Майкл Панке - Возвращенец

Прижавшись к земле, Фицджеральд пополз к высокому ивняку возле ручья. Он прополз по центру старых следов отряда, проклиная отметины, которые явно выдавали их местоположение. Достигнув густой заросли ивняка, он вновь обернулся, облегченно вздохнув, что индейцы всё ещё были заняты упрямым пегим жеребцом. Тем не менее, скоро они дойдут до места слияния ручья с рекой. Они заметят ручей, затем увидят следы. Чёртовы следы! Тянутся вверх по ручью, как стрела.

Фицджеральд пополз от ивняка к соснам. Он в последний раз обернулся, чтобы бросить взгляд на охотничий отряд. Упрямого жеребца усмирили, и все пятеро индейцев продолжили путь вверх по течению. Нужно немедленно уходить. Короткий отрезок пути от ручья до лагеря Фицджеральд уже пробежал.

Бриджер отбивал на камне кусок оленины, когда Фицджеральд ворвался на поляну. 
- Тут пять индейцев поднимаются вверх по Гранд! - Фидцжеральд принялся с бешеной скоростью забрасывать свои пожитки в сумку. Он поднял глаза, в которых застыли напряжение и страх, а затем и гнев. - Пошевеливайся, парень! Они найдут наши следы в любую минуту!

Бриджер закинул мясо в парфлеш. Закинув рюкзак и ягдташ на плечи, он повернулся взять винтовку, склонившись к дереву рядом с Анстадтом Гласса. Гласс! Мальчик внезапно осознал последствия побега, как неожиданный отрезвляющий шлепок. Он посмотрел на раненого.

Впервые за всё время, тем утром глаза Гласса были открыты. Когда Бриджер взглянул на него, во взгляде Гласса застыло остекленевшее недоумённое выражение человека, вышедшего из глубокого сна. Когда он очнулся, стало понятно, что взгляд его ожил, и что Гласс, как и Бриджер, осознал все последствия возможной встречи с индейцами у реки.

Каждая жилка в теле Бриджера учащенно забилась, хотя Бриджеру показалось, что взгляд Гласса выражал безмятежное спокойствие. Осознание? Прощение? Или это просто то, во что я хочу верить? Пока мальчик смотрел на Гласса, вина сдавила его тисками. О чём думает Гласс? Что подумает капитан?

- Ты уверен, что они поднимутся вверх по ручью? - дрогнувшим голосом спросил Бриджер. Он ненавидел свою неспособность держать себя в руках, проявление слабости в мгновения, требовавшие решительности.

- Хочешь остаться и узнать? - Фицджеральд подошел к огню, схватив оставшееся на коптильне мясо.

Бриджер вновь посмотрел на Гласса. Раненый шевелил потрескавшимися губами, тщетно стараясь выдавить слова из онемевшего горла.
- Он пытается что-то сказать, - мальчик припал на колено, пытаясь разобрать слова. Гласс медленно поднял руку и указал дрожащим пальцем. Он хочет Анстадт . - Он хочет свою винтовку. Он хочет, чтобы мы дали ему винтовку.

Мальчик почувствовал тупую боль от сильного пинка в спину и распластался лицом на земле. Он, пошатываясь, встал на четвереньки, взглянув на Фицджеральда. Ярость на лице Фицджеральда словно слилась с искажёнными складками волчьей шапки. 
- Пошевеливайся, черт тебя дери!

Потрясенный Бриджер с округлившимися глазами с трудом поднялся на ноги. Он смотрел, как Фидцжеральд подошел к Глассу, лежавшему на спине рядом с грудой своих пожитков: ягдташем, ножом в, обшитых бисером, ножнах, тесаком, Анстадтом и пороховым рожком.

Фицджеральд наклонился, чтобы подобрать ягдташ Гласса. Порывшись, он достал кремень и кресало и забросил в передний карман кожаной рубашки. Пороховой рожок он перекинул через плечо. Тесак просунул под широкий кожаный пояс.

