Макс Брэнд - Остаться в живых

О себе скажу одно: ползя вслед за Лэнки вдоль изгороди, я настолько съежился, настолько сократился в размерах, что смог бы, наверное, пролезть сквозь игольное ушко.

Двигаясь таким образом, мы в конце концов добрались до разрыва в живой изгороди. Здесь бегущая через лужайку гравийная дорожка рассекала кустарник, а за нею, в двух футах над землей, возвышался край террасы.

— Теперь, — зашептал Лэнки, как только я упал ничком позади него, холоднее, чем сама мать — сыра земля, — все, что нам нужно сделать, — это пересечь дорожку, не наделав шуму, в тот момент, когда караульный развернется и зашагает обратно. Я иду первым. Затем, не отставая, ты. Мы залегаем под краем террасы, и, когда он проходит мимо, я связываю его этой вот веревкой, а ты одним прыжком взлетаешь на террасу и заканчиваешь обход, отзываясь на углах точно так же, как это делал тот парень. Связав его, я займу твое место и буду, как полагается, разгуливать туда-сюда, а ты просто шагнешь в одно из этих здоровенных окон и потребуешь свой кофе. Слыхал когда-нибудь о чем-либо проще?

Меня просто затрясло от идиотского, прямо-таки истерического смеха. Пришлось крепко стиснуть челюсти, чтобы не расхохотаться по-настоящему. Уж очень рассмешило меня заявление Лэнки, будто нам предстоит самое что ни на есть простенькое дельце!

Успокоившись, я сквозь верхние ветки живой изгороди стал разглядывать стража. Чуть-чуть сутулясь, тот длинными шагами мерил террасу. Крепкий парень, ничего не скажешь. Такой запросто нагонит страху на кого угодно. Пугали не столько его размеры, сколько телосложение и общий вид. Во-первых, природа наделила его одной из тех бандитских физиономий, подбородок, челюсти, скулы и брови которых необыкновенно тяжелы и массивны, а вместо носа — кнопка. Подобные лица словно бы нарочно созданы, чтобы безболезненно и легко сносить удары. Но, как правило, обладатели физиономий, прекрасно приспособленных для битья, лучше других умеют драться, делают это часто и с удовольствием.

Одно из французских окон распахнулось, и сквозь проем я увидел Бобби Мид. На фоне белого платья ее загорелая кожа казалась темной, как у мексиканки. Девушка с улыбкой окликнула дозорного:

— Привет, Билл. Как там дела?

— Полный порядок, — отозвался парень. — Но если этот тип, Грэй, попадется мне на глаза, то в пейзаже точно произойдут кое-какие изменения. Как это тебе, Бобби?

— Нельсон Грэй — не идиот, — отрезала девушка. — Он не станет ломиться сквозь стену ружей, выставленных отцом вокруг всего дома. У него хватит ума…

— Вот и я надеюсь, что малый не дурак, — сказал Билл. — Ну куда ему пробиться через нас с какими-то жалкими хлопушками!

К Бобби подошел Роберт Мид и встал чуть позади, рядом с красивой женщиной, чьи волосы изрядно посеребрило время, но лицо оставалось юным и свежим. Я мог бы поспорить, что это мать Бобби. И честное слово, на нее стоило полюбоваться!

— Грэй не будет стрелять, — вмешался в разговор мистер Мид, — так сказал нам его посланец. Вот так. Без единого выстрела ровно в девять тридцать джентльмен войдет в эту комнату.

Он откровенно посмеивался, повторяя хвастливое заявление Лэнки.

— Ты не оставил ему ни единого шанса и заключил беспроигрышное пари. Так нечестно, отец, — с негодованием бросила Бобби.

Она кинула на него взгляд через плечо, полный самого настоящего гнева. Это обрадовало меня. И тут же я заметил, как по телу Лэнки, лежавшего на земле чуть впереди, прокатилась волна дрожи и прерывистых колебаний. Я тут же понял, в чем дело: моего странного спутника трясло от с трудом сдерживаемого безумного смеха, вызванного комизмом ситуации, в которой мы с ним очутились. В тот миг мне в голову впервые пришел смутный, неуловимый намек на подлинную сущность характера Лэнки, но эта тень понимания его сути показалась настолько дикой и абсурдной, что я немедленно отбросил ее как плод больного воображения. Ни один человек на свете не мог бы обладать подобным характером!

— Что касается беспроигрышного пари, — возразил между тем Роберт Мид, — то я всего лишь встречаю твоего друга Грэя по им самим установленным правилам, — как-никак именно он выбрал такую игру, Бобби. Но я не пошел бы навстречу, не знай я, что он нравится тебе и что ты веришь этому мошеннику.

— Почему ты называешь его мошенником? — резко потребовала объяснений Бобби.

Девушка все больше и больше нравилась мне. С истинным благоговением наблюдал я за ней из темноты, скрывавшей нас с Лэнки.

— Билл, а что ты можешь сказать об этом Нельсоне Грэе? — послышался мягкий, ровный голос миссис Мид.

— Ну, как вам сказать, мэм… — замялся караульный, вытянув голову так, что шляпа сползла на затылок. — Я здесь для того, чтобы всегда держать наготове пушку, а думать мне вроде как не полагается. Но все-таки… коли с парнем нельзя потолковать без дробовика, это как пить дать прожженный, видавший виды сорвиголова. По-моему, так. Его не удержишь и на золотой цепи, это уж точно. Не знаю почему, но мне хотелось бы самому взглянуть на эту дикую кошку — только в клетке, а не на воле, потому как любой, кто способен пробиться сквозь толпу из четырехсот пятидесяти готовых на все ковбоев, — чертовски опасный тип!

А я в темноте качал головой, вспоминая, как все было на самом деле, как я нырял и ускользал, как кричал, наводя толпу на ложный след. Вот так я впервые услыхал легенду, возникшую и разросшуюся пышным цветом после моего побега из кэтхиллской тюрьмы. И, само собой, в ней не было ни единого упоминания о Лэнки!

Я увидел, как по телу моего долговязого приятеля прошла еще одна волна вздрагиваний и конвульсий. Наверняка он опять помирал со смеху.

— Грэй не сделал ничего плохого, — заявила Бобби, — он лишь вступился за друга в минуту крайней нужды и…

— Хватит об этом, — остановила ее мать и успокаивающе обняла за плечи. — Не вынуждай отца снова затевать этот спор. Слишком уж вы с ним похожи. Пойдем к столу.

— Мы оставим дверь открытой, — сказал, посмеиваясь, Роберт Мид, — дабы показать юному Грэю, что готовы радушно его принять. Это самое большее, что мы можем сделать для этого джентльмена. Не так ли, Бобби?

Они отошли от окна, и голоса затихли, став совсем неразборчивыми. Билл продолжал свой обход.

Когда он добрался до угла, парень, расхаживавший по соседней стороне террасы, негромко крикнул:

— Все путем?

— Нормально, — откликнулся Билл и, развернувшись, потопал обратно, к открытой двери, в ярко освещенную прихожую.

Едва он миновал разрыв в живой изгороди, Лэнки был уже на ногах — точнее, на четвереньках — и бесшумно, как паук, пронесся по гравию дорожки. А сзади хвостом мчалась его длинная тень. И вот она исчезла — Лэнки припал к земле у выступа балкона как раз в ту секунду, когда дозорный развернулся в конечной точке своего маршрута, предварительно что-то крикнув мужчине, дежурившему в коридоре.