Луис Ламур - Тропой испытаний

Другая лошадь, черная, безусловно, не отобьется от него. Им вместе придется искать корм и воду. Ручеек, из которого я пил и который сейчас струился передо мной, очевидно, подпитывал реку Симаррон.

Ухватившись за ветку правой рукой, я встал. Какой-то момент не двигался, как бы оценивая себя: слабость из-за большой потери крови, однако, учитывая обстоятельства, совсем даже неплохо. Намного лучше, чем после того, как меня избили в горной хижине. Как давно все это было…

Я пошел вниз, к ручью. Что это? Свет? Далеко, милях в двух или даже трех. На склоне большого пика. Скорее, у его подножия. Это не костер.

Ранчо? Нет, целый город! Какой город? Милях в тридцати — сорока отсюда, по моим представлениям, находился Робберз-Руст, где со своими бандитами скрывался знаменитый Коу. Но он ли это — я там никогда не бывал.

Через полчаса или что-то вроде того я уже крался по окраине городка. Голова трещала, усталость сковывала все тело. Низко пригнувшись, я внимательным взглядом ощупывал немногочисленные дома вдоль улицы. Кузница, в данный момент закрыта, салун, магазин, несколько жилых домов из бревен или камня. Один, похоже, из кирпича.

У шеста три привязанные лошади. Около салуна. Лошади Лолонессов!

Значит, они добрались сюда раньше меня. Я аккуратно переместил руку в более удобное положение. Без сомнения, они привезли сюда раненого и, уж конечно, будут здесь ужинать и ночевать. Мысль о еде разбудила во мне голодного волка.

Прежде всего надо определить, где они. Я начал было подниматься, когда вдруг сверху кто-то тихо спросил:

— В чем проблема? Вас ранили?

Моя рука метнулась к револьверу, но тут до меня дошло: говорила женщина и говорила из темного окна прямо надо мной. В нем ясно виднелись очертания ее фигуры — белая, нет сомнений.

— Да, меня подстрелили, — ответил я, выпрямляясь. — Мне нужна помощь и что-нибудь поесть. Я вам заплачу.

— Иди к задней двери. Не надо, чтобы кто-нибудь видел, как ты ко мне входишь.

Подойдя к задней двери, которую она уже открыла, я заколебался. Эта женщина ничего обо мне не знала и тем не менее пригласила к себе…

— Заходи. Только, пожалуйста, быстрее.

Когда я оказался в доме, она задернула шторы и зажгла лампу. Очень симпатичная, просто одета…

— Садись. Вот сюда. — Она показала на стул. — Сейчас принесу горячую воду. К счастью, я как раз собиралась пить чай.

Она налила горячую воду в таз и поставила полную кастрюлю на печку. Затем подошла ко мне.

— Снимай рубашку.

Когда я вынул из-за пояса револьвер, она протянула к нему руку.

— Давай, я положу его.

— Не надо. Пусть будет при мне, — остановил я ее. — С ним мне как-то спокойней.

Она отложила мою рубашку в сторону и со множеством «ох» и «ш-ш-ш» начала промывать рану. Затем продезинфицировала ее раствором карболки.

— Тебе повезло, кость не задета.

Пока она занималась раной, мои глаза внимательно оглядывали ее комнату. Несколько картин на стенах, толстый ковер на полу, кровать и комод. Печь находилась в соседней комнате — виднелась через открытую дверь.

Закончив с перевязкой, она пошла за чаем и принесла его на подносе вместе с толстым бутербродом.

— Поешь. Больше ничего не могу предложить. — Она вдруг улыбнулась. — Сегодня я никого не ждала.

— Живешь одна?

— Да… Мама недавно умерла… Время от времени подрабатываю в магазине.

— Что это за место? Мне даже в голову не приходило, что здесь есть город.

— Это Мэдисон. Назван так в честь Мэдисона Эмери. Гора, Эмери-пик, тоже названа в его честь. Здесь у нас тихо, разве что время от времени наезжает толпа из Кентона, человек пятнадцать — двадцать. Мы их всех знаем. — Она с интересом смотрела, как я ем. — Ты голоден. Жаль, что у меня кончились все запасы. Вообще-то я собиралась в магазин, но увидела тебя… раненого, беспомощного… Мое сердце просто не выдержало. — Она встала, накинула на плечи шаль. — Закончишь есть, ложись отдохни. Я скоро вернусь.

— Здесь несколько человек, которые ищут меня. Никому не говори обо мне, — попросил я ее.

— Не скажу, — пообещала она. — А ты приляг. Все будет в порядке. В той комнате есть еще одна кровать, так что можешь у меня переночевать, если хочешь.

Она ушла, плотно закрыв за собой дверь. Какое-то время я сидел совершенно неподвижно. Хорошая вроде девушка, но…

Мной вдруг овладело какое-то беспокойство, недоверие… ко всем и всему. Я еще раз проверил револьверы. Затем налил себе новую кружку кофе.

Несмотря на безумную усталость, я не мог себя заставить сесть на кровать. Сесть, значит лечь, значит, немедленно заснуть, и кто знает… Я резко встал со стула, решительно натянул рубашку, хотя это было не так-то легко сделать. Взял свой плащ, слегка задубевший от засохшей крови, вышел на улицу и задами направился к магазину. Осторожно заглянул внутрь.

Никого, кроме лысоватого продавца в очках за прилавком. Через улицу у коновязи по-прежнему стояли три лошади.

Стоп! Из двери салуна вышли двое мужчин. Один из них — Лолонесс. Другой говорил ему:

— …хочет тебе что-то сказать… минуту тому назад…

Они спустились с крыльца, и тут же откуда-то из тени появилась она. Только теперь шаль не на плечах, а на голове.

— Могу сообщить… где… — донесся до меня ее мелодичный голос.

Последовал приглушенный разговор, затем Лолонесс воскликнул.

— Пятьдесят долларов? Ты спятила? Да я сам его найду! — Он повернулся к своему спутнику. — Где живет эта женщина?

Грубо оттолкнув ее в сторону, он вернулся к двери и крикнул что-то внутрь. Оттуда вышел еще один Лолонесс, и они втроем торопливо зашагали по улице. Девушка плюнула им вслед и побежала… прямо на меня.

Разминуться было невозможно. Увидев меня, она недоуменно захлопала широко раскрытыми глазами.

— Ты? Я думала…

— Спасибо за плечо, — спокойно ответил я. — Зато теперь ты знаешь, как чувствовал себя Иуда.

— Прости! Ради Бога, прости! Мне надо уехать! Я хочу жить! Хочу уехать отсюда и больше никогда не видеть этот город! Мне здесь все ненавистно!

— Любое другое место тебе будет не менее ненавистно. Ты всегда будешь носить все свое с собой.

Я отодвинул ее в сторону и пошел через улицу. У столба отвязал их лошадей и на одну вскочил верхом. Она задергала головой — естественно, чужой человек, не хозяин, — но я сильно натянул поводья, развернул ее и поскакал прочь из городка. Остальные пусть делают, что хотят.

Прежде всего туда, назад к ручью, через холмы — там где-то мои лошади. От тряски плечо заныло, болью отдавался каждый шаг. Но все равно — вперед! Быстро темнело, зажглись первые звезды.

Недалеко от ручья, который мне пришлось пересечь еще раз, я неожиданно наткнулся на знакомую парочку. Серый и черная мирно щипали траву. Значит, все-таки ждали! Так, скорее подальше отсюда! Я отпустил черного коня.