Луис Ламур - Вниз по склонам холмов

Немного погодя он отошел от лагеря и сел, вслушиваясь в ночь.

Вокруг простиралась страна индейцев, хотя никого из них поблизости вроде бы не было. В любой момент может выпасть снег, и всякий индеец предпочтет находиться в тепле собственного вигвама, где его скво поддерживает огонь в очаге и готовит пищу. Юты, бэнноки, шайены и черноногие — все бывают здесь. А если на то пошло — шошоны тоже. А в хорошую погоду — и кроу.

Воздух был чист, а ночь холодна. В такие ночи и по такому воздуху звук разносится далеко. Поэтому Скотт Коллинз сидел один и прислушивался. Он боялся, что, если дети живы, их может захватить какой-нибудь отряд бродячих индейцев. Юты могут увести их далеко на юг — в Колорадо или Юту; шайены — на север, в горы.

Звезды горели ярко. Коллинз слышал, как бобер плеснул хвостом в своей запруде, как где-то в прерии завыл волк. Это был не койот — волк, большой лесной волк.

И это тоже беспокоило Скотта. Многие дикие звери не отважатся напасть на охотника, но могут накинуться на ребенка.

На рассвете Коллинз вернулся в лагерь. Дэрроу готовил завтрак. Рассевшись вокруг костра, они обсудили происшедшие здесь недавно события.

— Лошадь сбросила его и убежала, — проговорил Сквайрс и, немного помолчав, добавил: — Дети тоже убежали. Похоже, что так.

— Значит, и ты так думаешь? — спросил Скотт.

— Судя по следам, с твоим парнем, похоже, обошлись грубо. Однако главное — они убежали. Теперь, будь твой жеребец мустангом, он бы выследил мальчика. Я видывал, как мустанг шел по следу, точно ищейка.

— Ред тоже может. Я знаю, как он следовал за мальчиком, когда тот шел на охоту. Встречал ты когда-нибудь лошадь, которой нравилась бы охота?

— Однако… Но как-то был у меня пони, который подходил ко мне сзади и укладывал голову на плечо всякий раз, как я собирался выстрелить.

— Сколько прошло? — поинтересовался Скотт, указывая на следы. — Дня два?

— Примерно. Не больше трех. Думаю, мы их понемногу догоняем.

На склоне холма следы детей потерялись окончательно. Оставив позади осиновую рощицу, они вышли на широкий скальный выступ, вся почва с которого много лет назад была начисто сметена оползнем. Эту каменную поверхность дети пересекли, словно привидения, не оставив никаких следов.

— Что будем делать? — полюбопытствовал Дэрроу.

— Попробуем отыскать жеребца. Почти наверняка он с детьми.

— А я хотел бы найти этих людей, — мрачно проговорил Коллинз.

— Одного из них я знаю, — неожиданно произнес Дэрроу. — Понятия не имею, как его зовут, но в лицо знаю.

— То есть?

— Понимаешь, как-то я был в лагере с одним из этой парочки… Я узнаю лагерную обстановку — у людей ведь складываются какие-то привычки…

— А имя никак не можешь вспомнить? Это могло бы помочь.

— Попытаюсь. Может, вспомнится…

Они продолжили путь. Следы детей исчезли, и потому всадники разделились, отыскивая отпечатки тяжелых копыт жеребца.

— Знакомые места, — заметил Сквайрс. — Как-то у нас была встреча южнее Хорс-Крик, возле Грина. Если память мне не изменяет, в июле. Одиннадцать лет назад — а кажется, будто недавно… — Прищурившись, он посмотрел на горные вершины. — Надо бы поскорее найти детей. Наступают холода.

— Найдем, теперь я это чувствую, — отозвался Коллинз.

Места здесь были красивые; осенний воздух был чист и прозрачен, на воде плясали яркие солнечные блики, а золотые осины мерцали в своем непрестанном трепете. Красные листья разбросанных по горному склону кустов и деревьев казались брызгами крови.

Дорога становилась труднее. Глубокие ущелья рассекали горные склоны. Им постоянно встречались олени, а однажды маленькое стадо лосей. На земле изредка попадались следы волков и пум, а на деревьях — отметки бобровых зубов.

— Мы перебили здесь почти всех гризли осенью тридцать шестого и весной тридцать седьмого, — рассказывал Сквайрс. — Нам тогда приходилось опасаться индейцев-черноногих, которые бродили поблизости, а дружбы между нами в те времена отнюдь не было. Однажды нам с Джо Миком и Расселом Осборном пришлось принять участие в серьезной схватке — в тот раз черноногие едва нас не побили… А с гризли в те дни встречались чуть ли не все. Помню, мы с Расселом шли вверх по ручью, направляясь к Йеллоустон-ривер… Вот только в каком году — не помню… И вот мы с ним увидели, как восемь или девять гризли стоят на задних лапах и объедают с кустов ягоды — аж за ушами трещит… На нас они даже не обратили внимания, посмотрели и продолжали есть…

Внезапно Скотт Коллинз остановился. Он нашел ясно различимые следы детей и накладывавшиеся на них отпечатки Копыт жеребца.

— Ред выслеживает их! — крикнул он Сквайрсу, который отъехал на несколько ярдов в сторону, чтобы осмотреть землю вокруг плоского камня.

— Здесь они немного отдохнули, — сказал горец. — Я так и подумал, когда увидел этот камень. Где бы я сел, будь усталым мальчиком? Здесь. И точно, они тут были.

Подъехав, Скотт наклонился и пригляделся к следам. Движения его были легкими и быстрыми. Пока он изучал отпечатки на земле, Сквайрс пояснял:

— Малышка устала. Волочит ноги больше, чем когда-либо раньше. Но вот, взгляни-ка сюда: мальчик соорудил себе что-то вроде сумы. Видишь, где он ее поставил? — Сквайрс усмехнулся. — Знаешь, что я думаю? Мальчик прокрался обратно, в их лагерь, и пока они за ним охотились, стащил кое-что из припасов. По крайней мере, я надеюсь, что он поступил именно так.

Они поехали дальше. Теперь впереди был Коллинз. Подавляя в себе неотступную тревогу, он старался спокойно оценить положение. До сих пор дети имели хоть какое-то пропитание, но что будет дальше?

Коллинз надеялся на удачный исход, но когда? Скоро начнутся морозы. «Я найду их, — твердил он себе, — я должен их найти». Думая о Харди, Коллинз невольно гордился мальчиком. Сын хорошо усвоил его уроки и теперь сумел припомнить и использовать все, что знал.

После полудня возле маленького ручья они вновь потеряли след. Он совершенно исчез под многочисленными лосиными следами — стадо, чем-то изрядно напуганное, порядочно покружило здесь.

Ничего похожего на следы человека или лошади им не удалось обнаружить на лугах, объеденных и истоптанных оленями, лосями и даже несколькими бизонами, редкими в этих местах. Однажды им показалось возле куста что-то похожее на след мокасина — смутный полуотпечаток ноги, который они не решились безоговорочно признать человеческим. Дети, лошадь и их преследователи исчезли, словно унесенные ветром.

Рассыпавшись по лесу, трое мужчин продолжали поиски. Им и раньше случалось терять и снова находить след, и потому они не были слишком обескуражены. Трава все еще оставалась зеленой, а сбегавшие с гор ручьи — прозрачными и светлыми, но им не удалось отыскать ни одного места, где паслась бы лошадь, и ни единого следа на берегу.