Майкл Панке - Возвращенец

Гласс сложил топливо возле поваленного дерева и начал энергично копать, чтобы сделать яму для костра. Он снял рукавицы, чтобы наломать щепок, но отмороженные пальцы не слушались. Он поднес ладони ко рту и подул на них. Дыхание Гласса передало рукам искорку тепла, которая мгновенно растаяла при порыве морозного ветра. Новый порыв пронизывающего ветра налетел на спину и шею, проникнув под самую кожу и, кажется, еще глубже. Неужели ветер меняется? Гласс на мгновение замер, гадая, не стоит ли ему переместиться на другую сторону тополя. Ветер стих, и он решил остаться.

Он сложил дрова в неглубокую яму и извлек из кисета кремень с кресалом. При первой попытке чиркнуть по кресалу он порезал большой палец. Острая боль отдалась по всей руке, как вибрация камертона. Гласс превозмог боль и вновь чиркнул по кресалу. Наконец на щепы упала искра, и занялся огонь. Гласс нагнулся над крохотным огоньком, укрывая его своим телом, и дул, отчаянно стараясь вдохнуть жизнь в огонёк. Внезапно он почувствовал, как по лицу прошелся порыв вихрящегося ветра, который поднял дым с песком со дна ямы. Хью закашлял и потёр глаза. А когда он их снова открыл, пламя погасло. Черт побери!

Он чиркнул кремнём по кресалу. Искры посыпались вниз, но большая часть щепок уже прогорела. Ладони ныли от холода, а пальцы утратили чувствительность. Используй порох.

Он разложил оставшуюся растопку наилучшим образом, и на этот раз добавил щепки потолще. Гласс отсыпал из рожка порох, бранясь, пока тот струился вниз. Затем он расположился так, чтобы как можно лучше укрыть огонь от ветра, и чиркнул кремнём по кресалу.

В яме вспыхнуло пламя, обожгло Глассу руки и опалило лицо. Но он почти не замечал боли, так отчаянно старался взлелеять пламя, колышущееся от порывов ветра. Хью склонился над огнём и укрыл его от ветра с помощью капоте. Большая часть щепок уже прогорела, но Гласс с облегчением заметил, что поленья занялись. Он подбросил дров и спустя несколько минут убедился, что костер не потухнет.

Только он прислонился к поваленному дереву, как очередной сильный порыв ветра едва не уничтожил его костер. И опять Хью припал на огнем, укрыл его от ветра капоте и подул на тлеющие угли. Защищенное от ветра пламя вновь вспыхнуло.

В таком положении, сгорбившись на огнем и держа раскинутыми руками капоте, Гласс оставался почти полчаса. За то короткое время, что он стерёг костер, вокруг нанесло почти несколько дюймов снега . Хью чувствовал тяжесть снега по краям капоте. Теперь ветер не налетал порывами, а не ослабевая дул ему в спину. Тополь не давал никакого укрытия. А что еще хуже, дерево ловило ветер и разворачивало его - прямо на Гласса и костер.

Хью боролся с нараставшим в нём чувством паники - порочным кругом противоречивых страхов. Отправная точка ясна - без огня он умрет от холода. В тоже время, он не мог бесконечно оставаться в нынешнем положении, склонившись над костром с раскинутыми руками, при упрямо дующем в спину ветре.

Он устал, а метель могла бушевать не один час и даже день. Ему нужно укрытие, пусть даже самое малое. Направление ветра теперь установилось, и можно перейти к другой стороне тополя. Хуже не будет, но Гласс сомневался, что сможет сдвинуться, не потеряв огонь. Разожжет ли он другой костер? Без щепок? Он не видел другого выхода, кроме как попытаться.

В уме Хью сложился план. Он перебежит на другую сторону тополя, выроет яму для костра и попытается перенести костер.

Ждать бессмысленно. Он схватил винтовку и сколько смог дров. Ветер, казалось, почувствовал новую цель и налетел на него со свежими силами. Хью пригнул голову и обошел гигантские корни, выругавшись, когда почувствовал, что еще больше снегу набилось ему в мокасины.

Противоположная сторона не намного лучше урывала от ветра, хотя сугробы стояли тут глубокие. Он отбросил винтовку и принялся рыть. У него ушло пять минут на достаточно глубокую для костра яму. Хью быстро побежал к противоположной стороне, следуя по собственным следам на снегу. Тучи сделали сумерки ещё гуще, но Гласс надеялся увидеть отсвет своего костра, когда обогнул подножие дерева. Ни света, ни костра.

Единственным признаком его костра было небольшое углубление посреди нанесенного сугроба. Гласс стал рыть, бессмысленно надеясь, что какой-то уголек мог уцелеть. Он ничего не нашел, а тепло костра превратило снег в слякоть, намочившую его шерстяные рукавицы. Он почувствовал на руках влагу, а затем странную боль, которая одновременно и обжигала, и морозила.

Хью поспешил к более закрытой стороне дерева. Ветер, похоже, задул в одном направлении, но вместе с тем усилился. Лицо ныло, а пальцы вновь потеряли подвижность. На ноги он не обращал внимания. Впрочем это было нетрудно, поскольку он не чувствовал их ниже лодыжек. Теперь, когда ветер задул в одном направлении, тополь наконец-то давал от него защиту. Температура продолжала падать, но без костра... Хью в очередной раз посетила мысль о смерти.

Не осталось времени рыскать в поисках дров, даже если бы было светло. Он решил настругать щепки тесаком и надеяться, что очередной порции пороха хватит, чтобы разжечь костер. На мгновение он озаботился, не сберечь ли ему порох? Нет, эта наименьшая из моих проблем. Он вонзил тесак в короткое полено и ударил им об землю, чтобы расщепить.

Стук от его действий почти перекрыл другой звук - приглушенный хлопок, похожий на далекую грозу. Гласс замёрз, его шея выгнулась в поисках источника звука. Винтовочный выстрел? Нет - слишком громко. Глассу доводилось слышать гром до начала метели, но не при таком морозе.

Он прождал несколько минут, тщательно прислушиваясь. Но ни один звук не прерывал завывания ветра, и Гласс вновь почувствовал мучительную боль в пальцах. Нашёл время - определять странный звук во время метели. Разведи чёртов костер . Он вонзил лезвие тесака в другое полено.

Настругав достаточно щепок, Гласс сложил их в кучку и потянулся к пороховому рожку. Он ужаснулся, как мало пороха осталось. Отсыпая, он гадал, не стоит ли приберечь немного для второй попытки. Хью окоченел, едва управляя своими замороженными руками. Нет - будь, что будет. Он опорожнил рожок и вновь потянулся к кремню с кресалом.

Он уже поднес кремень к кресалу, но не успел чиркнуть, как по долине Йеллоустоуна прокатился громкий разрыв. На этот раз он знал, что это. Выстрел из пушки ни с чем не спутать. Генри!

Гласс поднялся, прихватив винтовку. Ветер вновь нащупал цель и задул с такой силой, что едва не повалил Гласса. Хью начал пробираться сквозь глубокие сугробы к Йеллоустону. Надеюсь, я на нужной стороне реки.

Капитан Генри был взбешен потерей пушки. В бою от гаубицы пользы было не много, но она была важна, как средство устрашения. Кроме того, настоящий форт всегда обладал пушкой, и Генри хотел иметь её и в своем.