Макс Брэнд - Тропа Джексона

В самом начале надо было железным напряжением воли запретить себе реагировать на все импульсы, все мысли и желания, кроме одного-единственного — прочитать то, что находится в самом сердце этой хитроумной загадки, воплощенной в металле. Когда Джексон добился того, что в его сознании воцарилась полнейшая тишина, как в могиле, он начал самым нежнейшим образом крутить диск цифры, чтобы наиграть комбинацию. Он воспринимал тончайшие пульсации крови в самых кончиках пальцев. Но даже и такое минимальное постороннее воздействие следовало исключить. Надо было полностью изолироваться от восприятий любых физических импульсов, кроме тех, что поступали из внутренностей замка.

Джексон продолжал работу. Поза, в которой он находился, склонившись к замку, была неудобной, у него начали болеть спина и ноги. Пришлось изгнать из своего восприятия и эти ощущения дискомфорта. Подобно замерзающему, который перестает ощущать свои конечности, он перестал думать о спине и ногах, полностью сосредоточившись на своем деле.

Время от времени Джексон приподнимал палец и делал паузу. В такие моменты Джек Такер снимал заслонку с фонаря и направлял одинокий лучик света на диск, который, тускло мерцая на полированной поверхности, показывал Джексону цифру.

Он определил первую. Затем нашел вторую. Парень работал быстро, будучи полностью уверенным в себе. Это чувство росло в нем все больше и больше, как это случается с математиком, который уже все решил в уме еще перед тем, как начал выполнять расчеты на бумаге.

Быстрый поворот диска сначала в одну сторону, а затем — в другую… И дверца, повернувшись на петлях, бесшумно открылась. Она так и осталась широко открытой, удерживаемая в таком положении силой своей же тяжести, а перед ними появились передние стенки ящиков из несгораемой стали.

— Разрази меня гром! — вырвалось у Джека Такера. — Так тебе еще предстоит открыть и все эти коробки?!

— Мы могли бы, конечно, раскурочить их фомкой, — ответил Джексон, — но уж больно много будет шума, да и времени на такую грубую работенку уйдет немало, кстати, вот один из ящиков открыт. Словно специально для тебя. Покопайся в нем хорошенько! А теперь смотри! Видишь, вот я открыл еще один. А вот и другой. На них не замки, а одно название. Легче в жизни еще ничего не встречал! Я их буду выдвигать, а ты — потроши. Ну как, нашел что-нибудь? Все стоящее вытаскивай и клади на брезент. Все остальное засовывай обратно и задвигай ящик. Сумеешь определить по виду ценные бумаги, когда они тебе встретятся?

Все время, пока Джесси говорил, он не переставал один за другим открывать и выдвигать ящики. Но Джек Такер, казалось, не проявлял особого рвения к своей части работы. Внезапно послышался щелчок.

— В чем дело? — заинтересовался Джексон. — Зачем ты задвинул этот ящик обратно? Разве ты не знаешь, что он опять защелкнется на пружину?

— Ну и пусть остается закрытым. И будь все проклято! — в сердцах ответил тот. — Нам эти деньги не нужны.

— Как это — «не нужны»? — воскликнул Джесси, делая вид, что сердится, хотя на самом деле обрадовался. — С чего ты взял, что мы от них откажемся?

— Да потому; что там деньги вдовы, Джексон, которая оставила их больному парню, калеке, с одной ногой… Вот тут еще его фотокарточка. Здесь же и завещание, в котором она о нем упоминает. Это первое, что бросилось мне в глаза.

— И на какую сумму? — поинтересовался Джексон. — Я про ценные бумаги.

— Не знаю. — В голосе Такера звучало отвращение. — Да и знать не хочу! Неужели у нас рука поднимется на эти деньги? Обожди-ка, послушай, что это такое?

Послышался скрип и еще какой-то дребезжащий звук, словно кто-то пытался открыть дверь.

— Ветер, наверное, — отозвался Джексон, но в его голосе не было уверенности. Этой ночью дьяволу явно не спалось. Джексон это чуял нутром.

Он продолжил открывать ящики сейфа, а Такер потрошил их за его спиной. Вскоре Джексон услышал, как тот тихо выругался, затем задвинул на место и защелкнул еще один ящик. Неудивительно, что на расстеленном брезенте лежала жалкая добыча: немного наличности, кучка драгоценностей и небольшая стопка ценных бумаг.

— Если так будет продолжаться, мы уйдем отсюда с пустыми руками, — проворчал Джесси. — Что на этот раз?

— Меня тошнит от этого дела, — заявил Джек. — Из этого ящика нам тоже ничего не нужно!

— С чего это ты взял? Хватит валять дурака! — воскликнул Джексон, выпрямляясь и набрасываясь на парня в притворной ярости. — Разве там нет ничего такого, что нам бы не понадобилось?

— Не нужно, вот и все, — стоял на своем Такер. — Там всего-то каких-то пять или шесть сотен баксов.

— Если пять или шесть сотен для тебя такой пустяк, что не стоит и марать руки, то ты не иначе как сам китайский император, — подколол его Джексон. — Ладно, сейчас я этим займусь.

Он потянулся к ящику, но Джек Такер вцепился в него и оттащил обратно.

— Пять сотен баксов… нет! Там больше двух тысяч, если ты хочешь знать. Но они предназначены для облегчения условий жизни заключенных. О, мой Бог! Послушай, по нам с тобой давно тюрьма плачет, а тут — на тебе! — нашелся несчастный дурак, готовый потратить на таких, как мы, свои кровные, честно заработанные деньги! — Он негодующе фыркнул.

— А ты чего хотел? — возразил Джексон. — Где, по-твоему, ты сумеешь найти легкие деньги, если не отнимешь их у другого, лишив его куска хлеба?

— Есть много и других богатых… ну, наживших денег нечестным путем, — заявил Такер. — Давай ограничимся ими, а остальные оставим в покое. У меня рука не поднимется, Манхэттенец, взять честно заработанные деньги. И я не стану этим заниматься!

— Открой этот ящик! — приказал Джексон. — Или прямо сейчас же вытаскивай пушку!

— Не стану открывать! — отказался Джек. — Знаю, выстоять против тебя, Манхэттенец, у меня нет ни малейшего шанса, но я скорее стану сражаться, чем позволю тебе взять эти деньги. Меня потом всю жизнь будет мучить совесть.

— Что же ты хочешь? — не отступал Джесси. — У нас нет иного выбора — или деньги, или пули. И чего ради нам не взять эти наличные? Деньги не пахнут!

— Нет, пахнут, да еще как! — возразил юноша. — У меня только теперь открылись глаза. Я-то думал, что банк…

— Просто место, где банкноты валяются кучей, — досказал за него Джесси. — Но, увы! Любой ящик — это чья-то жизнь, Джек. Почти в каждом из них — благополучие целой семьи. Образование — детям, еда — старикам. Здесь есть деньги, которые очень многие своим горбом зарабатывали всю жизнь, откладывая себе на старость или на черный день. И почему бы нам их не взять? Ведь именно за счет вот таких бедняг жиреет Хэйман. Безбедное существование его банды целиком обеспечивается деньгами, отобранными у честных людей. За счет них ты и лопал от пуза все последние недели. На них была куплена та лошадь, которая доставила тебя сюда, в Александрию. Нечего ныть, что ты не желаешь марать руки! Они у тебя уже запачканы, это случилось тогда, когда ты решил вступить в банду Хэймана. А сейчас ты, сопляк, хочешь пойти на попятный?