Макс Брэнд - Дорогой мести

— Значит, старейшины племени?

— Никакие они не старейшины! Старик Наконечник Стрелы заправляет в этом племени. Он — шаман. И к тому же, я тебе скажу, старый пройдоха. Занимается магией, не вылезая из вигвама. От этого вигвама стоит держаться подальше!

— Неужели он настоящий волшебник? — изумился мальчик.

— Вот что я тебе скажу: я видел собственными глазами, как он навел проклятие на Скачущего Коня, шайенского вождя. И правая рука у Скачущего Коня через месяц отсохла. Я собственными глазами видел его руку, высохшую до кости после проклятия. Вот и решай сам. Я рассказал тебе то, чему лично был свидетелем.

Джонни Таннера удивило, что его друг так суеверен. Но великан Хэнк говорил так убедительно, что мальчик не мог не отнестись к сказанному со всей серьезностью. Он внимательно посмотрел ему в лицо. Оно оставалось по-прежнему серьезным и мрачным.

— Это форменное безобразие! — заявил Рейни. — В Сент-Луисе достаточно мужчин, чтобы очистить прерии от пауни, и это в конце концов произойдет. Но пока они позволяют им появляться в городе. Могу поспорить, что они пили и ели с ними за одним столом! Да, вот так-то! Могу поспорить, этих убийц и охотников за скальпами задарили всяческими подарками — всем, что только душа пожелает.

— Зачем они это делают? — удивился мальчик.

— Потому что некоторые богатые торговцы хотят, чтобы индейцы пауни были настроены дружелюбно. Хотят с ними подружиться. Им наплевать, скольких поселенцев, мелких торговцев и охотников убили пауни. Им чем больше — тем лучше. Это предоставляет им полную свободу действий и устраняет конкурентов. Им важно, чтобы пауни были на их стороне в течение нескольких лет, вот почему они и пригласили сюда этих трех вождей. И полагаю, отломили такой большой кусок, что у них и кружки воды теперь не допросишься, разве что за баррель пуль. Меня от этого просто воротит, Джонни!

— А что они имеют против вас? — полюбопытствовал тот, проявляя с каждой минутой все больший и больший интерес к реакции Рейни на эту встречу.

— А что они могут иметь против меня? — рассеянно ответил Хэнк. — Ровным счетом ничего. Вот только однажды несколько подростков из их племени напали на мою стоянку, когда я кипятил воду, чтобы напиться чаю, и тогда…

— Господи Боже мой! — выдохнул Джонни. — Они набросились на вас прямо из темноты?

— Ну, намеревались именно так поступить. Я ведь тебе рассказывал о черном коне, которого позаимствовал у индейцев из племени оседжей?

— О, да! Я помню каждое слово из вашего рассказа!

— Ну, у этого коня был нюх, как у волка, а слух — как у кролика. Он учуял опасность на расстоянии полумили от меня и предупредил об этом.

— Так, значит, вы успели собраться и спастись бегством?

— Видишь ли, меня тогда немного разморило, и такая лень на меня напала, сынок!

— Да ну? — не поверил своим ушам мальчик. А потом добавил: — Но вы же сами говорили, что убегаете от индейцев.

— Конечно, я всегда уношу от них ноги. Но наступает момент, когда от подобных гонок устаешь. Так вот, я оставил черного коня пастись неподалеку, чтобы мог видеть, если они к нему подкрадутся. А сам забрался под куст. В ту ночь я остановился передохнуть у небольшого родника. Ну, и залег там с ружьем в полной уверенности, что меня никто не потревожит и я хорошенько отосплюсь.

А через некоторое время посмотрел на костер и увидел спину человека, выскользнувшего из кустов и направляющегося к тому месту, где я скатал мое одеяло так, что можно было подумать, будто в него завернулся человек. Индеец бесшумно крался к нему, а другой краснокожий бесенок-пауни тоже вылез из кустов и стал пробираться к черному скакуну, которому индейцы дали имя Сын Полуночи.

Так вот, Сын Полуночи вдруг ни с того ни с сего захрапел и встал на дыбы. А я в этот момент прицелился второму пауни между глаз, спустил курок, и он замертво упал на землю. А другой пауни бросился наутек и убежал, но оставил за собой кровавый след.

— Неужели вы успели так быстро перезарядить ружье, что смогли сделать второй выстрел?

— Нет. На это у меня времени не было. Всего каких-нибудь три прыжка — и он скрылся в темноте. Темнота была — хоть глаз выколи! Он уже стал похож на неясную тень на фоне костра, когда я метнул в него охотничий нож и попал в ногу.

Мальчик слегка прищурился и передернул плечами.

— Нож так и вошел ему в ногу?

— Нет. У этого ножа была тяжелая рукоятка. Через пару прыжков он выскочил, но индеец, я думал, еще долго хромал. Ну, я вылез из кустов, подобрал мой нож, а потом вернулся к моему коню и к убитому. И как только его увидел, то очень пожалел о содеянном.

— Да, — согласился мальчик, — должно быть, это ужасно — убить человека, а потом стоять и смотреть на дело своих рук.

— Сынок, иногда ты говоришь такие вещи, что начинаешь меня беспокоить. Когда ты узнаешь пауни так же хорошо, как их знаю я, тебе захочется, чтобы все их проклятое племя было истреблено, как того хочется мне. Я бы даже предпочел перестрелять их собственноручно, конечно, если бы при этом мне ничего не грозило бы, понимаешь?

— Тогда почему же вы пожалели того убитого краснокожего, упавшего у вашего костра? Он что, был вашим другом?

— Он был другом только самому себе и больше никому. И это единственная персона, кому он мог стать другом, сынок. Но когда я увидел его, то понял, что это был Ходячий Полдень.

— Какое странное имя! — заметил мальчик.

— Угу. У этих пауни странные имена. Возможно, они имели в виду уменьшающиеся тени в полдень, не знаю. А кроме того, когда переводишь имена с одного языка на другой, они звучат совсем по-иному. Во всяком случае, там лежал Ходячий Полдень собственной персоной с пулей, попавшей ему между глаз и выбившей те крупицы мозгов, что были у него в голове. Но я в ту же секунду вспомнил, что он доводится не просто племянником, а любимым племянником Натянутому Луку. Вот так! — Рейни издал громкий стон и продолжил: — Натянутый Лук был братом матери Ходячего Полдня, а такое родство у индейцев считается очень близким. Почти таким же близким, как отец с сыном, я думаю. Натянутый Лук любил своего никчемного, нечестного, трусливого и мерзкого племянничка. Он любил его так сильно, что подарил ему трех жен, но Ходячий Полдень настолько плохо с ними обращался, что они не захотели оставаться с ним, и все три ушли от него. Однако Натянутый Лук дал ему новых жен и всегда хорошо к нему относился. И вот теперь этот Ходячий Полдень был мертв, а другой мерзавец пауни с ножевой раной в ноге мчался, чтобы сообщить Натянутому Луку о той услуге, которую я им всем оказал! — Он снова застонал, потом добавил: — Ну, сынок, я не слишком опасался индейцев-оседжей, которые гнались за мной по пятам. Но когда пауни жаждут твоего скальпа, это совсем другое дело. Поэтому я решил, что мне лучше вернуться и отсидеться в горах некоторое время. Отдохнуть, поохотиться на оленей в свое удовольствие. Вот только я никак не мог забыть черного жеребца Сына Полуночи. Из-за него я вернулся сюда и оказался на грани смертельной опасности! Теперь я понимаю, какого дурака свалял! Эта троица меня заприметила, теперь начнут строить для меня ловушку, чтобы перерезать мне горло!