Макс Брэнд - Дорогой мести

— Вам не нужны лишние руки? — спросил Джонни старшину.

— Освободи нас от своего присутствия, сопляк, — огрызнулся тот. — Не мешайся.

Мальчик вышел на нос парохода. Перегнувшись через борт, он смотрел, как судно прорезает прозрачную борозду, приподнимая по обеим сторонам водяные дуги, чуть тронутые цветом червонного золота на фоне вечернего неба. Однако краски быстро менялись. То тут, то там на поверхности воды вспыхивали и тут же гасли тускло-алые или золотые блики. Туманные берега проплывали мимо.

Он отвернулся и посмотрел на каюты пассажиров, затем на каюту лоцмана, расположенную над ними. В большом смотровом окне разглядел неясную фигуру. А еще выше над всем судном возвышались сдвоенные дымовые трубы. Ему показалось чудом, что такой огромный пароход может плыть по реке, а еще большим чудом — что можно построить такой большой двигатель, от мощи которого содрогался весь корпус судна. Но он слышал приглушенный рев чудовища в трюме, а также звук стремительного потока воды, вспениваемой лопатками гребных колес. Пароход венчали два огромных дымовых хвоста, столбом поднимающихся в воздух, постепенно рассеивающихся и исчезающих позади в темнеющем небе.

— В свое время эта посудина была очень даже неплохой, — произнес чей-то голос из ночи рядом с ним. — Была, но теперь она уже старая.

Мальчик повернул голову и увидел неподвижную фигуру, сидевшую на небольшом бочонке для воды. Лица мужчины он разглядеть не мог, пока тот не сделал затяжки и не выпустил дым из трубки. Тогда неясное свечение дало ему возможность увидеть лицо человека среднего возраста с коротко подстриженной бородой, переходящей в бакенбарды.

— Этот пароход такой мощный, — отозвался мальчик, — по крайней мере, мне так кажется.

— Слишком мощный, — буркнул незнакомец.

Джонни замолк, ожидая, что за этим странным замечанием последуют объяснения. И не ошибся.

— Длина этой посудины сто тридцать футов, ширина — девятнадцать, да еще корпус с осадкой в шесть футов, — заговорил незнакомец. — А это слишком много. Пароход очень мощный, и на ходу у него чересчур большая осадка. Того гляди килем провезет по отмели. Вот-вот нарвется на неприятности, которые лоцман не в состоянии заметить. Как некоторые жены, про которых я слышал, всегда находят неприятности, лишь только муж за порог. Эта посудина должна плавать по озеру, по большому озеру. Она не предназначена для реки. А кроме того, у нее один двигатель, это тоже не очень-то хорошо. И колеса слишком тяжелые. — Он помолчал, потом поинтересовался: — А куда вы направляетесь, молодой человек?

— В Сент-Луис.

— Этот город просто создан для тебя, — заметил незнакомец. — Город что надо, а со временем станет просто потрясающим городом. Вот что я тебе скажу: он скоро станет центром Вселенной.

— Почему? — изумился мальчик.

— Потому что расположен в центре всех событий и на перекрестке всех дорог.

— В центре? — разочаровался Джонни Таннер, — а я-то думал, что он находится на крайнем Западе.

— На крайнем Западе? — грустно переспросил его собеседник. — Да нет, как раз в самом его начале.

— Вот ты где! — послышался в этот момент голос Рейни, и в темноте смутно вырисовалась его фигура.

— А что? — удивился мальчик, оторвавшись от перил.

Он был очень рад снова увидеть Рейни и доволен, что великан взял на себя труд отыскать его, да к тому же так быстро.

— Где тебя носило? — поинтересовался Рейни, говоря отрывисто и нетерпеливо.

— Я просто вышел сюда, — объяснил Джонни.

— Да ну? А я уж подумал, что ты перемахнул через борт и рванул к берегу. Считал, что пойдешь рыбам на обед до того, как наступит утро. Я обыскал каждый дюйм на пароходе, а ты, оказывается, прячешься тут, в темноте! — Он развернулся. — Пойдем!

Но Джонни Таннер заколебался. Он был рад, что великан охотник обратил на него внимание, но не желал следовать за кем-либо по пятам, словно щенок, бегущий на свист.

— Куда?

— А разве ты не проголодался? — требовательно спросил Рейни. — Да пойдем же!

Таннер сдался, но пошел очень медленно. Он усиленно размышлял, но тут великан резко хлопнул его по плечу.

— Знаешь, что я тебе скажу: гордость — вещь хорошая, замечательная, даже великая вещь. Но для тех, кто в ней нуждается. В данный момент она тебе ни к чему. Положи свою гордость в карман и застегни клапан на пуговицу, чтобы твоя глупая гордость не вылезла наружу и не мешала тебе. Ты меня слышишь?

Говорил он резко, но Джонни неожиданно принял решение.

— Ладно, сделаю, как вы сказали. Думаю, вам лучше знать.

Тут Рейни рассмеялся.

— А что ты хотел? — потребовал он ответа. — Сидеть и ждать, пока обед тебе с неба свалится?

— Я пытался найти работу у грузчиков, — сообщил мальчик, защищаясь. — Мне не повезло, но, думаю, что-нибудь еще подвернется.

— У грузчиков, говоришь? — переспросил охотник. — Ну тогда твоя гордость — вещь стоящая. Вот только тебе не нужно работать с палубными крысами, пока ты со мной. У меня в кошельке восемьсот долларов, сынок, и я не собираюсь экономить их всю дорогу до Сент-Луиса.

Они шли по ярко освещенной верхней палубе. Проходящий мимо них мужчина во фраке и широкополой серо-белой шляпе приостановился, услышав последнюю фразу Рейни. Когда он развернулся, мальчик заметил, как в его галстуке сверкнула большая бриллиантовая булавка.

Джонни поспешно шагнул к Рейни. Он почувствовал, что хитрые глаза незнакомца рассматривают их обоих. В его взгляде не то чтобы таилась опасность, просто мальчик почувствовал какую-то смутную тревогу. Так смотрит кот на мышку!

Они перекусили в ресторане. Ужин был не шикарным и не многолюдным — большинство пассажиров прихватили еду с собой. Джон Таннер сидел тихо и ел, как взрослый мужчина, или, вернее, за двоих взрослых мужчин. Его длительный пост, который закончился лишь этим утром, все еще не разжимал своих клыков. А как только с едой было покончено, на него навалилась сонливость, он стал клевать носом.

— Пойдем со мной, — пригласил его Рейни. — У нас есть каюта, на корме. Ты можешь пойти туда и хорошенько выспаться.

— Лучше я поднимусь на палубу и посмотрю, — возразил Джонни.

— Какая разница, куда ты поднимешься, все равно ты ничего не увидишь, разве что сон, и это случится через пять минут.

Джонни сдался и пошел в уютную каюту, где оказались две койки — одна над другой. Разделся, у умывальника вымылся, а Рейни, развязав тюк, стоящий в углу, бросил ему фланелевую рубашку.

— Сойдет вместо пижамы.

Таннер слишком хотел спать, чтобы возражать. Он натянул на себя рубашку, которая доходила ему до колен, сонно улыбнувшись Рейни, словно выказывая недовольство слишком широким одеянием, забрался на верхнюю койку и тут же заснул.