Фрэнсис Гарт - Брет Гарт. Том 4

Он передал кошелек стоявшему позади, а тот пустил его дальше по рукам, под дружные возгласы: «Это что-то новенькое!», «Новейший фасон!», — по которым Кларенс мог определить, у кого кошелек сейчас. Вскоре кошелек вернулся к бармену, который тоже попросил разрешения взглянуть и церемонно настоял на том, чтобы самому положить его Кларенсу в боковой карман, словно это была его святая обязанность. Тут кучер крикнул: «Все по местам!» Пассажиры поспешно расселись, и этого случая как не бывало, ибо, к удивлению Кларенса, его друзья, которые были так внимательны к нему минуту назад, вдруг заинтересовались мнением нового пассажира относительно политических перипетий в Сан-Франциско и забыли о Кларенсе. Женщина с вуалеткой пересела на другое место, и ее черноволосая голова уже не была видна. Кларенса, который только что был полон самых радужных надежд, вдруг охватило безнадежное разочарование. Впервые он так остро почувствовал свою полнейшую ничтожность в этом мире и неприспособленность к новой жизни.

От жары и тряски он задремал, а когда проснулся, обнаружил, что оба его соседа сошли на маленькой станции. Они не потрудились даже разбудить его, чтобы попрощаться. Из разговора остальных пассажиров он узнал, что высокий — известный картежник, а второй, похожий на фермера, — в прошлом капитан корабля, а ныне богатый торговец. Теперь-то понятно, подумал Кларенс, почему этот человек спросил, не с корабля ли он, и прозвал его «адмиралом»: ведь со стороны капитана такая шутка вполне понятна. Он жалел, что этих людей нет, ему хотелось поговорить с ними о своем родственнике из Сакраменто, с которым он вскоре должен был увидеться. Он то дремал, то просыпался, и так незаметно пришел конец путешествию. Было темно, но, поскольку в порт вошел большой корабль, магазины и конторы еще не закрылись, а мистер Пейтон договорился с кучером, что тот отвезет Кларенса прямо к его родственнику на Джей-Стрит — адрес Кларенс, к счастью, запомнил. Но мальчик несколько смутился, когда увидел, что это большая контора или даже целый банкирский дом. Однако он сошел с кареты и со своим маленьким узелком в руке переступил порог здания, а карета уехала; обратившись к одному из деловитых служащих, мальчик спросил мистера Джексона Бранта.

Такого человека здесь не было. Ни сейчас, ни прежде. В этом здании всегда находился банк. Не ошибся ли он номером? Нет, фамилия, номер дома и название улицы глубоко врезались в память мальчика. Постойте! Может быть, это фамилия клиента, который дал адрес банка? Клерк, высказавший это предположение, быстро исчез, чтобы навести справки в бухгалтерии. Кларенс ждал его с сильно бьющимся сердцем. Вот клерк вернулся. Нет, по книгам такой фамилии не значится. И никто во всем банке не знает никакого Джексона Бранта.

На миг конторка, о которую оперся мальчик, словно подалась под его тяжестью; ему пришлось ухватиться за нее обеими руками, чтобы не упасть. Как ни ужасно было разочарование, как ни безнадежна перспектива будущего, как ни уязвлена гордость при мысли, что получается, будто он злонамеренно обманул мистера Пейтона, больше всего его ранило внезапное мучительное чувство, что его самого обманули, провели, оставили в дураках! Ибо у него впервые блеснула догадка: вот откуда взялось смутное чувство несправедливости, которое все время его преследовало, ведь это не что иное, как завершение подлого замысла избавиться от него, ведь родственники нарочно загнали его сюда и бросили, одинокого, беспомощного, вышвырнули вон, как надоевшего кота, как собачонку!

Возможно, все это как-то отразилось на его лице, потому что клерк, взглянув на него, предложил ему присесть и снова исчез в таинственной глубине помещения. Кларенс понятия не имел, долго ли он отсутствовал, не замечал ничего, кроме своих безрадостных мыслей, и вдруг с удивлением обнаружил, что клерк ведет его за конторку во внутреннюю комнату, сплошь заставленную столами, а оттуда через стеклянную дверь в кабинет поменьше, где за столом сидел и что-то писал человек, необычайно занятой на вид. Не поднимая головы, он прервал свое занятие, только чтобы промокнуть лист бумаги, лежавший перед ним, и сказал деловым тоном:

— Стало быть, тебя послали к человеку, которого здесь нет, и вообще неизвестно, где он? Ну, ничего. — Кларенс тем временем положил перед ним письмо Пейтона. — Некогда мне сейчас читать. Ну-с, ты, верно, хочешь, чтоб тебя отправили назад в Стоктон?

— Нет! — ответил мальчик, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

— Ну, это не деловой разговор! А есть у тебя здесь знакомые?

— Ни души. Поэтому они сюда меня и послали, — сказал мальчик, вдруг охваченный смелостью отчаяния, тем более что он с бешенством почувствовал, как на глазах у него навернулись слезы.

Предположение Кларенса, видимо, показалось человеку забавным.

— Что ж, и правда, похоже на то, — сказал он с мрачной улыбкой, уткнувшись в свою бумагу. — А деньги у тебя есть?

— Немного.

— Сколько?

— Долларов двадцать, — сказал Кларенс неуверенно.

Не поднимая глаз, мужчина привычным движением выдвинул ящик и достал оттуда две золотые монеты по десять долларов.

— Вот тебе еще двадцать, — сказал он, кладя монеты на стол. — Это даст тебе возможность освоиться. Если некуда будет податься, приходи опять.

И он с многозначительным видом обмакнул перо в чернила, давая понять, что разговор окончен.

Кларенс отодвинул от себя деньги.

— Я не нищий, — сказал он упрямо.

На этот раз мужчина поднял голову и проницательно посмотрел на мальчика.

— Не нищий, вот как? Ну, а я похож на нищего?

— Нет, — запинаясь, сказал Кларенс, взглянув в его надменные глаза.

— И все же на твоем месте я с благодарностью взял бы эти деньги.

— Только если вы позволите мне потом вернуть их, — сказал Кларенс, пристыженный, не на шутку испугавшись, что он невольно обидел этого человека.

— Позволяю, — сказал тот и снова склонился над столом.

Кларенс взял деньги и смущенно вынул кошелек. Мальчик в первый раз прикоснулся к кошельку с тех пор, как получил его назад в баре, и его удивило, что кошелек такой тяжелый и полный — просто битком набит: когда он его открыл, несколько монет даже упали на пол. Мужчина быстро поднял голову.

— Ты, кажется, сказал, что у тебя только двадцать долларов, — заметил он мрачно.

— Мистер Пейтон дал мне сорок, — сказал Кларенс в недоумении и покраснел. — Двадцать я уплатил за выпивку в баре… и… — Он запнулся. — Я… я… не знаю, откуда взялись остальные.

— Двадцать долларов за выпивку? — переспросил мужчина, отложил перо и, откинувшись в кресле, взглянул на мальчика.

— Да… то есть… в Дэвидсон-Кроссинге я угостил нескольких джентльменов, моих попутчиков, сэр.