Эрнест Тидимен - Странник с высокогорий

— Он вот там, — сказал Дэн. — Черт бы его побрал. Ты думаешь, это Морган?

— Может, и он, — мрачно отозвался Бриджес. Он сложил ладони и крикнул: — Эй, Морган! Морган! Это ты?

Ответа не последовало. Только горное эхо насмешливо передразнило его последние слова.

Стэси крикнул громче. В его голосе звучали нотки отчаяния.

— Аллен! Брось ты это, Аллен! Выходи… давай поговорим! Дэйв был уже не жилец на этом свете… он был все равно что покойник. Мы просто избавили его от страданий!

«Страданий… страданий… страданий…»

— Он не ответит, Стэси.

Бриджес вытер пот, заливавший глаза.

— Тогда он сдохнет. Это я обещаю тебе, Дэн. Я убью этого подонка! Я выпущу из него кишки.

Он выскочил из-за скал и выпустил пять пуль по окружающим его стенам каньона.

— Этот гад получит у нас по заслугам! Коул, Дэн, выгоняйте его из укрытия!

Дэн пальнул наугад из своего убежища, а Коул осторожно выступил на открытое место, разряжая свой револьвер по тем местам, где, по его мнению, мог скрываться стрелявший. Он отвел назад ладонью курок, чтобы выпустить последний патрон, как вдруг где-то над ним сухо треснул выстрел и пуля свистнула рядом с его головой, оторвав кончик уха.

Коул вскрикнул и уронил револьвер.

— Мое ухо! Он отстрелил мне ухо! — Кровь тоненькими струйками сбегала по его грязному лицу. Он зажал ухо и беспомощно упал на колени. — Мое ухо! Мое ухо!

— Заткнись! — рявкнул Бриджес. — Он мог отстрелить твою глупую башку!

Бриджес был в бешенстве. Согнувшись за выступом скалы, он быстро перезарядил револьвер. Пальцы не слушались его, и патроны выскальзывали из рук.

— Я убью тебя! — кричал он в исступлении. — Эй ты, там наверху! Я вырву твое трусливое сердце!

«Сердце… сердце… сердце…»

Эхо смеялось над ним.

Незнакомец выскользнул из-за скалы и, пригибаясь, побежал к тому месту, где оставил лошадь. Прежде чем сесть в седло, он вынул из-за пояса четыре оставшихся палочки и связал их вместе. Затем отвязал поводья, вскочил в седло и направил коня в узкий промежуток между скал с тем расчетом, чтобы его силуэт выделялся на фоне голубого неба.

— Вот он! — закричал Дэн Карлин. — Вон там!

Он выстрелил, но пуля ударилась в скалу далеко от всадника.

— Промазал! — прорычал Бриджес. — Черт вас всех побери!

Он вставил в барабан кольта последние патроны и принялся стрелять, но всадник уже скрылся из глаз. Однако перед тем, как исчезнуть, он кинул в каньон какой-то предмет, и тот, ударившись о скалы, упал на дорогу.

Бриджес уставился на него.

— Что за черт…

Взрыв сбил его с ног. Скалы вздрогнули и обрушили вниз град камней, как будто желая покарать находившихся в каньоне людей.

Бриджес первым с трудом поднялся на ноги. Его лицо было залито кровью от многочисленных порезов, а в ушах все еще звенело эхо взрыва.

— Я убью его! — истерически взвизгнул он. — Я убью его!

Он бросился к дымящейся груде камней, но Дэн Карлин схватил его за руку.

— Не ходи туда, Стэси!

Бриджес изо всех сил пытался высвободиться, но здоровяк был гораздо сильнее его.

— Этот гад играл с нами! — шипел в ярости Бриджес. — Игры затеял. Я покажу ему игры! Я его разделаю, как мясник корову!

— Я… я не разглядел, кто это был, Стэси.

Бриджес мотнул головой, в уголке его рта выступила пена.