Бриджер пораженно на него уставился.
- Ты что творишь?

Фицджеральд вновь нагнулся и, подобрав нож Гласса, кинул его Бриджеру.
- Держи. 
Бриджер поймал нож, с ужасом воззрившись на ножны в своей руке. Осталась лишь винтовка. Фицджеральд поднял её, быстро проверив, заряжена ли она. 
- Прости, старина Гласс. Тебе от неё больше никакого проку.

Бриджер выглядел потрясённым.
- Мы не можем оставить его без снаряжения.

Мужчина в волчьей шапке бросил на него быстрый взгляд и исчез в лесу.

Бриджер посмотрел на ножны в своей руке. Перевёл взгляд на Гласса, чьи глаза смотрели на него, внезапно вспыхнув, как угли от кузнечных мехов. Бриджер почувствовал себя парализованным. В душе мальчика боролись противоречивые чувства, тщетно пытаясь продиктовать ему верное решение, пока одно чувство неожиданно не одолело все остальные. Он испугался.

Мальчишка повернулся и побежал в лес.

Уже настал день, Гласс мог определить это даже не пошевелившись, но в остальном понятия не имел о времени. Он лежал там, где упал вчера. Гнев довел его до края поляны, но лихорадка остановила.

Медведь растерзал Гласса снаружи, а теперь лихорадка терзала его изнутри. Гласс чувствовал себя так, словно его выжали. Он не мог унять дрожь, отчаянно желая тепла костра. Осмотрев лагерь, он заметил, что от обугленных останков костровых ям дым не поднимается. Нет огня, нет тепла.

Он подумал о том, сможет ли отползти назад к потрепанному одеялу, и сделал робкую попытку пошевелиться. Он напрягся, собрав все свои силы, но ответ его тела был сродни слабому эху в бескрайней расселине.

Движение затронуло что-то глубоко в груди. Он почувствовал приступ кашля и напряг мышцы живота, чтобы подавить его. Мышцы горели после бесчисленных прошлых схваток, и несмотря на все усилия, кашель все же вырвался. Гласс перекосился от приступа, похожего на боль, когда из тебя вырывают глубоко насаженный крючок. Ощущение было таким, словно через горло вытянули кишки.

Когда боль от кашля унялась, мысли его вернулись к одеялу. 
 Мне надо согреться. 
Ему понадобились все силы, чтобы поднять голову. Одеяло лежало в двадцати футах. Перекатившись с бока на живот, он выкинул перед собой левую руку. Затем Гласс согнул левую ногу, и, подтянувшись, оттолкнулся. Подтягиваясь здоровой рукой и ногой, он полз по поляне. Двадцать футов показались двадцатью милями, и трижды он остановился передохнуть. Каждый вздох с хрипом вырывался из горла, и Гласс вновь почувствовал ноющую боль в развороченной спине. Когда одеяло оказалось в пределах досягаемости, он потянулся к нему. Хью натянул его на плечи, прильнув к толстой и тёплой шерсти одеяла гудзонова залива [18] Шерстяное одеяло "Компании Гудзонова залива" - тип шерстяного одеяла, который "Компания Гудзонова залива" продавала на территории Британской Северной Америки (нынешней Канады) и США в 18-19 столетиях. Одеяла использовались в основном для торговли с индейцами в обмен на пушнину и шкуры. . И потерял сознание.

Всё долгое утро тело Гласса сражалось с воспалёнными ранами. Он то впадал в забытье, то вновь приходил в себя, витая где-то между этими состояниями, рассматривая окружавшее его, как отдельные страницы книги, рассеянные осколки истории, не имеющие начала и конца, бессвязные. Придя в сознание, он отчаянно желал вновь заснуть, только чтобы облегчить свои страдания. Но в те мгновения, когда он выходил из забытья, его преследовала навязчивая, ужасающая мысль, что он может и не проснуться. Вот так приходит смерть?