Макс Брэнд - Парень с границы

Рикардо тут же подбежал к окну, выглянул наружу. Если бежать, то только сейчас, пока хозяин не поднял тревогу.

Нет, этого не надо делать! Не сейчас. Слишком опасно. Он вернулся к кровати, обессиленно рухнул на нее, закрыл глаза и задумался о поджидающих его опасностях. Но не успел даже собраться с мыслями, как сон, словно могучая волна, смыл его в полное небытие…

Утром выспавшийся Рикардо чувствовал себя будто заново рожденным. Одеваясь, он даже напевал, хотя предстоящая встреча с хозяином не выходила у него из головы. Спустившись вниз к завтраку, он, к своему удивлению, увидел, что тот не один — рядом с ним сидел какой-то незнакомец, которого Бенн представил ему как доктора Хамфри Клаусона.

Это был щеголевато одетый человек небольшого роста с головой ученого мужа и задумчивыми внимательными глазами. Он в основном и поддерживал беседу за завтраком, говоря настолько умно, мягко и деликатно, что Рикардо искренне восхищался его интеллигентностью, не меньше, чем неукротимой силой Уильяма Бенна.

Затем после кофе они заговорили о Рикардо, причем разговор начал Бенн, который со свойственной ему прямотой заявил:

— Итак, доктор, давай-ка вернемся к нашим делам. Что будем делать с этим Рикардо Пересом?

Доктор перевел пристальный взгляд на Рикардо, и того почему-то испугали эти внимательные, но, казалось, совершенно безжизненные глаза.

— Прежде чем принимать какое-либо решение, надо познакомиться с имеющимися фактами, — уклончиво сказал он. — Нет ничего хуже, чем начинать дело, не зная кое-каких вещей.

— Ну и что бы тебе хотелось знать? — поинтересовался Уильям Бенн. — Лично мне известно предостаточно. Например, что вчера Рикардо подслушивал. Это уже кое-что значит.

— Конечно значит, — охотно согласился доктор. — Рикардо подслушивал. Мне это нравится и самому.

— Нравится? Хамфри, ты понимаешь, что говоришь?

— Думаю, понимаю. Это показывает, что у мальчика есть дух и смелость.

— Я знал это и раньше. Поэтому и взял его с собой.

После небольшой паузы доктор снова пристально посмотрел на Рикардо, и у того появилось странное чувство, будто его рассматривают как некое явление, интересное своими необычными анатомическими особенностями.

— Надо бы его получше узнать, — наконец произнес доктор. — Тебе, например, известно, кто он такой?

— Приемный сын погонщика мулов. Зовут Рикардо Перес. Кажется, я тебе это уже говорил.

— Естественно, говорил, но мне это мало что сказало.

— Почему?

— Потому что в нем скорее всего нет ни капли мексиканской крови. Он американец, вне всяких сомнений. По цвету глаз и волос, я бы сказал, ирландского происхождения.

Рикардо широко раскрыл голубые глаза. Такая мысль никогда не приходила ему в голову.

— Ирландец? Не латинос? Доктор, но ведь сколько хочешь мексиканцев имеют голубые глаза и светлые волосы, — продолжал настаивать Уильям Бенн.

Тут Рикардо с вызовом откинул голову назад.

— Я мексиканец! — гордо заявил он. — И ни за что на свете не согласился бы стать гринго.

Конечно, он понимал, что это были очень опасные слова, но чувство патриотизма заставило его пойти на такой поступок.

— А что? В его словах есть смысл, — одобрительно заметил Бенн.

— Наверное, есть, — задумчиво согласился доктор. — Но это еще далеко не все.

Он вынул из кармана портсигар, в котором лежало около дюжины черных сигар, не толще карандаша, открыл его и предложил Уильяму Бенну, который чуть ли не с содроганием отказался.

— Рано или поздно эти хреновины тебя отравят, — заверил он гостя.

Вместо ответа, Клаусон раскурил одну из них и с видимым удовольствием глубоко затянулся.

— То, что мальчик думает сам о себе, безусловно, важно, — продолжил он, — но давай-ка разберемся по сути. Мистер Перес, кто-нибудь когда-нибудь говорил вам, что вы мексиканец?

— Конечно же я мексиканец! Я вырос в мексиканской семье!

— Они нашли вас у порога своего дома?

— Да.

— Им было известно, кто вас туда подбросил?

— Нет.

— Мистер Перес, скажите мне, мексиканцы часто бросают своих детей?

— Нет… Думаю, никогда.

— Я тоже так думаю. Сколько бы их ни было, для мексиканца каждый ребенок — дар Божий. Итак, продолжим. В мексиканской части города у дверей одного дома находят плачущего младенца. Следовательно, его оставил там мексиканец, поскольку только мексиканец мог оказаться в этой части города после наступления темноты. И это, безусловно, не был молодой мексиканец.

Уильям Бенн пожал плечами:

— Что-то я не совеем понимаю…

— В этом нет ни капли правды! — вспыхнул Рикардо.

— Успокойтесь, молодой человек, — раздраженно прервал его Хамфри Клаусон. — Я пытаюсь подумать за вас, только и всего! О том, о чем вам следовало бы давным-давно задуматься самому! Вы только что согласились, что мексиканцы не бросают своих детей, так? Более того, даже если бы такое вдруг случилось, то каковы шансы, что у этого ребенка будут светлые волосы и голубые глаза?

— Да, но как я уже говорил, светловолосых мексиканцев можно найти сколько хочешь, — возразил Уильям Бенн. — Доктор, ты упрямишься, словно строптивый мул.

Клаусон недовольно поморщился:

— У большинства этих мексиканцев все равно темные глаза и кожа почти всегда имеет темноватый оттенок. А вот у нашего молодого Переса настоящий нордический вид. Рикардо, скажите мне, вы хорошо знаете свой город?

— Конечно хорошо. Снизу доверху. Хотя не так хорошо, как то, что я мексиканец и не могу быть никем иным!

— Патриот! — не без сарказма заметил доктор. — Так вот, Рикардо, вы встречали в вашем городе хоть одного мексиканца с голубыми глазами?

Рикардо попытался вспомнить. Нахмурился.

— Нет… никого. — И тут же понял, что это признание означает. Поэтому воскликнул: — Но ведь вы сами только что сказали: белые не могут быть в мексиканской части города после наступления темноты!

— Да, сказал. Но те же самые мексиканцы очень жизнелюбивые и беспечные люди. Они не любят работать, разве не так?

— Они работают достаточно, чтобы жить, — упрямо ответил Рикардо. — Им хватает. Просто они не поклоняются долларам!

Уильям Бенн ухмыльнулся. Зато доктор искренне рассмеялся и как ни в чем не бывало продолжил:

— Те же самые мексиканцы не считают для себя зазорным время от времени ограбить почтовую карету, или расстрелять группу путешественников, или похитить кого-нибудь из них ради выкупа…

— Негодяи есть в любой стране, — обиженно заметил Рикардо. — А мексиканец по своей природе храбр, любит приключения. И… опасность. Поэтому иногда способен пойти на такое преступление.

Доктор довольно кивнул:

— Хорошая защита. Однако важно то, что вы допускаете такую возможность. Так вот, предположим, некая мексиканская банда, какая именно, я, естественно, не знаю, похитила некую белую семью или часть этой семьи с целью выкупа, и среди них ребенка лет, скажем…