Макс Брэнд - Пастырь пустыни

— Валяй, Рыжий, — сказал заместитель шерифа, — если мне суждено убить тебя прямо сейчас — учитывая, что я ненавижу тебя со всеми твоими потрохами и что я шериф, — это будет нормально. Но если тебе суждено убить меня — что ж, надеюсь, ты знаешь, как поступают с джентльменом, который убил шерифа?

Рыжий Моффет серьезно кивнул.

— Я знаю, — согласился он. — А ты сегодня ведешь себя со мной как порядочный человек, Дик. И если бы я не ненавидел тебя как подлого сукина сына, то счел бы тебя одним из лучших парней в этом городе.

— Когда-нибудь я выпущу тебе кишки, — сказал Бинни, — но сейчас я не собираюсь пользоваться своим преимуществом. Я скажу тебе, что я сделаю. Я положу руку тебе на плечо. Ты сбросишь ее. Я ткну тебя кулаком, и мы сблизимся, сцепимся, и начнем драться, как будто мы забыли о наших пистолетах. Понимаешь? Остальные подумают, что ты сопротивляешься аресту. Они подбегут к нам, и ты сможешь сдаться восьми вооруженным парням, не теряя достоинства.

— Идет, — согласился Рыжий Моффет. — Дик, я почти готов полюбить тебя, когда вижу, какая отличная голова у тебя на плечах!

После этих слов Дик положил руку на плечо своего спутника. Рука была тут же сброшена; и мистер Бинни совершил обещанный выпад. Однако он не просто сотряс воздух. У Бинни у самого был наготове крепкий кулак, и он треснул им прямо в челюсть мистера Моффета. У Рыжего волосы встали дыбом на макушке.

— Ах ты, сукин сын! — зарычал он.

И после этих слов он, поднявшись на цыпочки, произвел крепкий апперкот в подбородок заместителя шерифа.

Только благодаря большому везению Дик Бинни не упал на спину. Если бы он упал, восемь крепких молодцов, которые уже спешили к дерущимся, понаделали бы в Рыжем столько дыр своими пистолетами, что после смерти тот стал бы напоминать дуршлаг. Но по счастливой случайности заместитель шерифа упал не назад, а вперед. Он рухнул на руки Рыжему, который поймал и сжал его, и они притворились, что отчаянно борются, при этом заместитель шерифа тихо простонал:

— Ты ударил меня всерьез, олух!

В разгаре этой борьбы прибыл отряд спасателей, и под нос Рыжему сунулось приличное количество пистолетов. Он воздел руки вверх с неохотой, которая была притворной лишь частично.

— Кажется, у вас передо мной преимущество, ребята, — сказал Рыжий. — Чего вы от меня ждете? Приглашение в гости или что-то в этом роде?

— Он должен получить то, что получил Чак Лэйн. Проклятый убийца! — сказал чей-то суровый голос. — Сопротивление аресту и все такое. Удача, что мы оказались поблизости!

— Удача ни при чем, — объявил заместитель шерифа, который к тому времени смог стоять, не пошатываясь. — Я избил его до полусмерти ради собственного удовольствия, перед тем, как посадить его под замок. Пойдем в тюрьму, Рыжий, или я вышибу тебе мозги!

И так, в сопровождении добровольного почетного караула, Рыжий прошествовал по улице и был заключен в тюрьму, которой Биллмэн очень гордился. Ему выделили самое комфортабельное помещение, какое только нашлось в маленьком здании, и Бинни сел у его дверей и болтал с Моффетом, то и дело потирая челюсть.

— Когда ты выберешься из этой заварушки, Рыжий, — сказал заместитель шерифа, — я с радостью отлуплю тебя на дорожку. Но пока ты здесь, я постараюсь обеспечить тебе все удобства!

Нет ничего приятного в том, чтобы описывать отчаяние, охватившее юного Ингрэма, поэтому мы перескочим к тому моменту, когда Васа наклонился к почтовому ящику на его двери и прокричал в прорезь:

— Привет, Ингрэм! Я вернулся. Можно войти?

В ответ из дома послышалось неразборчивое бормотание.

— Да нет, — заявил великан, ничуть не смутившись, — я вижу, что нельзя, но все равно не теряю надежды. Я не могу себе этого позволить. Дело в том, старина, что ты здорово расстроил мою девочку. Мне пришлось прийти сюда, чтобы помириться с тобой ради ее блага. Какие у меня, по-твоему, шансы?

— Помириться? Со мной? — горько спросил священник. — А, понятно, это очередная насмешка. Я ведь и есть мирный человек, мистер Васа. Я думал, что доказал это всему городу!

Услышав горечь в его словах, кузнец не смог придумать ничего лучше, чем сказать:

— Ну, Ингрэм, люди, по правде говоря, сожалеют о том, что произошло. Ты, наверное, знаешь, что они сделали сейчас с Рыжим Моффетом?

— Не знаю, — сказал священник, бледнея от одного имени этого человека.

— Они посадили его в тюрьму! За то, что он с тобой сделал, — и за убийство Бена Холмэна.

— Он убил человека? — медленно переспросил священник.

— Насмерть застрелил.

— Однако это было в равном бою, полагаю? — спросил Ингрэм.

— Откуда ты знаешь? — удивился кузнец.

— Потому что он такой человек.

— Честно говоря, ты прав. Это был равный бой. А Холмэн был негодяем. Но все равно — мы слишком много вытерпели от Рыжего. Он должен получить урок. Но я тут подумал, что стоит прогуляться к тебе и спросить о моей дочурке. Ты порвал с ней окончательно и все такое, Ингрэм?

Священник промолчал.

— Ты подумай как следует, — предложил Васа. — Эта девочка вся — огонь и порыв. У нее бывает десять мыслей в минуту, и девять из этих десяти — неверные. Ты подумай и извести ее потом о своем решении.

— Спасибо, — сказал Ингрэм.

Мистер Васа почувствовал себя очень некомфортно.

К этому времени он сильно вспотел, и теперь, когда все было сказано, молча встал и вышел. Кузнец торопливо шел по улице, словно желая оставить неприятное чувство как можно дальше за спиной.

Нельзя сказать, что Реджинальд Ингрэм взбодрился духом после визита этого посла. Он так глубоко погрузился в пучину стыда, что чувствовал, будто ничто не может вернуть ему самоуважение. Однако теперь у него появился новый повод для самоистязания. Рыжий Моффет оказался в тюрьме. Должен ли он как христианин и священник посетить своего врага?

Ингрэм терзался, размышляя об этом, до тех пор, пока в его хижине не появился священник Педро. Он был переполнен новостями и мог рассказать в деталях обо всем, что касалось ареста Моффета.

— Дьявол наказан! — объявил доминиканец. — Теперь Рыжий Моффет корчится в тюрьме в страхе за свою жизнь.

— Как вы думаете, его повесят за то, что он сделал? — спросил Ингрэм со смесью тоски и любопытства.

— По закону — нет, — ответил священник. — Суд присяжных Биллмэна не может осудить Моффета за убийство Бена Холмэна, который был известным мерзавцем. Но для бедняги Рыжего есть другая опасность.

— Другая опасность?

— Ну конечно. Знаете, существует такая штука как толпа.

— Я не понимаю.

— Поймете, если этим вечером выйдете в центр города. По городу уже идет шепоток, и я думаю, что после наступления темноты вокруг тюрьмы соберется приличная толпа намеревающихся вытащить Рыжего и повесить.