Луис Ламур - Одинокие боги

— К чему еще может стремиться женщина, как не к замужеству, — задумчиво говорил Фарлей.

— Она могла бы преподавать в школе, — предположил Келсо. — У нее совсем неплохой испанский, может, могла бы открыть и собственную школу, обучать детей англичан и прочих иностранцев.

Флетчер подошел и протянул руки к огню. Как и я, он конечно же слышал беседу у костра.

— У нее куча денег, — сообщил он вдруг. — Полагаю, она очень состоятельная женщина.

— По-моему, у нее в Лос-Анджелесе родственники, — с ноткой презрения проговорил Келсо, который, я знал, не терпел Флетчера.

Сам Флетчер, однако, вряд ли заблуждался в качестве отношения обоих к нему, но это, по-видимому, его нисколько не трогало. Насмешливо глядя на них, он ответил:

— Может быть. Только я уверен, что в городе у нее никого нет. Она из тех романтически настроенных девиц, которые ставят себе целью во что бы то ни стало найти какого-нибудь испанского дона с огромной фазендой. Сама-то она достигла не многого, поэтому и хочет реализовать свои далеко идущие планы благодаря удачному замужеству.

Все промолчали, а Фарлей поднялся и отправился запрягать лошадей. Келсо взглянул на меня.

— Оставайся сегодня в фургоне, Иоханнес. Скоро поменяем маршрут.

Мы двинулись по дороге, которая лежала между черными конусообразными горами и впадиной пересохшего озера. Теперь дорогу показывал отец. Он скакал на лошади Келсо, впереди фургона, выбирая правильный путь.

На третий день мы с мисс Нессельрод шли немного сзади и, остановившись, отстали от остальных, разглядывая маленьких забавных ящериц с коричневыми полосками на спинках.

— Мисс Нессельрод, — решительно спросил я ее вдруг. — А что вы собираетесь делать в Калифорнии?

Она только улыбнулась в ответ.

— Мне кажется, всем это очень интересно, особенно мужчины не скрывают своего любопытства... Иоханнес! — Она опять улыбнулась. — Если кто-то спросит тебя, можешь смело говорить, что я и сама еще не знаю: приму решение, когда доберусь до места.

— Мистер Келсо сказал, что вы могли бы открыть школу для иностранцев...

— Прекрасная мысль, Иоханнес, но, боюсь, это дело не для меня: не очень-то близко к тому, чем мне хотелось бы заниматься.

— А мистер Флетчер уверен, что у вас полно денег и вы ищете испанского дона. — Я продолжал знакомить ее с тем, что услышал возле костра.

— Ни на что другое у него, естественно, не хватило фантазии! — Мы сделали несколько шагов вперед, и она, помолчав, спросила: — Ну, а что говорит твой папа?

— Он сказал, что вы очень приятная, способная молодая женщина.

Мисс Нессельрод довольно засмеялась.

— Мне это нравится! Ведь большинство мужчин, как ты заметил, характеризуя женщину, наверное, не принимают во внимание ни ее интеллигентность, ни ум.

Несколько раз мы останавливались на ночлег под пальмами, а днем продвигались среди деревьев джошуа, которые мне никак не хотелось и деревьями-то называть из-за воинственно торчащих колючек и непонятно зачем перекрученных веток.

Далеко на горизонте маячили горы. Отец показал на них рукой.

— Наш путь лежит туда, за них.

— Папа! А там будет океан?

— За горами? Да, будет.

— Скажи, а мама любила пустыню? — спросил я отца в другой раз.

— Да, она любила ее, Ханни. Твоя мама родилась на берегу моря, и никто из женщин ее класса не бывал не только в пустыне, но даже в горах. Ты-то знаешь теперь, как это опасно. Тут можно встретить не только разбойников, но и медведей гризли.

— В городе? — испугался я.

— Нет, в горах, в нескольких милях от города. Бывало, собираясь небольшой компанией, мы скакали по пустыне, но мама не ездила с нами никогда, пока нам с нею не пришлось бежать. И ты был прав, малыш: она любила ее.

— Вы бежали в пустыню?

— Это, Ханни, единственное место, где можно было укрыться от преследования. Ведь мы любили друг друга, и меня могли убить уже за одно то, что я осмелился однажды заговорить с ней. Тогда я был моряком и отправился в пустыню в поисках золота, думал, стану богатым и ее отец не будет препятствовать в женитьбе на его дочери.

— Но ты так и не разбогател, папа?

— Нет! Я нашел совсем мало золота, зато открыл для себя пустыню. Я полюбил ее, объездил вдоль и поперек, иногда с друзьями индейцами, иногда один. Научился находить воду и отличать съедобные растения от ядовитых. Учись у индейцев, Ханни, но всегда будь справедлив к ним: они уважают правду и силу.

Я обратил внимание на то, что отец, выбирая дорогу, внимательно рассматривает ее в поисках следов. Фарлей тоже заметил это.

— Гляди в оба, Джакоб, — предостерег он Финнея. — Верн, по-моему, предвидит неприятности.

— От индейцев?

— Не думаю. По-моему, здесь кое-что похуже.

Ночь была ясная и спокойная, небо усыпано яркими звездами. Я вышел из фургона, наслаждаясь прохладой и слушая тишину пустыни. Отец подошел ко мне, встал рядом.

— Папа, ты думаешь, кто-то может появиться?

— Надеюсь, нет. Этот район Сит негласно принадлежит Смиту Деревянной Ноге. Он плохой человек, Ханни, и слишком опасен. Я дважды уже встречал следы его деревяшки, и маловероятно, чтобы он бродил вокруг просто так, ничего не собираясь предпринять.

— Он собирается нас ограбить?

— Он ограбил бы, если б смог, но Смит слишком осторожен, чтобы подставляться под пули.

Мы подошли к фургону, и отец предостерег:

— Держитесь подальше от огня! — Потом обратился к Фарлею: — Прикажите одному готовить еду, а остальные пусть воспользуются темнотой и понадежней укроются. Деревянная Нога бродит где-то поблизости и наблюдает за нами. Он никогда не предпринимает никакой попытки, пока не убедится, что выйдет победителем. Поэтому должен сначала разведать, много ли нас здесь.

Мы тихо разговаривали в тени джошуа.

— Здесь дорога начинает спускаться, — пояснил отец. — Это тропа юмов. — Он посмотрел на меня. — Сегодня ночью оставайся ночевать в фургоне малыш, вместе с женщинами. Если начнется перестрелка, будешь в относительной безопасности.

Мне это совсем не понравилось, но протестовать было бесполезно: отец не терпел непослушания.

В фургоне было душно. Когда я забрался туда, мисс Нессельрод удивилась:

— Твой отец предчувствует какие-то неприятности?

— Здесь бродит Смит Деревянная Нога, — сказал я. — Отец видел его следы. Он грабитель...

Отец подошел к фургону.

— Мисс Нессельрод, пусть ваше ружье будет наготове. Поверьте, Смит — это более серьезно, чем индейцы.

— Я слышала о нем. Кто-то в Сан-Франциско рассказывал.

— Он известен всюду, мэм. Очень жестокий человек.

— Вы знаете его?

— О да! Однажды мне пришлось с ним вместе пересекать пустыню. Да, я знаю его!.. Смит может быть очень учтивым и приятным, но не в состоянии говорить правду и одной минуты.