Макс Брэнд - Король поднебесья

— Как, к примеру, доктору…

— Я не имел в виду доктора. Так ты это сделаешь?

Беатрис фыркнула.

— Мне надоело копаться по локоть в грязи ради тебя. Род — славный парень. Я была бы рада, если бы он вернулся домой.

— Послушай, Беатрис, забудь об этом! Ты сделаешь то, о чем я просил?

— А каково это мне, тебя, стало быть, не волнует? — накинулась она на него.

— Так же, как и мне, думается, — кивнул он. — Мы работаем вместе, дорогая моя. Все мое — твое, и ты это знаешь. И если ты только позволишь, в один прекрасный день мы могли бы…

Он запнулся.

—Что такое? — спросила девушка.

— Я поклялся больше не заговаривать об этом, — ответил Танкертон, — Но ты не можешь запретить мне надеяться.

—…что когда-нибудь ты женишься на мне, — задумчиво закончила Беатрис. — А пока что я для тебя, что червяк для рыболова, верно? Насадил на крючок и ждешь, пока рыбка клюнет. Просто наживка, да, Джеймс.

— Да что же тут такого? — возмутился он.

— А что если я возьму да и обручусь с этим мальчиком, из-за которого ты так тревожишься, что тогда? Кстати, а с чего это ты взял, что он собирается убраться отсюда?

— Да все потому, что недавно он узнал — у него еще есть шанс вернуться, снова стать респектабельным членом общества…

— Несмотря на все эти трупы, что на нем висят? — недоверчиво вскинула брови Беатрис.

— Трупы-то газетные, радость моя! В конце концов, не исключено, что правительству все известно, почему бы и нет?

— Ну… — начала она.

— Так ты это сделаешь?

— Нет! — вспыхнула Беатрис. — Меня тошнит от этого, если хочешь знать! И от тебя тоже!

Она со всей силы хлопнула дверью.

Танкертон уже потянулся было, чтобы открыть ее, потом, как видно, передумал, и, насвистывая, повернулся на каблуках и ушел.

А Беатрис, укрывшись за занавеской, провожала его взглядом.

— Держу пари, для него это новость, — прошептала она.

Стиснув руки, она погрузилась в глубокую задумчивость.

Как бы там ни было, характер ее был таков, что Беатрис не могла долго пребывать в унынии. Но слова Танкертона все не шли у нее из головы. Она не сомневалась, что он не кривит душой, когда говорит, что она может распоряжаться всем, что он имеет. И если в этих местах, в этих ущельях, в этих горах, где бежали хлопотливые ручьи, среди холмов и долин он был королем, то она… она была королевой. Слово ее было законом. Одного ее взгляда было достаточно, чтобы весь лагерь ринулся на ее защиту.

Да, все это она получила благодаря ему, и Беатрис этого не забывала. Но кроме того она искренне уважала Танкертона, она восхищалась им, как никем прежде. И сама, будучи человеком действия, она выбрала его, мужчину с сильными руками и железной волей, чье мужество было безгранично, а отвага граничила с безрассудством. К тому же здесь, в стране голубого Поднебесья не было никого, кто бы мог оспаривать власть Танкертона. Он, некоронованный король, обладал здесь почти королевским могуществом. И не было ничего постыдного, чтобы служить такому человеку. А кроме тог, служа ему, она служила и самой себе. Так говорил Танкертон, и она в это верила.

Поэтому-то Беатрис и было так противно флиртовать с молодым Фурно. Но ведь кокетство редко кажется непростительным грехом, особенно для юной девушки!

Сомнения, однако, по-прежнему грызли ее. Беатрис направилась к окну и задумчиво устремила взгляд вдаль. Само собой, провидению было угодно, чтобы юный Фурно как раз проходил мимо.

Отбросив прочь сомнения, Беатрис одним прыжком оказалась у дверей. Азартная натура девушки взяла верх. Распахнув дверь, она помазала ему рукой.

Юноша чуть ли не бегом кинулся к ней.

— Вылитый громовержец, — польстила она. — Неужели мой верный рыцарь отправляется в поход?

— Да, далеко — далеко, за тридевять земель, где в углу за конторкой стоит высокий табурет, — усмехнулся Фурно, — служить кому-то верой и правдой за двадцатку в неделю.

Она медленно покачала головой, словно не веря своим ушам. Потом улыбнулась и поднесла к его носу увесистый кулак.

— Вот вам, — засмеялась она.

Фурно шагнул к ней и тень от него упала на Беатрис.

— Вы опять играете со мной в кошки-мышки? — сурово спросил он. — Неужто вам не жаль меня, Беатрис?

Девушка отчаянно надеялась, что он не видит ее лица. Вытянув вперед руку, она слепо отталкивала его, пока, наконец, ладонь ее будто случайно не опустилась на его плечо. Таков был ее ответ. По крайней мере, она рассчитывала, что Фурно именно так и поймет эту сцену. Уголком глаза она оглядела поляну. Там не было ни единой души, кроме Джимми Ларрена, усердно чистившего кобылку Данмора. И вдруг Беатрис страшно обрадовалась, что вокруг нет посторонних глаз.

— Мы не можем тут поговорить, — шепнула она. — Кажется… кажется, я немного сошла с ума, Родман.

Юноша загорелся.

— Можно укрыться среди деревьев, — ответил он. — Ах, Беатрис, помоги тебе Бог, если ты опять играешь мной!

Она молча погладила его по плечу, и они рука об руку двинулись к лесу. Сердце девушки трепетало, как трепещет сердце истинного игрока. Упоение и страх смешались воедино, к тому же она чувствовала в этом юноше мрачное упорство, граничившее с безжалостностью. Прохладный зеленый купол сомкнулся над их головами. В следующее мгновение он резко остановился и, зажав ее лицо в своих ладонях, вгляделся в него с какой-то страстной, почти яростной надеждой. Душа Беатрис ушла в пятки. Сейчас она отчаянно сожалела, что зашла так далеко, но пути назад уже не было. Овладев собой, она старательно заморгала. Потом робко подняла к нему глаза, подернутые дымкой слез.

— Беатрис, — воскликнул он, — неужели я и в самом деле тебе не безразличен? Ты и вправду любишь меня?

— Не знаю, — прошептала она. — Просто я думаю о тебе, как никогда не думала ни о ком другом. Не знаю, что это такое… может, и правда любовь… но я с ума схожу при мысли, что больше тебя не увижу!

В эту минуту чей-то громкий голос позвал

— Фурно! Фурно!

Это был Танкертон, и девушка мгновенно догадалась, что ее уход с Фурно не остался незамеченным. Судя по всему, Танкертон решил дать ей благовидный предлог прервать тягостную для нее сцену.

— Это он, — не скрывая раздражения, буркнул Фурно. — Подождешь меня немного? Если Танкертон не ушлет меня куда-нибудь, я через минуту вернусь.

— Я подожду, — тихо сказала она.

Он уже было шагнул к лагерю, но заколебался. Потом снова повернулся к Беатрис.

— Фурно! Фурно! — звал Танкертон.

— Если я хоть чуть-чуть тебе не безразличен… если я хоть что-то для тебя значу, — заикаясь, пробормотал юноша, — носи это. По крайней мере, пока я не вернусь!

Он надел кольцо ей на палец и на мгновение крепко прижал девушку к себе. По выражению его глаза она поняла, что он готов пойти гораздо дальше. Не желая этого, Беатрис постаралась принять опечаленный и задумчивый вид.