Макс Брэнд - Дорогой мести

Джонни и Хэнк отделились от остальных. Они не получили от охоты никакой выгоды. Все бизоны, которые пали от пуль, выпущенных из ружья Рейни, достались хозяину вигвама, в котором принимали гостей, — Сломанному Ножу. Это было само собой разумеющимся. Хэнку просто нужно было оставить на каждом бизоне метку — знак, что эта добыча принадлежит Сломанному Ножу.

Рейни был задумчивым и хмуро смотрел в землю, когда они ехали бок о бок.

— Он разозлился? — спросил у него мальчик.

— Кто?

— Сломанный Нож.

— Почему ты так думаешь?

— Разве ты не понял этого по взгляду, каким он меня одарил? Я было подумал, что он готов перерезать мне горло. На меня еще никто так не смотрел!

— Неужели? — удивился Рейни, в первый раз поднял голову, хмуро посмотрел на своего товарища и спросил: — Разве ты не понял, что Сломанный Нож был готов пуститься в пляску войны и начать петь песню, похожую на крики орлов? Разозлился? Знаешь, парень, если бы ты попросил Сломанного Ножа о помощи, он бы голову отдал за тебя. И так поступило бы все племя. Возможно, теперь какой-нибудь шаман не питает к тебе особо теплых чувств. Их доморощенные заклинания не идут ни в какое сравнение с твоими подвигами — убийством Говорящего Волка и добычей белого бизона, да еще такого, какого мне никогда не доводилось видеть прежде. И разрази меня гром, если найдется хоть один из краснокожих, который когда-нибудь видел нечто похожее!

— Какое я имею отношение к шаманам? — удивился мальчик. — Я же не владею никаким волшебством. Какой чепухой ты забиваешь мне голову, Хэнк?

Рейни в притворном отчаянии покачал головой:

— Ты так ничего и не понял, хотя я тебе раньше все разжевал по слогам. Вот скажи мне, как ты думаешь, что ты сегодня сделал?

— Ну, здорово поразвлекся. Видел большую охоту. Сам стрелял в трех бизонов. Но в двух не попал. А третьего все-таки свалил. Вот и все.

— Дважды промазал, говоришь?

— Ну, я бы не сказал, что промазал. Просто пули не попали им в сердце.

— А кто-нибудь видел твой промах?

— Да. Парочка подростков. Один из них — замечательный стрелок из лука. Он всаживал стрелы в бизонов до перьев.

— Значит, двое видели, как ты промахнулся, верно? Ну, я бы сказал, это просто замечательно!

— Почему?

— Ну, тебе следовало бы давным-давно понять, что индейцы не такие уж простаки.

— Я и не считаю их простаками. Немного суеверны, но мне кажется, они — настоящие мужчины.

— Об этом можешь спорить на деньги, не проиграешь! Конечно, настоящие мужчины. Догадываешься, что от твоего роста и силы у них голова не идет кругом?

— Естественно, — согласился мальчик. — Где уж мне с ними равняться! Они все — настоящие Геркулесы!

— Да и плаваешь ты паршиво, верно?

— Согласен. Они плавают как рыбы.

— А когда ездишь верхом, ты не врастаешь в седло, не так ли?

— По сравнению с ними из меня наездник совсем никакой. Но что ты хочешь сказать, Хэнк? Неужели думаешь, что я горжусь моими умениями?

— Нет, — отозвался Рейни. — Погоди минутку. Ты ведь не лучший стрелок в этих местах?

— Конечно нет! Скорее средний.

— Вот именно. Средний. А что еще хуже, ты ни разу не обидел ни одного оленя точным выстрелом! Уж это-то я видел собственными глазами. А теперь добавь к этому все, что индейцам известно о тебе. И каков результат?

— Скажи мне, Хэнк. Я не понимаю.

— Ну, результат такой. Они понимают, что ты еще ребенок, но ты убил Говорящего Волка. А я тебе объяснил, что это для них значит. Также говорил, что они отнесли это на счет магии и большого волшебства. И вот после всего этого ты едешь на охоту. Наездник из тебя плохой по сравнению с ними. Они видят, что ты стреляешь, но пару раз мажешь в легкую цель. Верно, не так ли?

— Да. Но в чем дело-то? Я же сам тебе это только что сказал!

— Ну тогда, Джонни, слушай внимательно. К чему стремился каждый охотник? Конечно, убить белого бизона. И каждый из многочисленных храбрецов купил заклинание у шамана на счастье. А те, которые считают себя отмеченными Богом, сами сделали заклинания. И все прошли процедуру очищения в сладком дыму трав, и все такое прочее…

— Похоже на какую-то религиозную церемонию.

— Вот именно. Бизон — только бизон. А вот белый бизон — это уже религия.

— Да, кажется, они так считают.

— А если религия, — продолжал охотник, — тогда это означает, что всем заправляет Великий Дух. И он выбирает того, кто убьет бизона. Ты следишь за мной?

— Ага. Теперь мне понятно. Но ведь я убил белого быка только по воле случая. А шайены думают, что и тут не обошлось без волшебства?

— Думают? Они вовсе не думают! Они точно знают, что ты владеешь заклинанием, которое гораздо сильнее тех, которыми владеют шаманы их племени.

Мальчик вздохнул и заявил:

— Я не слишком заслуживаю почтения. Но все-таки мне хотелось бы, чтобы во мне уважали человека.

— Ба! Ты же не человек. Ты теперь — священная реликвия. Ты важная персона. Ну, довольно скоро ты сам увидишь все признаки этого. Подожди, вот вернемся в деревню. Увидишь, как индейцы станут себя вести! Чтоб мне провалиться, у меня самого мурашки бегут по позвоночнику! Как это тебе в голову пришло отдать бизона вождю? Разве ты не знаешь, что шкура белого бизона ценится на вес золота?

— Ничего такого не слышал. Но он же был к нам так добр, Хэнк! И я приехал сюда не для того, чтобы делать деньги!

— Нет, — сухо отрезал Хэнк. — Это видно. Что ж, на вкус и цвет товарищей нет! — Он вдруг рассмеялся, а потом продолжал: — Ты здорово поступил, сынок. Стиль — великая вещь, но среди индейцев он особенно ценится. Ты представить себе не можешь, как это важно! А уж когда ты воткнул стрелу вождя в бизона, а потом подарил его всему племени! Знаешь, что теперь произойдет?

— Ну, они вроде обрадовались. Точно, обрадовались, — решил мальчик.

— Они разрежут мясо, высушат его и раздадут по вигвамам. Но не для еды. Нет, сэр! А чтобы принести его в жертву. Кусочек этого высушенного мяса для шайенов имеет ту же ценность, что и скальп. Скажем так. Он может сделать почти все для храбреца, который принесет такую жертву. Да, сэр! Этого белого бизона можно было бы продать за все, что есть у индейцев.

— Странно! — пробормотал мальчик.

— Ага, — согласился охотник. — Странно. А над этой большой шелковой шкурой будут трудиться все женщины племени, каждая внесет свою лепту. Любая женщина отдала бы коренной зуб, лишь бы ей посчастливилось выполнить частицу этой работы. Божественной работы, понимаешь? Потом эту шкуру повесят в большом вигваме шамана, и каждый шайен племени почувствует, что Сломанный Нож — самый великий вождь из тех, что у них когда-либо были, потому что только благодаря ему всему шайенскому племени достался такой великий подарок. Ты следишь за моей мыслью, сынок?