— Я найду его! Клянусь богом, я его найду! Даже если для этого придется перебить всех жителей Лаго!

На улице было людно. Мужчины и женщины стояли небольшими группками, испуганно перешептываясь. Темой для разговоров служила внезапная смерть Моргана Аллена и бегство Дэйва Дрэйка. Не обходили вниманием и исчезновение незнакомца.

— Он вернется! — Мордекай повторял эту фразу все утро. Мало кто соглашался с ним, и поэтому сейчас Мордекай не без триумфа сообщил всем о возвращении незнакомца. — Он возвращается! — кричал Мордекай, несясь по улице. — Я его видел. Он возвращается… говорил вам, что он вернется… Я же вам говорил!

Когда незнакомец миновал церковь, его уже поджидал Мордекай, стоя посередине улицы, руки на рукоятках револьверов, со звездой, ярко сияющей на солнце.

— Добрый вечер, Мордекай! — приветствовал его незнакомец, останавливая лошадь.

Карлик улыбнулся.

— Я знал, что вы вернетесь, как и обещали.

— И не один. С гостями, Мордекай. Праздник начинается.

Мордекай сильнее стиснул рукоятки револьверов, чтобы скрыть внезапную дрожь в руках.

— Я… я не видел их пыли на дороге, мистер.

Незнакомец оглянулся через плечо.

— И не увидите еще некоторое время. Но они скачут за мной следом. Так что готовьтесь. Небольшой пикник по случаю возвращения блудных сыновей.

Карлик повернулся на каблуках и помчался разносить весть. Его тоненький голос едва слышался, но слова были наподобие удара стального прута:

— Готовьтесь! Они едут! Всем приготовиться!

Незнакомец улыбнулся тонкой улыбкой, спешился и не торопясь повел лошадь вверх по улице.

— Ты слышала, Сара? — Генри Белдинг раздвинул занавески на окнах их спальни и выглянул на улицу. — Мордекай бежит. Он говорит…

— Я слышу, что он говорит, — холодно перебила его Сара. Она сидела за туалетным столиком, бездумно расчесывая волосы гребнем. — Он говорит, чтобы все приготовились. Ты готов, Генри?

— Готов? — переспросил Белдинг. — Нет… не совсем, Сара. Кое-кто из нас собирается пойти в церковь… помолиться всевышнему о благополучном исходе дня. Я хочу, чтобы ты пошла со мной, Сара.

Она резко покачала головой.

— Нет, Генри. Не сегодня… никогда. Ты… Ты и все прочие «добрые» люди Лаго… мы молимся разным богам.

— Ты не ведаешь, что говоришь.

Она уронила гребень на пол и повернулась к нему лицом.

— Я знаю, что говорю, Генри. Да, да. Я знаю, что говорю. Вы все своими молитвами пытаетесь прикрыть убийство. Ты говорил с создателем о Джиме Дункане? Говорил, Генри? Ты рассказал ему, как ты и пальцем не пошевелил, когда тот умирал на улице?

— Это уже слишком! — Лицо Белдинга стало желтым как воск. — Все, что мы делаем или не делаем, — все это на благо города. Мы должны поддерживать порядок… Мы не можем позволить себе быть замешанными в этом деле. Мы жили с этим в сердце… временами нам бывало очень трудно, Сара… очень тяжело… но это та цена, которую мы должны заплатить.

Она горько рассмеялась.

— Цена? Какова цена человеческой жизни? Скажи, Генри? Сколько она стоит?

Но тот повернулся и, спотыкаясь, вышел из комнаты.

Ветер трепал плакат «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, РЕБЯТА!». Старая миссис Лэйк посмотрела на него и зашаркала к праздничным столам, держа в руке горку жареных цыплят. Назначение этого плаката она уже сотни раз обсуждала с миссис Малкин.

— Стратегия, — говорила миссис Малкин, повторяя слова мужа. — Стэси и братья Карлин не будут догадываться, что здесь происходит. Эта надпись и вид мирно едящих людей усыпят их подозрения.