Макс Брэнд - Дорогой мести

Джонни закусил губу, но послушался. Он совсем не доверял этому мустангу и всём сердцем желал, чтобы Рейни сменил ему лошадь, но гордость не позволяла попросить об этом.

Они поехали дальше, въехали в темную аллею среди деревьев, и вдруг серый мустанг напружинился, слегка подпрыгнул и встал на дыбы, потом еще раз, а затем рухнул со всей высоты вниз, выгнув спину и вытянув вперед морду. Было похоже, что злобное упрямое животное вознамерилось порыть носом землю. Но в самый последний момент распрямило одну заднюю ногу, и вся сила удара пришлась на заднее копыто. Джонни почувствовал удар одновременно снизу и в бок и был моментально выбит из седла.

Упав в первый раз, он сильно ударился о землю, но теперь удар был просто сокрушающим. Он долго лежал, прежде чем понял, что пялится в небо, которое постепенно становилось все синее и синее.

Наконец мальчик собрался с силами и сел. Тут подоспел его друг Рейни и принялся деловито раскуривать свою короткую трубку.

— Ну как ты, сынок? — поинтересовался он с видимым безразличием.

Неожиданно Джон Таннер возненавидел этого человека. Он вдруг понял, что с самого начала заметил в нем все признаки жестокости, упрямства и глупости одновременно.

— Думаю, еще не рассыпался на кусочки, — угрюмо буркнул мальчик и с трудом поднялся на ноги.

— В следующий раз попробуй удержаться чуть подольше, — посоветовал охотник, не выказывая ни малейших признаков сочувствия. — Продержись в седле чуть подольше и научишься кое-чему. Это очень смирная лошадь. Послушная и в рыси, и в полете. Но надо принять условия ее игры. Соберись и думай. И не повторяй своих прежних ошибок.

Ярость Джонни вытеснила весь его страх. Он решительно оседлал серого мустанга. Хотелось бы ему никогда ничего не слышать о Диком Западе, никогда не встречать ни одного человека, одетого в оленью кожу, и никогда больше не видеть лица этого негодяя Рейни!

— И что мне делать дальше? — холодно поинтересовался он.

— Ну, когда увидишь, что он встает на дыбы или брыкает задом, наклоняйся в противоположную сторону и тяни на себя повод, хлестни его плеткой, пока он не успел опуститься на землю. Когда бьешь коня, пока он взвился в воздух, он нервничает и забывает о том, что намеревался предпринять. Я часто это замечал.

— Я же тянул за повод, — возразил мальчик. — Но у него губы железные.

— О нет! Это не так! — заявил Рейни с какой-то омерзительной веселостью. — У него губы такие же, как у всех. Просто ты не умеешь обращаться с поводом. Любой восьмилетний ребенок знает, что нужно наклонить голову лошади как можно ближе к шее. Вот в чем была твоя ошибка в прошлый раз.

От злости мальчик чуть не задохнулся, но не решился сказать что-нибудь в ответ. Они поехали дальше. Отбитое тело Джонни онемело, синяки начали побаливать.

Вскоре они оказались на открытом пространстве, простирающемся миль на пять-шесть, по краям которого стоял лес, очерчивая темно-зеленую границу.

— Здесь начинается прерия, — пояснил Рейни.

Мальчик огляделся. Местность была холмистой, легкий ветерок волновал траву, и неожиданно ему показалось, что небо над ними совсем другое и даже воздух совершенно иной.

Он забыл, что еще недавно ненавидел своего друга, и искоса посмотрел на него с улыбкой.

— Полагаю, это место в сравнении с настоящей прерией все равно что пруд в сравнении с океаном, — отозвался он.

— Да, что-то вроде того, — согласился Рейни, улыбаясь ему в ответ.

И именно в этот момент серый демон в обличье мустанга снова взбрыкнул — бросился стремглав вперед, потом вбок, время от времени делая какие-то нелепые прыжки, стараясь сбросить седока, подкидывая его задом, словно кулаком великана.

Но перед этим мальчик почувствовал, как конь напрягся и задрожал, и этого ему было достаточно. Он моментально позабыл обо всех своих синяках и ушибах. От ужаса его обуяла какая-то свирепость. Он весь обратился в комок нервов и врос в седло.

Время от времени, подпрыгивая в седле, он жестоко дергал переднюю луку седла, иногда цеплялся за заднюю, иногда ноги его выскакивали из стремени, а один раз стремена подскочили вверх, почти до одного уровня с его головой. Но удача, пристальное внимание и быстрая реакция спасли его от падения.

Мустанг попытался повторить свой прежний маневр — подпрыгнуть высоко в воздух и приземлиться на одно копыто. Мальчику пришлось довольно туго, но теперь это было не просто испытание, это было самое настоящее сражение, сражение, в котором у него появился шанс одержать победу.

Джонни вспомнил все, что ему говорил охотник. Он крепко натянул повод и, отклонясь в противоположную сторону, сильно огрел плеткой вставшего на дыбы и устремившегося вниз коня, не дав ему опуститься на землю.

Казалось, настроение и намерения мустанга резко изменились. Он приземлился гораздо мягче, чем мальчик от него ожидал, и перешел на плавный бег.

Джонни держал обе ноги в стременах, его грудь так и распирало от гордости, но тут настырный мустанг завертелся волчком. Мальчик схватился за повод, но не смог удержать его в руке. Неожиданно он вымпелом взвился в воздух, а секундой позже завис в свободном падении.

Джонни камнем летел на землю и говорил себе, что на этот раз непременно сломает шею. Однако первые два падения для него были неожиданностью, а сейчас он оказался к этому готов. Он сгруппировался и юлой перекатился по земле. Потом, весь перепачканный, поднялся и услышал, как его друг сказал:

— Что за гадкий танцующий мерзавец этот мустанг! Придется показать ему, на что годятся мои длинные ноги. Я его проучу! Или он проучит меня!

Рейни приготовился слезать со своей лошади, но мальчик опередил его.

— Я не дам ему сбросить меня еще раз! — крикнул он. — Просто сейчас не сразу сообразил. Сглупил. Мне следовало бы быстрее восстановить равновесие. Ну уж нет! Вы не сядете в это седло! Это моя лошадь! Я собираюсь и дальше на ней ехать, или ей придется ехать на моем горбе!

Джонни снова вскочил в седло и огрел мустанга плетью. Но что это? Серый только слегка взбрыкнул, задрал хвост, потом опустил его и послушно поскакал спокойным, ровным и легким галопом.

— Ну вот! Смотрите! Смотрите! — закричал торжествующе юный Джонни. — Он уже усвоил урок!

— Да, но только на сегодня, — предупредил Рейни. — Я считаю, что не помешает напоминать ему об этом каждый день. Однако и ты быстро учишься. Я был прав. Брось мальца в воду, и он научится плавать, если только не утонет. Надеюсь, тебе не очень больно?

— Больно? — рассмеялся мальчик. — Ни чуточки! Я ничего не чувствую!

— Скоро почувствуешь, — ухмыльнулся Рейни. — К концу дня еще как почувствуешь! А к утру будешь кряхтеть, как старик!