Джек Логан - Железный мустанг

Вскоре после заката Слокум был в вагоне-конюшне, когда туда постучал Ханикатт и позвал его.

— Что случилось?

— Открой дверь. Мы только что узнали, — сообщил Ханикатт, — о том, что в Вайоминге поедем только до Грэнджера.

— И куда дальше?

— Там мы перейдем на линию «Юнион Пасифик».

— И что же?

— Мы не доедем до Шайенна. Мы даже не доедем до Грин-Ривер. Мы поедем на запад к Огдену, в Юту. И. В. говорит, что знает Огден как пять своих пальцев. Он считает, что, если все получится, мы сможем вырваться верхом из багажного вагона и скрыться в Уосетских горах. Он уверяет, что мы легко сможем уйти от любой погони. Он знает там полдюжины пещер.

— Так и поступим. А где он сейчас?

— Барлоу послал его наверх. Там свалился вниз один из тормозных кондукторов. Сломал себе шею и разбился насмерть. Мы даже не остановились и поехали дальше.

— Бог мой!

Чем больше Слокум думал об этом предложении, тем более разумным оно ему казалось. Что же до пояса с деньгами, то они могли и не терять из вида поезд. Оказавшись в горах, они могли легко следовать за ним. Не вызывало сомнений, что Барлоу с его шайкой и сэкет-спрингзскими подружками должны были остановить поезд задолго до Нового Орлеана или же могли уйти с поезда сами где-нибудь по дороге. Барлоу занервничал. Слокум видел, что за последние несколько дней он очень изменился и даже страстное внимание миссис О'Лири не могло его успокоить.

Они доехали до Грэнджера глубокой ночью. Кассиди развернулся, Мэлрей запросил путь на запад, и они двинулись к Огдену. И. В., дождавшийся уже смены на тормозной площадке, утверждал, что расстояние между двумя поселками было около ста миль — при той скорости, которую обычно поддерживал Кассиди, от шести до шести с половиной часов пути.

В десяти-двенадцати милях от Грэнджера, однако, сломался клапанный распределитель Стефенсона. Кассиди пришлось остановить состав и заняться неисправностью. Он смог ее устранить, однако остановка задержала их часа на полтора.

Тем временем Дэйзи Джан Ладлоу выследила Слокума в третьем от конца вагоне и вовлекла его в разговор.

— Ты меня что-то избегаешь, ковбой! — тихо сказала она, широко улыбаясь, и отгородила его руками с двух сторон, зажав у двери.

— Я так понял, что вы сошлись с большеротым Эйресом. Опустив руки, она жестом и голосом выразила несогласие.

— Мистер Тихоня! Знаешь что?

— Что?

— Твое счастье, что ты мужчина и не знаешь, что такое наша профессия.

Она дотронулась кончиком пальца до его подбородка и провела через все туловище.

— Эйрес из тех, кого мы, в нашем ремесле, называем «Мужчи-на-раз-в-неделю». А ты, с другой стороны… мммм… ты мне нравишься, Слокум. А я тебе нравлюсь?

— Мне не нравится, как ты ходишь по кругу, как шайенская трубка мира.

— Ты обещал прийти через две минуты. Я не знала, когда ты вернешься.

— У меня были неотложные дела в багажном вагоне.

— Я знаю. — Она опустила глаза, улыбка сошла с ее лица. — Мне жаль твоего друга, это было ужасно.

— Вот что я вам скажу, леди. Вы со своими подругами просто с ума сошли, решив остаться на этом поезде.

— Мы слушаемся Элоизу. Мы собирались сбежать из Сэкет-Спрингз. Так что эти двое на конкордовском фургоне поспели как раз вовремя. — Она махнула рукой. — Нам здесь нравится. Полно еды и выпивки, и мы можем путешествовать. Говорят, что для работающей девушки Новый Орлеан — просто рай.

— Не думай, что вы попадете туда.

— Мистер Барлоу говорит…

— Мистер Барлоу — сумасшедший маньяк-убийца. Не думай, что он будет колебаться, прежде чем наврать с три короба. Ваша мадам, миссис О'Лири, думает, что обвела его вокруг пальца.

— Но так оно и есть.

— Черта с два. Не знаете вы этого сукина сына. Ей повезет, если он, разозлившись на нее, не пнет ее в толстую задницу на краю какого-нибудь ущелья!

— Чего это ты так бесишься? Если это так, то почему вы со своими друзьями от него не сбежали?

— Ас чего ты взяла?

— А куда вы собираетесь сбежать?

— Это не так уж и важно. Мы смоемся, вот и все.

Мысленно он дал себе по шее. Зачем он ей сказал? Разве можно быть таким болтливым? Каким же идиотом, черт возьми, надо было оказаться!

— Другие вещи куда важнее. — Она снова погладила его. Он вздохнул, расслабил свои челюстные мышцы в добросердечную улыбку и взял ее за руку.

… Когда угар страсти прошел, они продолжили разговор. В конце концов ковбой убедил свою жрицу любви в том, что разумнее всего сбежать.

— Как только этот подонок доберется до Нового Орлеана, леди, можно смело не рассчитывать на пароходное путешествие!

— О'кей, ты меня уговорил. Ты поедешь, а я вместе с тобой.

— Попридержи лошадей — тут я ничего не могу пообещать!

— Хочешь, чтобы я уехала, но не хочешь брать с собой — так, что ли?

— Я этого не говорил.

— Тогда что же?

— Мне нужно все это еще обсудить.

— Сначала займемся делом, потом поговорим еще. Слокум застонал и ухмыльнулся, и они принялись за прерванное занятие.

Поезд замедлил ход и остановился, связки между вагонами залязгали, дым из паровоза вырывался со звуком, напоминающим порывы зимней вьюги. Солнце позолотило серо-зеленые горы, проникло через окна, отбрасывая блики на пол в проходе. Любовники сели, пытаясь продрать глаза. Дэйзи Джан обернула вокруг себя одеяло.

— Почему мы встали?

— Понятия не имею.

Ковбой натянул брюки и спустился. Дойдя до конца вагона, он открыл дверь и посмотрел вперед.

Сбоку на поезд спускался вооруженный отряд индейцев. Впереди он увидел огромный завал, блокирующий путь составу. Она подошла к нему.

— Индейцы!

— Змеи.

— Что?

— Индейцы-змеи. Шашоны. Господи, помилуй!

— Беда?

— А что же еще ждать от краснокожих? Возвращайся в вагон. На поезде все уже проснулись, включая Барлоу. Вместе с Элоизой О'Лири, Клементом, Дугласом Эйресом и парой других своих людей он вышел навстречу шушуну, возглавляющему банду. Ханикатт и И. В. присоединились к Слокуму и наблюдали за происходящим со ступенек лестницы, ведущей в вагон.

— Я командую этим поездом, — сказал Барлоу, показывая на состав.

— Бог мой! — застонал Слокум. — Начинается!

Вождь шушунов в каменном молчании выслушал объяснения Барлоу относительно того, кто они такие, куда направляются, и что он со своими храбрецами должен разобрать завал на рельсах и с миром уйти. Чем дольше говорил Барлоу, тем более очевидным становилось то, что его слушатели не понимали ни слова. По взгляду вождя было, впрочем, ясно, что он не согласен пойти на уступки.

— Кто-нибудь может объясниться на их языке? — спросил Барлоу, оглядываясь вокруг.

— Я могу, — отозвался Ханикатт.

— Поговори с этой краснокожей скотиной, выясни, чего они хотят.