Луис Ламур - Одинокие мужчины

Я снял ремешок с кобуры и направился по вьющейся среди скал узкой тропе. Вскоре моему взору предстал пруд Мертвеца — неглубокая, заполненная водой впадина футов десяти в поперечнике. На другой стороне пруда горел костер, от которого поднималась тонкая струйка дыма и таяла в вышине. Я насчитал полдюжины лошадей, за скалами виднелись еще головы.

Хаддены стояли широко расставив ноги, глядя в мою сторону. Чуть выше, среди скал, сидел какой-то парень с винчестером на коленях. Еще двое у костра, и наверняка кто-то прячется поблизости.

У костра сидела и скво Катенни, и даже с этого расстояния мне было видно, что она молода и красива. Она смотрела на меня с надеждой.

И тут я вдруг увидел Дорсет. Дорсет и одного из мальчиков.

Я оглядел лагерь Хадденов, но не обнаружил признаков присутствия остальных детей. Они были либо мертвы, либо пересекали границу и были на пути к безопасности.

Арч Хадден не отрывал от меня глаз. Он улыбался, но его улыбка не предвещала ничего хорошего.

— Кого я вижу! — сказал он. — Это же Сэкетт — тот парень, который мечтает стать крутым!

— У меня к тебе дело, Арч, — сказал я, положив руки на луку — левую поверх правой. — Здесь Катенни, он хочет получить обратно свою скво.

— Мы приказали ему привезти твой труп.

— Должно быть, ошибочка вышла. Я еще живой.

— Ну, это ненадолго, — заметил второй Хадден.

— Вы, ребята, кажется, плохо знаете апачей, — сказал я. — Не важно, какие сложились между нами отношения, но выслушайте добрый совет. Катенни — старый воин, вам лучше держаться от него подальше. Вон он там, почти один, но он не одинок. В этих скалах дюжина индейцев, и вскоре подъедут еще. Если хотите выбраться отсюда живыми, отпустите его женщину.

— Нам и прежде доводилось сражаться с индейцами, — подал голос тот, что сидел в скалах. — Мы ее не отдадим, она — лакомый кусочек.

Теперь я знал, что карты раскрыты. Краем глаза я следил за происходящим, думая о том, как долго я не практиковался выхватывать револьвер левой рукой. Они сейчас надеются воспользоваться своим превосходством, мнимым, потому что я положил правую руку подальше от кобуры на луку седла и накрыл ее левой совсем не случайно. Я рассчитывал, что это даст мне преимущество — хотя бы даже и маленькое. Потому что существует такая штука, как быстрота реакции. Чтобы отреагировать на случившееся, человеку требуется хотя бы мгновение — увиденное должно зафиксироваться, и только после этого мозг даст команду действовать.

— Если вы действительно умные люди, а я вас такими считаю, — продолжал я, — вы отпустите индейскую девушку. А также вон ту молодую леди. Вы же знаете, что произойдет, если вы причините беспокойство белой мисс.

— Ничего не произойдет, — заявил парень с винтовкой. — И никто ничего не узнает.

— Ты забыл про моих ребят, — проронил я. — Они скоро узнают все.

— Испанец Мерфи уже ничего никому не расскажет, — сказал Арч Хадден. — Мы нашли его привязанным к седлу, и он был не жилец, так что мы его пристрелили, чтобы не мучился.

Дорсет тем временем встала за спиной индианки. Я ни минуты не сомневался, что она сделает все как надо. У этой леди была отличная голова, и я мог побиться об заклад, что в этот самый момент она развязывает руки скво.

Я понимал, что необходимо тянуть время.

— Не стоит вам искать себе на голову неприятностей, — сказал я. — Отпустите скво, и у нас появится шанс пробиться. Если, конечно, мы будем действовать быстро, пока Катенни не собрал сорок — пятьдесят индейцев.

— Ты так и не понял, — сказал Вольф Хадден. — Мы собираемся тебя убить, парень.

Я усмехнулся. Мне надо было заставить их продолжать разговор, чтобы протянуть время и хоть немного отвлечь, поскольку мне требовалось преимущество, любое, какого удастся добиться.

— Большинство людей, которые намереваются воевать с апачами, учатся на собственных ошибках. Правда, возможности воспользоваться уроком практически не остается. Послушайтесь моего совета, ребята: отпустите индианку, и, может быть, Катенни на радостях уедет и оставит вас в покое.

— Ты что, испугался? — опять встрял в разговор парень, сидевший в скалах. Он начинал меня раздражать, как будто комар жужжит над ухом.

— Конечно, испугался, потому что видел их в деле. И вот…

— Арч! Эта чертова скво… — неожиданно крикнул кто-то из его подручных.

Она избавилась от пут и бежала что было мочи. Парень в скалах услышал крик и изготовился стрелять, но я выхватил левой рукой шестизарядник из-за пояса, и мой выстрел прозвучал на мгновение раньше.

Он стрелял в скво, но я попал ему прямо в грудь и тут же повернулся к Вольфу, который как раз взводил свой «ремингтон».

Дорсет внезапно подскочила к парню, стоящему на верхушке небольшого холма, и подсекла ему колени. Парень покатился лицом вниз по каменистому склону.

Человек у костра, вместо того чтобы схватиться за оружие, кинулся к Дорсет, а я тем временем выстрелил в Вольфа и бросил коня на Арча.

Он отшатнулся, но споткнулся о камень в тот момент, когда вытаскивал из кобуры револьвер. Оружие выскользнуло у него из рук.

Я развернул коня и еще раз пальнул в Вольфа, ответная пуля обожгла мне плечо. Он как раз целился в меня, когда его настигла моя вторая пуля. Вольф упал навзничь. Вороной чуть было не раздавил его, но он увернулся. Вокруг свистели пули.

Дорсет каким-то образом сумела раздобыть револьвер. Она выстрелила в одного из парней Хадденов и бросилась к лошади, прижимая к груди ребенка.

В этот момент я увидел на холме индейца, тот стрелял в нас. Я повернул коня и помчался за Дорсет.

Она не теряла времени. К счастью для нас, пара лошадей стояли оседланными. Дорсет развязала одну из них и усадила ребенка в седло, затем вспрыгнула сама, и мы, как сумасшедшие, погнали лошадей через пустыню.

А может, мы и впрямь были немножко сумасшедшими. Мне казалось, что бегство невозможно, однако каждый прыжок вороного приближал нас к свободе. Позади слышались выстрелы, кто-то скакал справа.

Вдруг перед нами открылся глубокий овраг шириной футов восемь — десять. Я увидел, как Дорсет перемахнула его, пришпорил вороного, и умный конь преодолел препятствие, словно всю жизнь учился летать. Мы приземлились, даже не споткнувшись, на всем скаку спустились во впадину, промчались через нее, рванули вверх по склону и влетели в кактусовый лес. Лошади принялись петлять между колючими растениями.

Мы выбрались на открытое пространство и опять погнали лошадей. Когда мы, наконец, замедлили шаг, то поняли, что никто за нами не гонится.

Оглянувшись, я не заметил ничего подозрительного. Мы оторвались от апачей на несколько миль и теперь ехали в кедровнике. Я вынул винчестер, проверил его и снова убрал в чехол. Потом перезарядил оба шестизарядника. Я помнил, что нажимал на курок четыре или пять раз, однако пустых гильз оказалось восемь, значит, я сдваивал выстрелы.