел домохозяин. Рядом с опрокинутой табуреткой валялся листок бумаги — посмертная записка с одной фразой: "Больше не могу жить с виной в сердце". Полицейский эксперт, сличив ряд документов, написанных рукой Моррисона с этой запиской, признал, что она была написана его рукой. Через несколько дней дело было закрыто, а затем было отправлено в архив на пыльную полку.

Полиция Нью-Йорка, начиная с 50-х годов девятнадцатого века, была настолько коррумпирована, что в книге "Истории Таммани Холл", написанной по официальным документам муниципалитета, Густав Маерс приводит избранные примеры взяточничества, в том числе и 368 подношений суперинтенданту полиции Джорджу Мацеллу и его партнеру, капитану Норрису. В полицейской системе того времени было принято, чтобы патрульный констебль платил по 40 долларов капитану своего участка. Капитаны полиции платили как минимум по 200 долларов своим хозяевам из коридоров власти. К тому же полицейские всех рангов регулярно использовались как сборщики взяток, а также как посредники в проведении сомнительных сделок политиков. Продажность полиции сводило на «нет» работу по избавления города от преступников, давая им возможность уходить от правосудия. Да и сами действия полиции по наведению порядка получали много нареканий со стороны общественности и властей, так как мало чем отличались от бандитских методов.