Луис Ламур - Железный маршал

За дверью послышался шорох и незнакомый голос спросил:

— Кто там?

— Шанаги, — ответил он.

Загремела цепь. И дверь неожиданно широко распахнулась.

На него уставились три здоровенных парня. «Попался!» — пронеслось в мозгу.

Сзади кто-то бежал к дому. И Том, как всегда, сделал то, чего от него не ожидали. Вместо того чтобы повернуться и удирать, он бросился с кулаками вперед, нанес сокрушительный удар ближайшему и сбил его под ноги остальным. Затем выхватил револьвер и выстрелил.

Раненый закричал. Резко обернувшись, Том выстрелил второй раз в черную массу набегавших сзади людей и рванул по коридору. Он вломился в первую попавшуюся дверь, увидел испуганную блондинку, прижимавшую к груди одеяло, пробежал мимо нее и швырнул в окно стул. Выскочив на пожарную лестницу, повисел секунду на руках, раскачался и прыгнул. Преодолев пространство, отделяющее соседние дома, влетел в темное окно.

Комната оказалась пустой. Он преодолел ее в три прыжка и, стараясь угадать планировку, понесся по коридору. За спиной кто-то закричал, захлопали двери.

— Стой, вор! — завопила сзади женщина.

Он бросился вверх по лестнице и опять побежал по коридору, в конце которого увидел окно. За ним блестел мокрый скат соседней крыши. Позади раздавались крики и проклятия. Оказавшись у окна, Том вышиб раму и прыгнул. Ему удалось ухватиться за водосток, который тут же обломился с одного конца. Он изо всех сил уцепился за прогибающийся металлический желоб. Спрыгнул, когда до земли оставалось десять футов. Промчался по переулку, затем пересек улицу, нырнул в другой переулок и свернул на улицу, ведущую на север. Один раз остановился и прислушался. Люди Чайлдерса преследовали его. Они разбились на группы в поисках беглеца.

«Думай… ты должен думать».

Впереди сверкнули мокрые рельсы железной дороги. Где-то справа темнела вереница вагонов… Он направился к ним.

Несмотря на тяжелую работу, Том был в хорошей физической форме, может быть, в лучшей форме, чем все его преследователи, если только среди них не затесались бегуны. Бег становился популярным видом спорта, и бегунам хорошо платили.

Миновав еще один переулок, он свернул на усаженную деревьями аллею. Остановился, затем пошел шагом, переводя дыхание. Рука потянулась к револьверу.

Он тоже исчез…

Должно быть, выпал из кармана где-то там, в переулке. Оставалось только надеяться, что преследователи не найдут его и не узнают, что он безоружен.

Кто-то сзади пересек улицу, и Том завернул в переулок… Тупик!

Он повернул назад и пошел вверх по улице, но они уже приближались, вытягиваясь в цепь, наступая на него. Путь ему преградила низкая изгородь, и Том почувствовал запах мокрого угольного дыма. Затем увидел вагоны — совсем близко. Впереди стоял паровоз, задумчиво пыхтя в ожидании своего часа. Шанаги легко перепрыгнул через изгородь, съехал вниз по насыпи и скрылся в темноте.

Раздался протяжный гудок, паровоз запыхтел решительней и тронулся. Кто-то выстрелил, и пуля срикошетила от уходящего вагона.

Том нырнул под соседние вагоны и увидел перед собой медленно набирающий скорость состав. Он побежал, уцепился за конец лестницы, подбросил себя вверх и перевалился через борт открытого вагона.

Поезд пошел быстрее.

Сзади слышались крики. Преследователи искали его. Задыхаясь, он сел и оперся спиной о борт вагона.

Боже, как он устал!

Паровоз засвистел, Том взглянул вверх и увидел проносившиеся крыши зданий. Дождь пошел сильнее.

Шанаги проснулся и тихо лежал, не открывая глаз. Мирно журчал ручей, птицы заливались на все голоса. Ему пришло в голову, что он ничего не знает о птицах.

Наконец, потянувшись, Том сел, обхватил руками колени и огляделся. Он не знал, что утро может быть таким упоительно прекрасным… Нет, знал. Мальчишкой ему приходилось ходить на верхние пастбища, чтобы забрать лошадей. В Ирландии тоже выпадали такие утра.

Он встал и подошел к ручью. Сняв рубашку, вымылся по пояс в холодной воде, получив большое удовольствие. Затем скатал одеяла и, найдя несколько тлеющих углей, раздул костер. Быстро управившись с завтраком, еще раз осмотрел оружие. Револьвер оказался хороший и явно новый. А кстати, чьи же у него вещи? Том нацепил оружейный пояс с кобурой, попробовал несколько раз выхватить револьвер, заодно проверил его балансировку. Она показалась ему превосходной.

Теперь надо было подумать о том, как вернуться в Нью-Йорк. Прежде всего следовало выйти к железной дороге и добраться до города, водонапорной башни — или до любого другого места, где останавливается поезд. Ему необходимо вернуться: он нужен Моррисси. Но подойдя к свернутой скатке одеял, Том вдруг уселся рядом с нею на землю. Проклятье, как же здесь хорошо! Только тишина и покой. После опасной и сумбурной жизни, которую он вел…

Цокот копыт вернул Тома к действительности. Какой-то момент он сидел, вслушиваясь в давно забытые звуки, потом все-таки встал, спрятал скатку за дерево и прислонил ружье к стволу. Револьвер прикрыл пиджаком.

Шанаги подошел к костру. Теперь он хотя бы сможет узнать, где находится и как далеко ближайший город.

Четверо спускались по склону холма к ручью. Трое ехали сбившись в кучу, четвертый на серой лошади держался позади.

— Эй! — крикнул один из них. — Там чей-то лагерь.

Путники пересекли ручей и остановились в двадцати футах от него.

— Погляди-ка, — сказал другой, — новичок-пилигрим.

— Здравствуйте, — приветствовал их Том, — видите ли…

— Это ирландский пилигрим, — добавил третий. — Надо же такому случиться!

Трое оказались примерно одного возраста с Томом. Четвертый — чуть постарше. Худой, жилистый, в помятой узкополой шляпе, поношенном сером пиджаке и домашних, залатанных брюках, он как-то странно держал руки за спиной.

Шанаги присел на корточки перед костром и расшевелил золу, подбрасывая новые сухие веточки.

— Я иду в город, — произнес он как бы между прочим. — Сколько до него?

Веточки занялись.

Самый здоровый и широкоплечий из всадников снял с седла лассо, вытряхнул петлю и подъехал к ближайшему тополю.

— Как насчет этого? — обратился он к остальным.

— Погоди, — отозвался другой.

Третий, в замшевой жилетке, молча сидел на коне и рассматривал незнакомца. Потом медленно растянул губы в улыбке.

— Лучше повесить двоих, чем одного, — хмыкнул он.

Широкоплечий верзила удивился:

— Но мы его в первый раз видим. Он ведь нам ничего плохого не сделал.

— Откуда мы знаем? Он, похоже, много грешил. Парень, где твоя лошадь?

— У меня нет лошади. — Шанаги держался настороже. Кажется, опять попал в переплет, но в чем его обвиняли и чего от него добивались, он не понимал. — Я спрыгнул с поезда.