Джордж Гилман - Десять тысяч кровавых долларов

Эдж довольно хмыкнул и, приглядевшись, заметил у дальнего конца борделя несколько привязанных к поручню ослов. Он присоединил к ним свою лошадь. Дождавшись его возвращения, Мануэль обрушил на дверь свой кулак.

— Зачем же так ломиться? — раздался из-за двери сварливый женский голос на испанском. — Девочки будут здесь всю ночь, а также и весь день, если вы полны сил и денег.

Проскрипел тяжелый засов, и дверь распахнулась. Эдж прищурился от яркого света, пытаясь из-за плеча Мануэля разглядеть старую толстуху, стоявшую в грубо украшенном и скудно обставленном мебелью коридоре. Он увидел в свете висевших у потолка масляных ламп женщин разного возраста и молоденьких девчушек, рассевшихся на продавленных, ободранных диванах, с любопытством уставившихся на вновь прибывших.

— Ах! — радостно воскликнула толстуха. — Мануэль и Рамон Армендарис! Заведение «Эль серпент» радо вас приветствовать, рады приходу двух членов знаменитой семьи мэра города.

При этих словах она звучно рыгнула, что вызвало громкий веселый смех как у находившихся внутри, так и у обоих мексиканцев.

— Я пожалуюсь отцу, что вы не будете голосовать за него на выборах! — весело пошутил Рамон.

— И что? Мое заведение прикроют, а меня расстреляют перед строем? — притворно испугалась хозяйка и тут же весело продолжила:

— Входите, входите, сеньоры. Все в моем доме к вашим услугам.

И только тут она заметила Эджа. Оценив его вес и сложение, малейшие черточки лица, она шепотом уточнила:

— Американец?

Мануэль кивнул, и хозяйка вновь заулыбалась.

— У него, наверное, много денег, много долларов, чтобы оставить их здесь?

— И достаточно познаний в испанском, чтобы самому поручиться в том, что я не жулик, сеньора, — вставил по-испански Эдж.

Знание испанского приятно удивило толстуху.

— Сеньорита, сеньор, сеньорита… — поправила она его, улыбаясь. — Благодаря моему занятию я видела стольких мужчин в жизни, что так и не смогла выбрать из них хотя бы одного для себя.

Не слушая ее трепотни, Эдж глядел на демонстративно рассевшихся на диванчике девиц. Тут были представлены тела любых форм, расцветки и размеров. Одеты они были в плотно облегающие комбинации, закрывавшие их от шеи до щиколоток. Общим для всех них было и выражение горькой покорности той жизни и участи, которую они выбрали для себя. Выражение их глаз мало чем отличалось от взгляда зверя в клетке.

— Что касается меня, то я, полагаю, видел достаточно женщин подобных этим, чтобы отважиться на такой ответственный шаг, как брак, — скромно заметил Эдж.

Хозяйка милостиво улыбнулась ему и отступила в сторону.

— Это хорошо, — просюсюкала она. — Женатые мужчины — плохие клиенты. Они ходят к нам лишь до тех пор, пока об этом не узнают их жены. А жены узнают очень быстро.

Двери за прибывшими захлопнулись, и, бросив взгляд на компаньонов, Эдж понял, что воспоминания о прошлых визитах целиком завладели их помыслами. По дороге сюда никто из них не обсуждал плана предстоящих действий и поисков. Теперь, очутившись на месте, мысли мексиканцев были заняты более неотложными задачами, чем какие-то десять тысяч американских долларов.

Для себя Эдж также не строил пока никаких планов, решив вначале осмотреться на месте и только потом решать, как приступить к поиску денег.

— Девочки… — проронила хозяйка, и проститутки устало поднялись на ноги, исполнив при этом пируэт, начисто лишенный грации.

Когда они поворачивались, Эдж заметил, что у каждой из них имелся свой порядковый номер, прикрепленный к спине. Глаза у Эджа непроизвольно сузились, и мозг, получивший новую информацию, начал напряженно работать.

— Розита моя! — выпалил Рамон. . — Я выбираю Маргариту, — определился дядюшка.

Молодая тоненькая девушка направилась к Мануэлю, в то время как другая, в возрасте около сорока, с мощными бедрами и огромными грудями, приблизилась к Рамону. Они имели соответственно номера восемь и десять. Большинство номеров между «один» и «двадцать пять» отсутствовали, очевидно, их обладательницы уже трудились в поте лица со своими клиентами в различных уголках заведения хозяйки.

— Это давняя традиция нашего заведения, — нумеровать наших девушек. Особенно она удобна для американцев, новичков, не знакомых с нашим языком, — принялась объяснять хозяйка Эджу. — Со своей стороны я могу рекомендовать сеньору номера «двенадцать» и «двадцать один». Обе новенькие., Не девственницы, как вы сами понимаете, но почти.

Два названных номера фальшиво улыбнулись, в то время как остальные заметно помрачнели.

— Я, пожалуй, выберу номер «один», — принял решение

Эдж, остановившись взглядом на тоненькой девушке, очень молоденькой и довольно невзрачной, с щуплым, почти безгрудым детским телом.

Осознав, что ее выбрали, девушка радостно улыбнулась, продемонстрировав ряд сломанных испорченных зубов.

Хозяйка залебезила.

— О, сеньор! Ей только двенадцать лет! Должна вам сказать, что американцы — редкие гости у нас в Монтийо, но когда они у нас бывают, то почему-то всегда выбирают самых молоденьких. Мария по годам молода, но в своем деле знает толк… Сеньоры! — провозгласила она, обращаясь ко всем трем. — Память у меня слабая, так что плата вперед. — И она выставила вперед мощную ладонь.

Зажав в ней песо мексиканцев и доллар Эджа, полученные ею без промедления, она мгновенно спрятала деньги.

— Девочки покажут вам, куда идти, сеньоры, — проворковала она, кивая на дверь в глубине помещения, в то время как невостребованные девицы вновь рассаживались по своим местам на кушетках.

— Да, сеньоры, — добавила она. — Если вы в своем восхищении талантами наших девочек захотите вознаградить их дополнительно, то, прошу вас, не давайте им ничего на руки. Отдайте эти деньги мне, а я тут же положу их на счет девочек в городском банке.

Все находившиеся в комнате понимали, что последние слова хозяйки — сплошная ложь, но от комментариев воздержались.

Мужчины в сопровождении девиц отправились к дверям. Они попали в в узкий, плохо освещенный коридорчик. Оказавшись там, Эдж заметил, что все двери помечены коряво начерченными цифрами. Из-за некоторых дверей явственно доносились звуки удовлетворяемых страстей. Губы у Эджа сложились в довольную улыбку, когда он заметил, что Маргарита открыла дверь номера восемь и пригласила туда Мануэля. Затем отворилась дверь под номером десять, и Розита втащила Рамона в комнату.

— Мы останемся на всю ночь, — сказал Мануэль по-английски. — Пока все не уснут.

Эдж согласно кивнул и двинулся вслед за Марией, последовав за ней в самый конец коридора, где она, распахнув дверь под номером один, первой прошла в комнатушку.