Зейн Грeй - Пограничный легион

— И я должна помочь вам заманить его в вашу банду? — спросила Жанна, не будучи в силах овладеть своим голосом.

— Разве это уж так страшно? — спросил искренне задетый Келс.

— Я… я не знаю! — пробормотала Жанна. — А… этот молодой человек… он уже убийца?

— Нет. Пока он приличный молодой парень, которого свела с ума какая-то девица. Я ведь уже говорил вам это. Вы не понимаете главного. Если мне удастся подчинить его, то из него выйдет неоценимый для меня человек — отважный, ловкий, опасный, который всегда сумеет поставить себя здесь. Но если я не покорю его, ну тогда ему не прожить и недели. В одной из драк его либо застрелят, либо зарежут.

Отодвинув свою тарелку, Жанна подняла на бандита твердый взгляд:

— Келс, пусть лучше он поскорее кончит свое существование и пойдет… к… к…. чем останется жить под вашей властью, сделавшись бандитом и убийцей.

Келс насмешливо рассмеялся, но по тому дикому движению, с каким он швырнул о стену свой бокал, можно было видеть, насколько глубоко Жанна обидела его.

— Вам жаль его потому, что его загнала сюда какая-то красотка, — сказал он. — Однако я уверен, что моя дружба может принести ему только одну пользу. Помогите мне, замолвите словечко и поддержите мое влияние на этого дикого молодчика.

— Я… я должна сперва увидеть его, — ответила Жанна.

— Однако вы умеете запираться, — проворчал Келс, но внезапно его лицо снова просветлело. — Я всегда забываю, что вы еще ребенок. Делайте, что хотите. Одно вам говорю, соберите все ваше прежнее мужество, — при этих словах Келс понизил голос в бросил взгляд на Бейда Вуда. — Помните, то самое мужество, с каким вы пристрелили меня. Нас ожидает трудное будущее. Громадные золотые прииски и охваченные безумием люди. Женщины не дороже мотка ниток… Голод, мучения, боль, болезнь, кража, убийство, повешение, смерть — все ничего! Лишь бы только было золото. Бессонные ночи, дьявольские дни, нападение за нападением, кругом одни жадные глаза. Все, что составляет жизнь, будет забыто, да и сама жизнь подешевеет. Ничего не останется, кроме желтого металла, ради которого мужчины теряют разум, а женщины продают свою душу.

После завтрака Келс приказал оседлать лошадь Жанны.

— Вы каждый день должны ездить, чтобы не отвыкнуть, — сказал он. — Возможно, скоро за нами начнут охотиться, и я вовсе не хочу, чтобы вас разорвали на куски.

— Куда я должна ехать? — спросила Жанна.

— Куда хотите. Направо, налево, в обе стороны ущелья.

— Вы прикажете следить за мной?

— Нет, если вы пообещаете мне, что не убежите отсюда.

— Вы верите мне?

— Да.

— Хорошо, я обещаю вам. А если я начну думать иначе, то дам вам понять.

— Нет, этого не надо, Жанна. Я… я… Ну, в общем, дело дошло до того, что вы стали чересчур дороги мне. Я не знаю, что буду делать, если потеряю вас.

И когда она села на лошадь, Келс добавил: «Смотрите, не спускайте этим дьяволам ни одного грубого слова».

Утро было раннее, и розоватый блеск солнца играл на свежей зелени. Жанна пустила свою резвую лошадь сперва рысцой, а затем галопом. Она ехала вдоль теснины до тех пор, пока тропинка не закончилась грубыми стенами. Тогда она повернула назад и поехала под ветвями сосен, вплоть до того места, где теснина, суживаясь, выходила на широкую долину. Здесь ей встретились несколько запыленных бандитов, гнавших перед собой нагруженных лошадей. Один из них, типичнейшая сволочь, насмешливо вскинул руки хверху.

— Руки вверх, товарищи! — воскликнул он. — Никак мы переехали дорогу воскресшему Денди Дейлу?

Его спутники поспешили последовать его примеру и уставились на Жанну нахальными, вызывающими глазами.

Круто повернув свою лошадь, Жанна поехала обратно. Казалось, ее ожег взгляд этих жуликов.

На обратном пути, проезжая по теснине, Жанна заметила еще большее количество бандитов, водивших своих лошадей на поводьях, коловших дрова и просто болтавших у дверей. Жанна старалась не подъезжать к ним, но даже издали чувствовала на себе их любопытные взгляды. Один из них, наполовину спрятавшийся за окном, сложил руки рупором и нежно крикнул:

— Алло, любовь моя!

Избегая ехать по тропинке, она свернула в другую сторону теснины. Ее лошадь почуяла воду. Жанна направила ее в узкую прогалину между ивами и, опустив поводья, дала лошади напиться.

Вдруг она почувствовала, что не одна здесь. Однако никого вблизи не оказалось. Тогда она обернулась в другую сторону. Джим Клайв только что собирался встать с колен. В руке он держал полотенце, его лицо было мокро, и он стоял не более чем в десяти шагах от нее.

Жанна замерла. Каждую секунду ожидала она услышать свое имя.

Клайв уставился на нее. В утреннем воздухе его лицо выглядело длинным и белым, как у покойника, и только глаза его казались живыми, подобно дрожащему пламени. Презрение сверкнуло в них. Он узнал в ней женщину, и его презрение относилось к существу, скрывшемуся в этом бандитском наряде. Печальная и горькая усмешка скользнула по его лицу. Но затем она сменилась выражением, подействовавшим на душу Жанны, подобно удару плети. Джим Клайв принялся разглядывать прекрасно сформированную фигуру Жанны с тем же нахальным и злобным оттенком, который так возмущал ее в остальных жуликах. Этого она совсем не ожидала. Как могла она только остаться в живых?

Дернув за поводья и ничего не видя перед собой, Жанна поехала обратно к своей хижине.

Как мог Джим смотреть на нее? Муки Жанны заключались не в том именно, что он обманулся в ее характере и личности, а в том, что из всех других женщин именно ей суждено было пробудить в нем инстинкты дикого животного, как это случилось с Келсом, Гульденом и другими негодяями.

— О, он, вероятно, был пьян! — шептала Жанна. — Его нельзя обвинять. Он уже не мой прежний Джим. Он страдает, он изменился. Его ничто больше не привязывает к жизни. Я должна увидеть его, должна все рассказать ему. Если он теперь узнает меня и я не смогу сказать ему, почему я здесь, почему я так выгляжу… что я люблю его… все еще верна и чиста… если я не смогу сказать ему этого, тогда… тогда мне придется застрелиться.

Эти последние слова Жанна прошептала со страстным рыданием в подушку своей кровати…

После этой встречи настали спокойные дни. Жанна разъезжала верхом по бесчисленным тропинкам ущелья. Постепенно она привыкла к разглядыванию и шуткам бандитов.

Дни проходили пусто, ибо, как Жанна ни старалась, ей ни разу не пришлось увидеть Джима. Много раз она слышала его имя. Он бывал то тут, то там — в местечке Бирда, в горах. Но у Келса в хижине он не появлялся. Жанна замечала, что это обстоятельство слегка озабочивало Келса. Он не хотел потерять Клайва. По вечерам Жанна выглядывала из своей засады в соседнюю хижину и, дожидаясь Джима, безмерно уставала от громкой болтовни, хохота, пьянства.