Алистер Маклин - Ущелье Разбитого Сердца

Тендер был на две трети пуст, дрова остались только у задней стенки. Правая часть поленицы рассыпалась. Дикин уверенно засунул руку между чурбаками и почти сразу же выпрямился с бутылкой в руке.

— Мексиканская водка, — сказал он и посмотрел на Банлона. — Что вы на это скажете?

— Бог свидетель, я не знал Джексона до того, как он заступил на место кочегара в Огдене. И я не видел, чтобы он пил пульке, не то…

— Вас, Банлон, я беру под наблюдение, — сказал полковник. — И обещаю, если выпьете хоть каплю, то кончите тюрьмой в форте Гумбольдт.

— Я никогда не пью на службе, сэр.

— Вы пили вчера в Риз-Сити.

— Я хотел сказать — когда веду состав!

— Довольно! — Он повернулся, чтобы уйти. — Майор, не сочтите за труд, передайте Белью, чтобы он выделил солдата на место кочегара.

Банлон поспешно сказал:

— Господин полковник! Есть еще два дела, о которых вы должны знать. Во-первых, как видите, дров осталось мало. Но через полторы мили будет штабель заготовленных для поездов дров.

— Майор, передайте Белью, чтобы он отрядил людей на погрузку.

— И второе, я немного не в себе, сэр. Устал. Кроме того, эта история с Джексоном… Было бы куда надежней, если бы Девлин, тормозной кондуктор, мог сменить меня через пару часов.

— Я распоряжусь.

Солдат в островерхой шапке кавалериста сказал, всматриваясь в пелену падающего снега:

— Кажется, я вижу этот штабель.

Банлон кивнул и плавно остановил поезд. Локомотив оказался напротив склада.

— Созывай своих грузчиков, — буркнул Банлон, приваливаясь спиной к теплой машине и намереваясь немного соснуть.

Наряд из двенадцати солдат появился мигом, но за дело они взялись не очень-то ретиво. И все-таки тяжелые, облепленные мокрым снегом поленья поплыли из рук в руки выстроившихся в цепочку солдат.

В это же время с другой стороны поезда появился человек. Он быстро добрался до багажного вагона, поднялся на переднюю площадку и подергал дверь. Она была заперта. Человек достал из кармана связку тяжелых ключей, выбрал один и вставил в скважину замка. Дверь открылась почти сразу.

Юркнув внутрь и закрыв за собой дверь, Дикин стряхнул снег с шинели, вышел на середину вагона и огляделся по сторонам.

Вдоль одной стены располагались гробы. С другой стороны находились ящики с продуктами и рядом с ними была непонятная груда предметов, прикрытая брезентом. Когда Дикин отвязал и отдернул один угол брезента, он прочитал: «Медикаменты. Армия Соединенных Штатов».

Дикин отвязал еще несколько завязок и открыл добрую треть всей груды. На многих ящиках стояла надпись: «Опасно!» Далеко не сразу нашелся кожаный чемодан, помеченный: «Телеграф. Армия Соединенных Штатов».

Дикин отставил этот чемодан, уложил все предметы примерно в том порядке, в каком они лежали раньше, выбрался из вагона и закрыл дверь. Почти не скрываясь, он миновал вагон с провиантом и поднялся на переднюю площадку вагона с лошадьми. Дверь была открыта.

Внутри на специальном крюке висел еле теплившийся масленый фонарь. Дикин снял его и пошел дальше. В стойлах лошади мирно пережевывали сено. Дойдя почти до конца, он увидел большой ящик с лошадиным кормом. Дикин разгреб плотно слежавшиеся пласты пахучей травы, опустил в эту яму телеграф, заложил сеном и спрыгнул вниз. Даже при самых неблагоприятных для него условиях телеграф могли обнаружить не раньше, чем через сутки, а больше времени ему и не требовалось.

Он вернулся к входу, повесил фонарь на место и дошел до второго вагона. Здесь он тщательно осмотрел свою одежду, чтобы на ней не было ни одного клочка сена, потом демонстративно отряхнул с плеч снег и вошел в тамбур. Повесив шинель на крючок, он прошел по коридору к открытой двери, из которой приятно пахло кофе, приготовленным поваром по имени Карлос.

Вытянувшись почти по-военному, Банлон осматривал полный тендер дров.

— Вот теперь отлично! Благодарю армию за помощь.

Сержант Белью кивнул, спустился по лесенке к своим солдатам, что-то негромко сказал им, и все, кроме одного, тут же скрылись в белесой мгле. Оставшийся нехотя поднялся в кабину машиниста. Полковник сухо поинтересовался:

— Можем трогаться, Банлон?

— Как только пройдет этот снежный заряд, сэр.

— Вы просили, чтобы Девлин сменил вас. Может быть, сейчас самый подходящий момент?

— Я действительно просил вас об этом. Но сейчас как раз не время, сэр. Ближайшие три мили Девлин должен оставаться на своем месте.

— Что особенного в этих трех милях?

— Этот участок называется Перевал Палача. Это самый крутой подъем в этих горах.

Полковник ответил:

— Тогда, пожалуй, вы правы. Без тормозного не обойтись.

Форт Гумбольдт располагался в восточном конце узкой и каменистой долины, плавно уходящей вниз уже на другой стороне гор, которые штурмовал эшелон полковника Клермонта. Место для форта было выбрано идеально. С северной стороны поднималась отвесная стена. С востока и юга форт защищало узкое, но глубокое ущелье. В восточном направлении ущелье пересекал железнодорожный мост. Приблизиться к форту можно было только через мост или поднимаясь по долине. В обоих случаях несколько решительных людей, скрывающихся за частоколом, могли легко отразить атаку многократно превосходящих сил.

Деревянное укрепление было построено в форме обычного квадрата с широким и прочным настилом для стрелков, установленном по всему периметру с внутренней стороны в четырех футах ниже верхнего края пятнадцатифутовых стен. Тяжелые ворота находились на южной стороне, обращенной к ущелью и железной дороге. Внутри справа от ворот находилась караулка, а слева — оружейный склад. Дальше по западной стене форта располагались казармы и кухня, в северной — офицерские помещения и телеграф. Под конюшни была отведена вся восточная сторона. На десятки миль вокруг форт был единственным населенным пунктом бледнолицых.

По белому снегу к форту приближался отряд закутанных в одеяла индейцев. Их лошади вязли в снегу почти до колен. Их вожак, у которого была удивительно светлая для индейца кожа, провел их в никем не охраняемые ворота, указал своим спутникам на конюшню и поднялся по ступенькам к двери, на которой красовалась дощечка с надписью: «Комендант».

Индеец быстро вошел и сразу же закрыл дверь, чтобы не впустить крутящиеся на холодном ветру снежные хлопья. За письменным столом полковника Ферчайлда восседал Сепп Келхаун. Ноги его были на столе, в одной руке он держал сигару, в другой — стакан с чистым виски из запасов полковника. Увидев вошедшего, он встал с необычайной поспешностью.

— А ты не тратишь времени даром, Белая Рука!

— В такую погоду мудрый человек не мешкает.