Майн Рид - Смертельный выстрел

Но вот охотник услышал тихий зловещий вой собаки, которая, казалось, пришла по другому направлению, потом снова голос массы Дика, который ласково приманивал ее.

Затем снова прогремел выстрел, сопровождаемый гневным восклицанием, и, опять раздался вой собаки.

Для невольника, отлучившегося без позволения, все это было дурным предзнаменованием и предвещало трагическую развязку. Он дрожал от страха, а между тем присутствие духа не покидало его. Схватив за горло свою охотничью собаку, чтоб она не подала голоса, он временами давал ей шлепки.

Вскоре раздались быстрые шаги в кустарниках, приближавшиеся к его дереву. Он был уверен, что это был его молодой хозяин. Через несколько секунд он увидел, как тот шел от места, где перед тем раздавались голоса и ружейные выстрелы. Он бежал нагнувшись и часто останавливался, прислушиваясь и оглядываясь.

Добежав до смоковницы, он остановился, вынул из кармана платок, отер с лица и со лба пот и вновь двинулся вперед.

Вынимая платок, Ричард не обратил внимания, как что-то упало к его ногам, — но охотник не мог этого не заметить. Упавшее было похоже на обыкновенный конверт, который и был осторожно поднят Синим-Биллом, когда тот слез с дерева.

Негр не умел читать, он даже не вынимал бумаги из конверта, но инстинктивно догадался, что тем или другим образом и в данную минуту находка может быть ему полезна, и поэтому он положил ее в карман.

Он прислушивался к затихающим шагам Ричарда Дарка. Тишина вступила в свои права среди мрачных кипарисов. И вскоре охотник слышал только биение собственного сердца.

Енот, еще недавно обреченный на верную смерть, мог спокойно спать в своем дупле. Синему-Биллу встретились другие заботы, и енот вышел у него из головы. Охотник хлопотал о собственной безопасности, хотя молодой хозяин не видел его, и даже не подозревал об его присутствии, ему что-то подсказывало, что несчастный случай поставил его в опасное положение. Было ясно, что случилось какое-то трагическое событие.

Его подмывало пойти туда, где прогремели выстрелы, с целью узнать — что там произошло, но он вскоре одумался. Он уже боялся того, что знал, и не смел узнавать больше. Убийцей мог быть молодой хозяин. Это подтверждало и бегство Дика. Ну, что ж? Должен ли негр убедиться в его преступлении и потом свидетельствовать против него? Он знал, что свидетельство его, как невольника, не будет иметь в суде никакого значения, но все-таки усилит подозрение. Но как невольник Ефраима Дарка, он знал, что потом ему не жить на свете.

Последнее повлияло на Синего-Билла. Он ушел, унося на руках собаку.

Он бежал, не останавливаясь, и счел себя в безопасности только тогда, когда прибыл в негритянский поселок.

Ричард Дарк бежал через лес, словно кто-то гнался за ним. Он держался прямой линии, насколько позволяли ему кустарники, спотыкаясь иногда об опрокинувшиеся деревья или путаясь в длинных ветвях ползучего винограда. Он останавливался только для того, чтоб прислушаться или взглянуть, не было ли за ним погони.

Хладнокровие, которое он обнаруживал, скрывая труп, оставило его совершенно. Прежде он был убежден, что никто не видел его поступка, и что он не оставил ни малейшего следа, который мог бы его обличить. Присутствие или, лучше сказать, бегство собаки, все изменило. Теперь он боялся.

Ричард продолжал свое беспорядочное бегство на протяжении мили, но потом, изнуренный от усталости, присел на древесный пень.

Рассчитывая, что он уже достаточно удалился от места убийства, он чувствовал меньше волнения, и мысли его немного успокоились.

Он вынул платок и отер лицо, залитое потом.

— Как я был глуп! — сказал сам себе он. — Предположим, что кто-нибудь меня видел, ведь этим только ухудшится положение. От чего я убежал? Не более как от собаки. Проклятая собака! Она побежала домой и изобличит меня. След пули, но кто может сказать — какая это была пуля и из какого ружья вылетела? Никто. Здесь нет опасности, да и глупо было думать, что она могла существовать. Все кончено, а потом?

Он посидел несколько минут на пне, положив ружье на колени и склонив голову на грудь. Он, казалось, погрузился в глубокие думы.

— Прелестная Елена! Я сохраню этот залог, — прошептал он наконец. — Кто знает, не буду ли я завтра благословлять это дерево, которое проклинаю сегодня. Кто может предвидеть перемены, совершающиеся в сердце женщины? В истории есть у меня царственный соименник, один английский король, который был горбат, безобразен и, по его собственным словам, едва доделан. На него лаяли собаки, как на меня собака Кленси некоторое время назад. Этот царственный Ричард ухаживал за женщиной, мужа которой он умертвил. Он полюбил гордую и покорил ее. Это должно ободрить меня тем более, что я, Ричард Дарк, не калека, я не горбун, не урод, что может подтвердить не одна девушка на Миссисипи. Елена может быть горда, она столь же горда, как королева Анна, а между тем у меня есть средство смирить ее. Мой план так же хорошо задуман, как и план моего царственного соименника. Пусть небо и ад пошлют мне подобный успех.

Произнеся это богохульство, он встал и посмотрел на часы.

— Десять с половиною, — пробормотал он. — Я не успею сходить домой и потом в лес Армстронга. У меня едва хватит времени, чтоб дойти до дерева, которое не далее как в двух милях отсюда. Я не пойду домой переодеваться; в этом нет надобности. Она не заметит дырочки на моем платье, а если б и заметила, не заподозрит, что это сделано пулей. Надо идти: было бы нехорошо заставить ждать эту милую особу. Счастье ее, если она встретит меня приветливо, но горе ее, если примет нехорошо. То, что случилось со мною, приготовило меня ко всему. Во всяком случае я буду удовлетворен за выказанное мне ею пренебрежение. О, она обязана удовлетворить меня.

Вдруг он спохватился, что не помнит точно условного времени свидания под магнолией и может прийти раньше или опоздать. Он опустил руку в карман, в который положил письмо с фотографией, после того как показывал ее умирающему. Карман был пуст. Он безуспешно перерыл все остальные карманы. Обшарив сумку и патронташ и выворотив еще раз карманы, он пришел к заключению, что потерял и письмо, и карточку. Он решил, что, вероятно, выронил их во время бегства.

Но как быть теперь? Надо ли идти назад и искать потерю? Что же было в этом письме? Ничего, что могло бы скомпрометировать его. В таком случае какая же надобность отыскивать его?

«К черту его вместе с портретом! — решил Ричард. — Пусть оно сгниет там, где упало, в грязи, если не ошибаюсь, где-нибудь под кипарисом. Нужды нет. Для меня важнее быть вовремя под магнолией».

Остановившись на этом решении, он застегнул пальто, небрежно вскинул ружье на плечо и быстрыми шагами пошел на свидание, которое Елена Армстронг назначила Кленси.