Макс Брэнд - Семь троп Питера Куинса

Питер не видел всего этого, сосредоточив внимание на распростертой недвижимой фигуре Рикардо. Зрелище ужасное — кожа на голове содрана до кости, кровь заливала лицо и куртку. Достав шейную косынку, Куинс расторопно забинтовал рану. Рикардо со стоном открыл глаза.

Питер поставил парня на ноги.

— Голову проломили, — выдавил из себя бедняга.

— Чепуха! — воскликнул Куинс. — Стоять можешь, руки целы. Все ребра, все кости на месте. Только раз шарахнули по голове. Через день-другой будешь как стеклышко. Благодари своего святого, Рикардо, а я очень сожалею, что Злой Рок так тебя отделал.

С этими словами он потихоньку достал горсть монет и высыпал в карман куртки Рикардо. Только теперь до слуха Питера стали доходить слова доведенного до крайности управляющего, и он увидел, что серого нет.

— Господин Куинс, — повернув к Питеру белое от страха и ярости лицо, заискивающе произнес управляющий, — коня вам немедленно вернут. А вы в свою очередь не сочли бы возможным при встрече с сеньором Монтереем на время умолчать…

— Не скажу ни слова, — заверил Питер, удивляясь тем не менее поведению старого слуги. Что там ему мололи о доброте Монтерея? Вот перед ним человек, отдавший семье добрую половину жизни, и он, как мальчишка, дрожит от страха перед наказанием из-за происшествия, в котором практически не виноват. — Кроме того, — добавил Питер, — я сейчас сам верну Злого Рока.

С этими словами он издал такой пронзительный свист, что паривший над долиной ястреб метнулся в сторону и обеспокоенно завертел головой.

— Через минуту будет тут, — уверенно заявил Питер. — А пока будем надеяться, что они не станут пытаться его заарканить.

— А что?

— Он повалит седока вместе с лошадью. Но погодите, скоро явится. — Они замолчали. Затем вдали послышался шум продиравшихся сквозь заросли множества лошадей и крики всадников. — Скачут по пятам Злого Рока, — отметил Питер, и тут из чащи вылетел серый. Взбрыкивая всеми четырьмя, промчался по саду и, сделав на глазах изумленного мажордома широкий круг, радостно встряхивая головой, как вкопанный встал перед хозяином. Из леса выскочили остальные.

— У него не ноги, а крылья! — восхищенно воскликнул управляющий. — Но как вы справляетесь с этим дьяволом?

— Возможно, вам объяснит сеньор, — ответил Питер с улыбкой, скорее адресованной Хуану Гарьену, и повел серого, куда указывал старик.

В пятидесяти футах от дороги находился широкий вход в глубь скалы. Внутри нее размещалась просторная конюшня. Под нее, расширив, оборудовали вымытую водой в известняке большую естественную пещеру. В скале пробили вентиляционные отверстия, обеспечив свободную циркуляцию воздуха, раздвинули с обеих сторон стены, оставив поддерживающие колонны. Пройдя по длинному коридору с боковыми ответвлениями, где можно было спокойно разместить десятки лошадей, они вдруг увидели впереди яркий солнечный свет и синее небо. Поначалу Питер не мог понять откуда. Каса-Монтерей стоял на скале, имеющей форму клина, и конюшни вырубили в направлении острия. Основная часть дома находилась на восточном краю скалы, а здесь располагалось недавно вырубленное в известняке большое стойло с проемом для поступления воздуха и света, пол покрывал деревянный настил.

Здесь Питер оставил собственноручно расседланного Злого Рока, и мажордом, представившийся сеньором Ромеро, повел гостя в Каса-Монтерей.

Направляясь к дому Монтерея, Питер Куинс чувствовал себя солдатом, который должен предстать перед генералом вражеской армии. Неизвестно, отпустят ли его на свободу, арестуют как шпиона или просто бросят в тюрьму. Всякое возможно.

— Итак, Хуан, — спросил он, когда они подошли к дверям большого дома, — что меня ждет?

— Сюрприз, — с обычной ухмылкой ответил Хуан.

Их действительно ждал сюрприз. Мажордом провел их в отделанную темным деревом небольшую угловую комнату с очень высоким потолком и двумя узкими витражами. По стенам — высокие полки, уставленные книгами в богатых переплетах. С потолка на чугунной цепи свисала большая лампа. Под лампой — столик для чтения. Рядом со столиком большое кресло. На столике — разнообразные соблазны для курильщика: сигары толстые и тонкие, длинные и короткие, темные и светлые. Все, что душе угодно. Питеру так и захотелось надкусить толстую, с тупым концом «перфекто», чья коричневая маслянистая обертка скрывала сказочный аромат. Сигареты лежали в узком длинном мелком бронзовом ящичке, поделенном на отделения для различных сортов табака. Глядя на замысловатую резьбу на стенках ящичка, гость подумал, что сигареты в нем такого отменного качества, что за удовольствие насладиться ими настоящий курильщик отдаст душу. А такой вычурный орнамент можно увидеть разве что только на Востоке. Но, несмотря на обилие табака, в воздухе не чувствовалось его запаха. Его заглушал слабый неведомый аромат. Сначала Куинс не мог сказать, приятен он или нет. Поискав глазами источник, разглядел две тонкие струйки дыма, поднимавшиеся из стоявших по бокам окон курильниц.

Комната для одного, маленькая библиотека. Чтобы взять любимую книгу в руки, следовало лишь слегка приподняться в кресле. Так пожелал человек, создававший ее. И этот человек спроектировал ее и обставил таким образом, что в ней помещались лишь один стол, одно кресло и один источник света. Верно, у двери стояло еще два небольших стула, но они выглядели здесь совсем неуместно.

Но если эта комната для одного человека, то о самом хозяине она говорила весьма красноречиво. В воображении Питера рисовалось худое темное лицо, густые черные брови, глубоко запавшие усталые глаза, порочный взгляд, тонкие губы, обманчивая для неискушенных улыбка, медленные кошачьи манеры и беспокойные пальцы — словом, страшный человек.

Вместо этого пред ним предстал пышущий здоровьем румяный молодец лет пятидесяти, с большими живыми голубыми глазами под широченным лбом. Круглое веселое лицо, глядя на которое хочется улыбнуться. Вечно молодое, несмотря на седину и лысеющий лоб. Пухлые щеки излучают здоровье и довольство жизнью. Могучая шея свидетельствует о незаурядной силе. Когда он подался вперед в кресле, казалось, пиджак вот-вот лопнет в плечах. Поднявшись навстречу гостю, Монтерей шагнул вперед и протянул руку Питеру.

— Питер Куинс! — воскликнул он. — Я рассчитывал, что придется ждать вас по меньшей мере тройку дней. Теперь вижу, что нож в стене обернулся в мою пользу! — И к неописуемому изумлению Питера, выпустив его руку и взявшись за бока, он от души расхохотался. Восторг, казалось, так велик, что сеньор, потирая ладони и громогласно фыркая, забегал по комнате. Создавалось впечатление, что, обрадованный успехом своей выходки, он даже забыл о присутствии Питера. — А ведь мошенник швырнул так близко, что задел кожу!