Макс Брэнд - Тропой дружбы

— Так в тебе, оказывается, сидит убийца, вот как? — выдавил он из себя смешок. — Что ж, я уже сказал, что всех вас освобожу, если ты сделаешь то, что мне нужно, а я хозяин моего слова. Сейчас помогу тебе встать и сесть за стол.

— Думаю, я и сам справлюсь, — буркнул великан. И встал, связанный по рукам и ногам. Затем допрыгал до стола и упал на стул.

Когда об этом рассказываешь, как-то не получается такого впечатления, как тогда, но это было здорово похоже на то, будто спеленутая и, так сказать, уже похороненная мумия вдруг встала и задвигалась. У Бонанзы глаза так и выпучились.

Но потом он положил перед Слоупом лист бумаги и вложил в его пальцы ручку, а мой недотепа изогнул кисть и нацарапал под текстом свое имя, что, видимо, удовлетворило бандита.

Как только он закончил писать, Бонанза выхватил у него из-под руки бумагу, быстро пошел к двери, не сводя с него взгляда, и начал смеяться так, что все его складки на жирной морде заколыхались, а ноздри раздулись. Это было чертовски противное зрелище, скажу вам!

Затем Крис нащупал за спиной дверь, открыл ее и ушел.

— Да, ребята, здорово нас нагрели, — проговорил Блонди.

— Нас — что? — вежливо переспросил Слоуп со стула.

— Надули. Обвели вокруг пальца. Можно сказать, сунули в коробку, наклеили ярлычок и уже отгрузили, — пояснил Блонди, — если тебе так яснее.

— Боюсь, — осторожно проговорил мой балбес, — я еще не вполне овладел вестернизмами.

— К черту твои «вестернизмы», — разозлился Блонди. — Разве я говорю не на добром американском?

Слоуп выглядел расстроенным и немного испуганным.

— Просто я никогда раньше не слышал таких слов, — сообщил он.

— Блонди хочет сказать, что Бонанза не собирается нас отпускать, — перевел я.

— Мне тоже так кажется, — кивнул Дюган. — Определенно, было что-то неприятное в его лице, когда он шел к двери.

— Да заткнись ты со своим «определенно неприятным»! — крикнул Блонди. — Эта чепуха ничего не значит. — Потом повернул голову ко мне: — Что скажешь, Рэд?

— Ничего я не собираюсь говорить.

— А чем же ты занимаешься? — поинтересовался он.

— Обдумываю нашу диспозицию, тупица, — огрызнулся я.

Он вроде нахмурился, но потом улыбнулся:

— Кажись, из парнишки не весь ум вышибли. Не знаю, но, по-моему, у него есть идея.

— О да! — поддержал его Слоуп. — Рэд полон всяких идей. Я думал, Рэд, этот парень собирался тебя ударить.

— Он и в самом деле собирался размазать меня по стенке, когда услышал голос учителя, — подтвердил я.

— Голос учителя? — как всегда, не понял Слоуп.

— Черт побери! — взорвался Блонди. — Ты что, вообще человеческого языка не знаешь?

Дюган поднял свою благородную львиную голову и внимательно посмотрел на него, а Блонди торопливо заговорил:

— Ладно, дружище, я не хотел наступить на твою любимую мозоль. Только мальчуган правильно сказал, что Бонанза Крис хотел расколоть его как орех, если бы ты не заговорил. А ты выступил хорошо и громко, приятель, я горжусь тобой!

— В этом мистере Кристиане есть что-то раздражающее, — заметил наш олух. — Не думаю, чтобы его культурный уровень был очень высок.

— Он не думает, что культурный уровень Криса очень высок! — повторил я Блонди.

— Сильно сказано! — отреагировал тот.

— Да, я допускаю, что резко выразился, — продолжал Слоуп. — Вероятно, мне следовало сказать, что он кажется до некоторой степени…

— Ради Бога, прекрати! — застонал Блонди.

Тем временем я обдумал мою идею. Она уже заявила мне о себе, можно сказать, пару раз так и наскакивала. Я имею в виду гвоздь, на который уже два раза напоролся. Да, как раз за моей спиной из стены торчал такой прекрасный, длинный и острый конец гвоздя, что мне показалось просто глупым его не использовать. А когда у меня появилась эта мысль, я не стал терять ни минуты и незаметно для Бонанзы принялся терзать мои веревки о него вверх и вниз. Когда же Кристиан вышел, начал работать быстрее и сильнее, уже не боясь того шума, который производил. Я старался тереть веревку в одном и том же месте и теперь уже слышал, как рвались и лопались тонкие нити и волокна, которые мне удалось разодрать.

Но это было ужасно долгое занятие. Мне очень хотелось посмотреть на то, что я делаю, но приходилось действовать вслепую. Я изо всех сил уговаривал себя работать терпеливо и все такое, но легко сказать, да трудно сделать!

И все это время будто слышал шаги, которые посыльный Бонанзы отмерял по дороге к банку. Даже будто видел, как он входит в дверь и предъявляет записку клерку. А тот, сверив подписи, достает этот проклятый конверт.

Говорю вам, я проделал в уме этот путь шаг за шагом и не торопился, а считал на каждый шаг туда и обратно до пяти. И одновременно без остановки возился с моей веревкой, пока руки не онемели по самые плечи.

Тут Слоуп прислушался:

— Кажется, где-то скребется крыса.

Но Блонди уже догадался, поэтому коротко и отрывисто ему объяснил:

— Это мальчуган возится со своей веревкой. Замолкни и не дыши!

— Возится с веревкой? — заерзал великан на стуле, пристально глядя на меня широко открытыми глазами.

Да, он понял, что это значило для нас. Мы втроем будем хуже, чем мертвецы, если не освободимся раньше, чем из банка вернется посыльный. А тут еще на веревке оказался какой-то узел. Я прямо чуть не потерял сознание.

— Ну, ты освободился? — прошептал Блонди.

— Тебе это удалось? — поинтересовался Слоуп.

Я старался изо всех сил, тер на одном месте как сумасшедший, но мои руки все еще оставались крепко связанными. Казалось, меня держала одна-единственная нить, но она была крепкой, как железная цепь! И вдруг внезапно лопнула. Я почувствовал, как веревка разматывается на запястьях, и дернул раза три посильнее. И вот — мои руки освободились, я вытянул их вперед перед собой!

И сразу метнулся к двери.

Блонди тихо-тихо выдохнул:

— Хочешь нас оставить, малыш?

— Он и не думает этого делать, — одернул его Слоуп так спокойно, что я чуть не благословил его за эту веру в меня.

Тихонько повернув ключ, торчащий в двери, я подтащил к ней стул и подсунул его спинку под круглую ручку. Потом бросился к Слоупу.

В это время из соседней комнаты ясно донесся сердитый голос Бонанзы:

— Что-то ты долго ходил!

— Это все из-за клерка, — ответил ему Ларкин. — Проклятый придира, устроил целую кутерьму. Сначала все тыкал носом в обе бумажки, сверяя подписи и спрашивая, почему на моей она такая неуверенная. Затем потащился показывать ее кому-то из начальства, тот к кому-то еще более главному. Но в конце концов выдали мне конверт, вот он.

Все это время я пытался развязать веревку на руках Слоупа, но она была будто из троса.

— Есть нож? — спросил я у Блонди.