Феликс Гилман - Расколотый Мир

— Неприятная работенка. Что да, то да.

— Мы не выносим жалости, Кридмур. За дело.

— Минуту.

— За дело.

— Минуту!

— Ты проявляешь неуважение, Кридмур.

— Знаешь что, друг мой? Говорят, Локомотивы нашего заклятого врага общаются со своими подданными только с помощью телеграфа, электрических кабелей. Их песнь слишком страшна. Любой, кто услышит ее, окажется в том же положении, что эти бедняги внизу. А ты пилишь меня, как сварливая женушка. Думаешь, раз мы так легко находим общий язык с кровопийцами вроде вас, о нас можно сказать что-нибудь хорошее? Как бы не так. А что хорошего можно сказать о вас?

Мармион не ответил. Обиделся, решил Кридмур. Стволы чрезвычайно обидчивы. Их гордость так легко уязвить. Иногда жуткая Ложа Стволов представлялась Кридмуру домом престарелых без окон; там сидят злобные старики, шамкают беззубыми ртами и без конца вспоминают былые обиды, нелепые ссоры и упреки далекого прошлого.

Хозяин молчал и мрачно пульсировал в сознании Кридмура до тех пор, пока в укрытии за камнем не стало неудобно и тесно. Запахло серой — этот запах, казалось, ощущался на слух, будто вокруг роились осы. Процессия шла внизу своим путем, уже готовясь скрыться из виду. Кридмур в последний раз затянулся сигаретой, вдохнул горький дым, снова надел шляпу, похлопал себя по карманам длинного серого пальто и вышел из укрытия:

— Доброго вам дня, сэр. Ну же, опустите ружье! Я не бандит. Стал бы бандит выходить к вам в одиночку, средь бела дня и без оружия? Хотя ваша осторожность похвальна, ведь бандит постарался бы напасть на вас именно здесь, в узком ущелье, среди камней. Времена нынче опасные. Конечно, ваша воля как верить мне, так и не верить. Отдаюсь на вашу волю, сэр, полагаюсь на ваше знание человеческой природы. Не верю, что такой человек, как вы, пристрелит невинного. Я подожду, а вы решайтесь.

Раненые плелись робко, как скот. Их лодыжки соединяла длинная веревка, обмотанная вокруг руки поводыря, в которой тот держал ружье.

Поводырь оказался невысоким, чуть лысеющим загорелым парнем в пыльной белой рубахе. Он подозрительно осмотрел незнакомца, неумело наставив на него ружье.

Ружье было дешевым и не представляло особой угрозы.

В небе тихо пролетели три черные птицы. Три отвратительных черных ворона долго кружили в воздухе за красным камнем под лучами палящего солнца.

— Думаете, вороны охотятся? Стаями, как собаки... или как мы, люди тоже? Они ведь хищники, верно? Считаешь ли ты их с воими братьями, друг мой?

— Не спускай с него глаз, Кридмур. Если он моргнет, будь готов его...

Один из сумасшедших разрыдался, нарушив тишину. Он громко всхлипывал и пускал сопли в спутанную бороду. Поводырь жалкого отряда опустил ружье, обернулся к рыдающему бородачу и тихо сказал:

— Успокойся, Вильям. Этот человек нас не обидит. — Он снова обернулся к незнакомцу и пожал плечами. — Что вам нужно, мистер? Это раненые и контуженные из Хомбурга и Монктона. Я веду их в госпиталь, в Дом Скорби. Раненые, понимаете? В Войне мы не участвуем, угрозы не представляем. И денег у нас нет.

— А у кого они есть? У кого они нынче есть?

— Хороший у вас пистолет для бедняка.

— Этот?

Кридмур медленно положил руку на бедро и взял пистолет — не за темную рукоять, а за кожаную кобуру. Другой рукой расстегнул пояс и швырнул извивающийся ремень на землю. Серебряные и золотые вставки и полированная темная древесина Ствола блеснули на солнце.

Кридмур пнул Ствол, и тот ударился об камни. Голову, царапая стенки черепа, заполнил вопль Мармиона. Кридмур сжал зубы и проигнорировал, его. Здесь жара, кругом мухи — никто не заметит того, что он сделал.

— Всем нам приходится терпеть унижение ради общего дела. Заткнись, а? Заткнись...

Поводырь смягчился. Он опустил ружье, прислонив его к камню.

— Успокойся, Вильям, — повторил он.

Безумец перестал рыдать и выжидающе посмотрел на незнакомца.

— Глаза яркие и пустые, как у птицы, — пронеслось у Кридмура в голове. — Посмотрите на него. Посмотрите, что творится!

— Как ты смеешь!?

— Кончай ныть, а?

Кридмур протянул пустые ладони и улыбнулся.

-— Оружие — просто мера предосторожности, сэр. Я не бандит, но они встречаются в этих холмах. Здесь могут встретиться даже агенты Стволов, я наслышан о темных делах их хозяев, и все путешественники предупреждали меня, что холмовики здесь особенно дикие.

— Здешние холмовики в чужие дела не лезут, незнакомец, мы об этом позаботились. И агентам здесь делать нечего. Меня волнуют обычные бандиты.

«Видишь, друг мой? — подумал Кридмур. — Мы беседуем с глазу на глаз. Так ведут себя приличные люди. Можно все решить миром. Нет нужды пугать утренних пташек».

— Давайте знакомиться! Я путешественник, у меня есть рекомендательные письма. А вы, как я понял, врач. Мы оба — цивилизованные люди, вот и представимся, как подобает. Меня зовут Джон. А вас?

Шум летевшего птицелета эхом огласил холмы с юго-запада. В раскаленном воздухе звук распространялся странно — клекот звучал неподалеку от головы Кридмура. Скр-скр-скр... — свиристело в ушах. Все, кто мог слышать, подняли глаза в небо. Кридмур различил на горизонте дымное пятнышко. В голове раздался крик Мярмиона:

— Линия! Слышишь? Линия! Они у нас на хвосте! Подними меня! Готовься! Готовься!

— Да не шуми ты. Главный здесь я.

Поводырь мотнул головой, будто стараясь развеять последние отзвуки пролетавшего вдали птицелета. Приложил руку к бровям, прищурившись от солнца и мух. Сделал шаг вперед, протянул руку и представился:

— Элгин.

Кридмур улыбнулся, хотя почти не слушал его. Имя не имело значения. Важны безумцы, а не их поводырь. Главное, выманить поводыря поближе, туда, где не видят его подопечные.

— Я пришел из Гринбэнка, Элгин. Вы направляетесь в госпиталь? Я знаю дорогу, по которой предстоит пройти вам, а вы — ту, по которой идти мне. Присядьте со мной в тени этого камня. Поделимся друг с другом историями!

Никто не увидел их в тени камней. Кридмур покончил с ним быстро.

Безумцы разбрелись, но лодыжки у них были связаны, и Кридмур быстро собрал их вместе.

Вильям, рыдающий бородач, оказался самым смышленым из всех. Способности его можно было сравнить с умом глупого, по любопытного ребенка, и болтал он без умолку. Все время спрашивал, куда они все идут и что случилось с мистером Элгином.

— Дался ему этот Элгин. Совсем, что ли, сбрендил?

— Видимо, так, Кридмур.

Жертвы психобомб Линии, с которыми приходилось сталкиваться Кридмуру, обычно не были разговорчивыми. Возможно, Вильяма лишь слегка задело взрывной волной. А может быть, он был медицинским феноменом? Врачей Дома Скорби он заинтересовал бы, но Кридмуру ужасно досаждал.