Луис Ламур - Человек из Скибберина

Том Халлоран должен сопровождать генералов на охоту за бизонами. Ну что ж, Бреннан знаком с начальником сержантского караула. Ладно уж, будет парню увольнительная.

Крис Мэйо покончил с трапезой и заново наполнил чашку. Реппато Пратт сидел рядом: тощий, жилистый, озабоченный.

— Не нравится мне все это, — пробормотал он.

Крис, занятый собственными мыслями, не совсем понял, о чем идет речь.

— Что тебе не нравится?

— Да Джастин Парли и его шайка. Они скорее сдохнут, чем отступятся. Все до одного — убийцы, и им позарез нужен скальп генерала Шермана, так нужен, что они этот самый скальп сожрать готовы. Скажу больше: теперь они захотят перебить всех старших офицеров.

— Парли упустил свой шанс. Все они уже здесь, в форте Сандерс, а вокруг кишмя кишат солдаты, все равно что пчелы в улье.

— Да знаю. Но все равно мне как-то тревожно; не думаю я, что негодяи так просто сдадут позиции. Я жил среди них: по большей части эти гады — твердые орешки. Вот, скажем, Серебряного Дика я так и не раскусил. Он у них самый смышленый; пожалуй, посмышленее Парли. Дел Робб ищет неприятностей на свою голову с тех пор, как был мальчишкой. Этот народ — изгои на собственной земле, воду мутят не тут, так там; и где бы уж они там ни родились, только из родных краев их выдворили. Пока своими глазами не увидишь их в деле, просто не поверишь, какими подлыми бывают люди.

— Да они наверняка уже далеко отсюда, — отмахнулся Крис. — Они боятся кавалерии.

— Они-то? Никого они не боятся. Маленький отряд они перебьют как нечего делать, а от больших патрулей, равных им по численности или превосходящих силами, они станут держаться подальше. А ведь армии нужно и об индейцах по мнить.

В палатку вошел Халлоран и уселся за стол напротив приятелей.

— Я только что распрощался с Бреннаном, — сообщил он. — Он хочет, чтобы я поддержал тебя на ринге, Мэйо. Может, помнишь: я был в поезде. Меня зовут Халлоран.

— Привет-привет, — откликнулся Пратт. — Значит, мне Бреннан не доверяет?

— Да нет, он просто хочет, чтобы ты стоял поблизости с ружьем наготове. А у меня в этом деле большой опыт. Я имею в виду, в смысле подстраховки атлетов. Растирать там, массировать, и все такое. — Он оглядел Криса. — Ты как, в форме? Длинный раунд выдержишь?

— Могу. — Крис вытянул вперед левую руку: повязку он давно снял. Мизинец уже зарубцевался. — Мюррей отстрелил. Может снова начать кровоточить. Тогда ты останови кровь, если сможешь.

Халлоран вздрогнул и недоверчиво уставился на собеседника.

— Ты полезешь в драку в таком состоянии?

— А то! — Крис оглядел руку. — В жизни с чем только не приходится мириться. Я приехал сюда делать деньги, и я не стану рыдать в уголке из-за пустой царапины. Я оказался в городе совсем без средств, а жить-то надо. С Репом та же история. Я подумал, что двух сотен долларов, которые я выиграю, нам хватит, чтобы дотянуть до лучших времен.

— Ты недооцениваешь Сэма Кокинса. Он потяжелее тебя будет и очень силен. Крепкий борец, так и прет напролом и поражений не знает; он отыграл девять-десять рукопашных поединков против лучших единоборцев здешнего края. Думаю, он постарается взять тебя измором. Мало кто может продержаться дольше двух-трех минут и не выдохнуться. Если Сэму удастся тебя измотать, ты окажешься в его власти.

— Не удастся. Я продержусь не меньше любого другого.

— Он старается подобраться к противнику как можно ближе. Апперкоты любит. Знаешь этот прием?

— Знаю.

Но Халлоран на этом не успокоился. Мэйо вроде бы уверен в собственных силах, и это очень даже хорошо; однако не исключено, что уверенность эта — от глупости. Тому, кто никогда не боксировал и не боролся на ковре с профессионалами, кажется, что в этом деле нужны только сила да боевой задор. А профессионал так же искусен в своем ремесле, как, скажем, столяр-краснодеревщик. Начинающий с мастером не сравнится — ни там, ни тут.

Профессиональный боксер не бьет на эффект. Он лишних движений не делает, каждый шаг у него просчитан, расстояние продумано; он заранее прикидывает свои возможности, он знает, что, когда удар нанесен, неизбежно открываются тело или часть головы. Он знает, как ложным выпадом заставить противника открыться в тех местах, куда сам он мысленно нацелился; он знает, как уклониться от удара на волосок, двигаясь не больше, чем подсказывает необходимость. Знает, как подобраться к противнику поближе, так что когда удар нанесен, противник останется в пределах досягаемости для ответного выпада.

Он знает: для того чтобы нанести удар максимальной силы, ноги должны стоять в нужной позиции; знает он также, что при помощи определенной комбинации выпадов можно обратить сопротивление противника к собственной выгоде и что ежели удары наносятся последовательно, противник откроется и кулак попадет точно в цель.

Халлоран много боксировал на своем веку. А также перевидал немало поединков. Ему доводилось наблюдать, как единоборцы более хрупкого сложения, которые знают, что делают, играючи одерживают верх над мощными верзилами. Сэм Кокинс, безусловно, опытен; но насколько далеко простираются его познания в боксе, Халлоран понятия не имел. Халлоран знавал и великих боксеров, например, Джема Булаву. Этот англичанин с примесью цыганской крови был одним из умнейших единоборцев своего времени: он немало содействовал развитию боксерского искусства, изобрел новые приемы и тактики. Однако боксеру нужны достойные противники; боксер ни в жизнь не поднимется выше того уровня, что необходим для победы над оппонентом. Если уровень этот невысок — тем хуже для обоих. Чем достойнее противник, тем скорее усовершенствуешься сам; а Халлоран понятия не имел, с кем доводилось боксировать Мэйо. С профессионалами ли? Или с самыми обыкновенными деревенскими забияками из тех, что по любому поводу лезут в драку?

— Я тебя поддержу, если смогу, — пообещал кавалерист. — Мне могут не дать увольнительной. Я еще не знаю точно.

Халлоран ушел. Друзья допили кофе и вышли на улицу. Чуть подальше красовалась палатка под вывеской: «Койки». Крис указал на нее пальцем, Пратт покачал головой.

— Тут есть гостиница. Тебе необходимо хорошенько отдохнуть; а ежели народ режется в карты да в любое время дня и ночи вваливается всякая пьянь, об отдыхе можно забыть. Гостиница, конечно, чуток подороже, да оно того стоит.

Друзья сняли комнату, заплатили пятьдесят центов; у конторки Крис углядел метелочку и, позаимствовав ее на время, тщательно вычистил одежду и котелок. Затем протер сапоги. Потрепались и поцарапались они изрядно, да все еще целехоньки! Ирландец выстирал полосатую рубашку и повесил ее сушиться.

— Ты говорил, что в первом поезде у тебя остался саквояж?