Джордж Гилман - Десять тысяч кровавых долларов

— У нас в Штатах, — ответил Эдж, — есть поговорка: «Пока есть жизнь — есть и надежда». У меня нет надежды, во всяком случае, не больше, чем у Луиса.

— Внимание, — произнес Альфаро, и солдаты на линии огня сомкнули ноги вместе и развернули плечи.

— Капитан! — вновь завопил Луис, и слезы брызнули из его глаз. — У меня есть деньги, много денег! Я могу выкупить свою жизнь.

— Вы бедный и честный, — бросил ему Альфаро. — У людей, подобных вам, не может быть денег.

Луис в исступлении затряс головой:

— Я честен! А беден лишь потому, что у меня нет при себе этих денег! Но я могу их достать, капитан. Десять тысяч американских долларов!

Из груди капитана вырвался неудержимый хохот. Его подхватили некоторые солдаты.

Что касается горожан, угрюмо столпившихся на краю площади, то они к веселью не присоединились. Они мрачно взирали на происходящее, не особенно задумываясь над тем, по заслугам ли получает Луис свое наказание или он ни в чем не виновен. Старик вызывал у них чувство сострадания, потому что он был одним из них, человеком, чья жизнь зависела от прихоти продажной армии, которая заправляла в Хойосе, возглавляемая прожженным и продажным капитаном. Любой из них мог быть выхвачен из общей массы и оказаться на месте Луиса. И они знали, что любой из них так же закричал бы под наведенными в упор дулами ружей. В любое другое время, а сейчас в особенности, слова Луиса, вызвав самые разные чувства у окружающих — и смех, и сострадание, своей цели не достигли, нищему старику никто не поверил.

Никто, кроме одного. Только один на всей площади смотрел на Луиса с видом человека, серьезно обдумывающего услышанное. Этим человеком был Эдж, который до этой минуты смотрел на историю с десятью тысячами, как на выдумку больного воображения старика. Ему казалось вполне естественным, что Луис незаметно для себя самого поверил в эту историю, придуманную им когда-то, чтобы легче было влачить жалкое существование среди бедняков Сан Мариаса. Но в данный момент положение было иным. Луис серьезно собирался выкупить свою жизнь, прекрасно сознавая, что в случае обмана вместо легкой смерти его ждет мучительная казнь.

Капитан Альфаро, все еще забавляясь происходящим, в очередной раз затянулся сигарой и поднял руку. Шесть ружейных стволов мгновенно приняли горизонтальное положение, и линии их прицела пересеклись на теле старика, привязанного к столбу, на верхушке которого насмешливо красовалось его сомбреро.

— Кольцо! — сквозь слезы отчаяния закричал Луис. — Мое кольцо приведет вас прямо к деньгам.

Грянувший единым выстрелом оружейный залп прозвучал подобно резкому удару хлыстом. Голова Луиса упала, но в ту же секунду глаза его широко раскрылись от удивления, когда он осознал, что видит кончики своих ног и что его пончо не имеет ни одного кровавого пятна, а сам он не ощущает никакой боли. Луис поднял голову, его сердце наполнилось радостью, когда он увидел, что все шестеро палачей корчатся на земле, а из ран на их телах обильно хлещет кровь.

Остальные солдаты, бывшие до этой минуты праздными наблюдателями, с криками ужаса заметались по площади, беспорядочно стреляя в разные стороны. Их попытка поразить невидимого противника не имела никакого успеха. Откуда-то сверху гремели дружные залпы, и сраженные солдаты валились на землю, катаясь и извиваясь от боли, и в конце концов замирали в судорогах агонии.

Один из охранявших Эджа солдат получил шальную пулю прямо в сердце и мешком осел на землю, второй, оправившись от шока, вызванного внезапно развернувшимися событиями, попытался перейти к активным действиям, но предпринял эту попытку слишком поздно. Эдж оценил обстановку быстрее, чем кто-либо другой, и его действия и движения напоминали поведение обезумевшего животного, настолько невероятно быстры они были.

Его левая рука скользнула вперед и, обвив шею капитана, потащила его назад. Одновременно Эдж, развернувшись, нанес удар сапогом оставшемуся в живых охраннику. Вскрикнув от боли, тот выронил ружье и свалился на землю. Через несколько секунд он издал еще один крик, на этот раз последний, когда Эдж, правой рукой выхватив из тайника бритву, наотмашь полоснул ею по горлу несчастного. Убедившись, что с противником покончено, Эдж переключился на капитана Альфаро и, прижав свои губы к его уху, шепнул:

— Никакой стрельбы, милейший! Не вняв его предупреждению, капитан пытался расстегнуть застежку на кобуре своего револьвера. В тот же миг он задохнулся от боли, когда молниеносным движением бритвы Эдж срезал кусок мяса с его руки.

— Ведь я вас предупреждал — никакой стрельбы. Прощайте, амиго! Я полагаю, что вы встретите самый горячий прием там, куда я вас сейчас отправлю.

Правая рука Эджа опять пришла в движение. Бритва аккуратно вошла капитану меж ребер и продырявила его легкое. С легким хрипом Альфаро испустил дух.

Эдж ослабил захват на шее капитана и позволил телу упасть на землю. После этого Эдж стал внимательно оглядываться по сторонам, желая узнать, какой благодетель помог ему выпутаться из этой безнадежной ситуации. Примерно в этот же миг откуда-то прозвучала жесткая команда, и стрельба прекратилась.

Эдж обнаружил, что Луис все еще стоит привязанным к столбу и его тело сотрясается от истерического смеха. По всей площади в самых разнообразных позах валялись трупы солдат, а в дальнем конце площади с выражением испуга на лицах поднимались на ноги горожане.

И над всей этой картиной на фоне разгорающегося восхода, на городских стенах — черные фигуры вооруженных людей. Один из них — необычайно малого роста, и в руках у него не ружье, а какое-то не совсем обычное оружие.

— Я полагал, что прикончил вас, гринго, — возвестил он с высоты стен.

— Думаю, что мне иногда везет в этой жизни, — ответил ему Эдж, поглядывая на ружье, лежащее в стороне, и взвешивая шансы.

Эль Матадор рассмеялся так, что геркулесовский голос его заполнил всю площадь.

— Не так уж вам и везет! Если бы мы не подоспели… Этот Альфаро знал по части пыток и убийств приблизительно столько же, сколько знаю я.

Эдж пожал плечами.

— Иногда полезнее знать, как остаться в живых, чем как убить.

— Верно, гринго, — согласился Эль Матадор. — Почему они хотели расстрелять этого старика? — указал он мушкетоном на Луиса, который, перейдя от веселья к настороженности, внимательно прислушивался к их беседе, справедливо полагая, что на смену одной опасности явилась другая и не меньшая.

— Альфаро решил, что он был одним из ваших людей и шпионил для вас.

Матадор снова рассмеялся.

— Эта дрожащая груда кожи и костей? — фыркнул он. -Я полагаю, что мне следует довести дело до конца, чтобы никто не подумал, что Эль Матадор способен держать среди своих молодцов подобного слизняка.