Макс Брэнд - Долина Счастья

Рядом с хижиной он заметил двух великолепных, длинноногих скаковых лошадей. Седла с них, скорее всего, были отнесены в дом. Передние ноги скакунов были спутаны, и они жадно щипали траву, очевидно, сильно проголодавшись за время дальнего переезда. Это вполне объясняло то, каким образом Куэю удалось так быстро добраться сюда из долины!

— Ты приехал, мальчик мой? — спросил Куэй, не повышая голоса.

Фэнтом, отчего-то смутившись, вышел из-за деревьев и направился к хозяину, перекинув через плечо седельную сумку.

— Никогда не задерживайся надолго перед тем, что представляет собой скорбное зрелище, — сказал Куэй. — Это картина поруганных принципов, несбывшихся надежд и тщетных усилий. Именно такое зрелище представляет сейчас собой старый Джонатан Куэй; в прошлом филантроп, а ныне бандит. Бедный бандит, Джим, которого ты сейчас сделаешь бандитским бароном!

Эта тирада получилась настолько нарочито театральной, что Фэнтом, сбрасывая с плеч долой свою тяжкую ношу, разразился безудержным смехом.

— Это хорошо! — заметил Куэй, кивая. — Если ты так смеешься, что и впредь сможешь оставаться честным человеком!

— Оставаться? — переспросил Фэнтом.

— Ну да. Ты же был им всегда. А то ограбление дилижанса — так это же была лишь детская шалость. Одни мальчишки бьют окна. А ты вместо этого взял и ограбил дилижанс. Я даже знаю, в какой именно момент ты испугался больше всего.

— Правда? — спросил Фэнтом, безмерно удивляясь тому, что старик не вцепился первым делом в сумку, чтобы убедиться, все ли на месте. — Ну и когда мне было страшнее всего?

— Не тогда, когда из-за поворота показалась первая пара упряжки; и даже не тогда, когда загремели выстрелы, и в тебя угодили пули; а гораздо позже, когда ты увидел добычу и понял, что держишь в руках ворованное добро!

— Верно, — подтвердил юноша. — Именно тогда. От страха у меня даже мурашки побежали по спине.

Он положил сумку к ногам Джонатана Куэя, но тот даже не прикоснулся к ней, внимательно разглядывая лицо юноши.

— Похоже, Джим, тебе пришлось не сладко. Упал с лошади?

— Кендал едва не сцапал меня, — ответил Фэнтом, — но я напоролся на людей шерифа. Они привязали меня к спине этого коня; конь от них сбежал; по дороге мне встретился мальчишка, который напильником распилил мне наручники, а в сумку эти остолопы заглянуть так и не догадались. Вот так, хоть и с приключениями, но я все же добрался сюда.

— Кендал… шериф… наручники… — пробормотал Куэй. — Столько событий за один день. О, Джонатан Куэй, — продолжал он, поднимая голову и разговаривая сам с собой, — если бы ты только мог знать заранее, что тебе написано на роду! Нет, все-таки в одном я гениален! Я вижу людей насквозь и могу без труда определить, на что они годны и что собой представляют. Когда я впервые увидел тебя, я тут же, с первого же взгляда, понял твой секрет. Я понял, что могу доверять тебе, положиться на тебя! Ты заслужил награду, так что давай, подставляй карманы! Сейчас мы насыплем в них этого сверкающего добра…

Юноша упреждающе поднял руку и отступил назад.

— Давай, подходи, — сказал Куэй.

Сунув руку в недра сумки, он вытащил оттуда горсть камней, которые словно сами по себе источали призрачный свет.

— Аппетит приходит во время еды, мальчик мой, — проговорил Куэй.

Фэнтом решительно покачал головой.

— Всего ещё несколько дней назад, — ответил он, — я бы оторвал бы их у вас с руками и был бы на седьмом небе от счастья. Но теперь я не могу принять это.

— Не можешь? Ты не можешь? — переспросил Куэй. — Не дури, Джим. Ты хороший парень. Хороший, честный парень, я сразу же это понял. Но только не надо перерезать себе глотку, как говорится, ради собственной плоти сострадания!

— Я не могу это взять, — повторил Фэнтом.

— И, если не секрет, почему? Ворованные побрякушки? Тебя смущает это? Джим, разыскать прежних владельцев всего этого добра попросту невозможно. Эти камешки были вынуты из галстучных булавок доброй тысячи старателей, сорваны с пальцев, запястий и шей бесчисленного множества женщин. Содержимое этой небольшой сумки копилось на протяжении целых пятнадцати лет, его старательно собирали по крупицам, камешек к камешку. Много парней рассталось с жизнью ради того, чтобы наполнить ее; и многие же шли на смерть, чтобы помешать этому. Среди этих цацок, насколько мне помнится, нет ничего приметного, что могло бы быть опознанным кем бы то ни было. Драгоценные камни в принципе ничем не отличаются от обыкновенных денег, разве что места занимают гораздо меньше. И тебе с этого тоже кое-что причитается. Это хорошие деньги. Так что бери и ничего не бойся!

— Мне этого не надо, — с жаром проговорил Фэнтом.

— Я хочу верить тебе, — терпеливо сказал Куэй, — но больше уговаривать не буду. Бери, пока дают.

— Вы ничего не понимаете, — возразил юноша. — Там, в долине осталась Джо. Что она обо мне подумает?

— Женщины, — тоном, не терпящим возражений, заявил Куэй, — с готовностью закрывают глаза на любые неблаговидные поступки своих мужей, когда те стараются для блага семьи. Особенно те, у которых есть дети. Мать согласится со всем, лишь бы только иметь возможность одеть, обуть и накормить свое дитя, сделать так, чтобы он ни в чем не нуждался. Уж можешь мне поверить!

Фэнтом взмахнул рукой, указываю на горы.

— Я мечтаю вовсе не об этом, — сказал он.

— И чем же твои мечты, мальчик мой, отличаются от устремлений всякого настоящего мужчины? Признайся честно, ведь тебе тоже хочется денег и могущества!

— Я хочу просто жить, — ответил юноша, — и не добывать деньги с помощью револьвера, а зарабатывать их собственным трудом. Я хочу взять в руки топор и вырубить деревья, расчищая землю под пашню. Я хочу идти за плугом и видеть, как под его острым лемехом переворачиваются пласты чернозема, и как стайки птиц опускаются на борозды в поисках зернышек и червяков. Я хочу возделывать свою землю и выращивать на ней урожай.

— Что ж, зов земли это, конечно, очень хорошо, — похвалил Куэй, — хотя лично я, признаться честно, никогда не понять точку зрения простого работяги. Ну а о жене ты подумал? Что будет с ней, Джим? Ведь без прислуги…

— Работа будет ей не в тягость! — уверено заявил юноша. — Мы будем работать вместе: я — в лесу и в поле, а она — по дому. Те люди, у кого полон дом прислуги, не знают вкуса жизни. Сшитые моей женой платья, всегда будут ей к лицу, и с ними не сравнится ни один самый дорогой наряд; а та еда, которую она сама приготовит для меня, будет самой вкусной на свете.

Он снова махнул рукой в сторону гор.

— Это мой край, — продолжал он, — и я хочу стать частью его. Для человека, у которого есть голова на плечах и руки на месте, нет ничего невозможного. Это мой шанс, и я его не упущу. А деньги, добытые из чужих колец, браслетов и тому подобных побрякушек здесь мне не нужны. Я так решил. Конечно, спасибо вам за заботу, но мы с Джо не сможем построить свое счастье на чужом горе!