Луис Ламур - Бакскин Ран

Когда я увидел, что он не собирается вставать, я отряхнул колени и вернулся к мясной кости, которую обгладывал. Никто не проронил ни слова, но Джош Бун был явно удивлен и смотрел на меня так, как будто увидел впервые.

— А ты умеешь драться, — заметил он. — Ловко ты его.

— Однажды в Пьер-Хоул я дрался в течение двух часов с огромным траппером, как два Эда вместе, но я все равно отделал его.

Через некоторое время Эд Карпе вернулся к огню — он мотал головой и часто моргал, но никто не обратил на него внимания. Мне было его жаль. Я не приветствовал людей, начинавших драться между собой, когда рядом индейцы. На рассвете я вернулся к своей шахте и заметил, что, пока я охотился, кто-то побывал здесь и поднял скальную перемычку, как крышку от рояля.

Конечно, я расстроился, но никому ничего не сказал. Я пошел дальше вверх по реке и нашел еще лучшее место. Там я тоже вырыл яму, но, когда собрался уходить, прикрыл ее ветками и стер все следы.

В этот день была очередь Киньона охотиться. Вернулся он обеспокоенный.

— Нам лучше убраться отсюда или готовиться к бою. Мы окружены индейцами.

Меня они не послушали, а Киньону поверили. Мы вырыли несколько углублений для стрельбы и укрепили их бревнами. Я никому не сказал, что мою яму обчистили.

На следующий день я вернулся к яме, закрытой ветками, прокопал ее до скального основания и вынул породу. Она была тяжелой от золота, и я намыл золота еще больше. Мой метод оправдывал себя. Правда, это была более трудоемкая работа, чем промывание песка, и более опасная.

Этой ночью все, кроме Крюгера, собрались в лагере. Мы переглядывались и, поверьте, всем было не по себе. Никто не видел немца и никто не слышал выстрела. Утром я опять пошел вверх по течению, а потом вернулся к месту, где работал Киньон, но спрятался в кустах. Я залег недалеко от него и мог наблюдать за обоими берегами.

— Джим! — Я старался говорить тихо, чтобы только он слышал. — Не смотри в мою сторону и продолжай работать Говорить буду я.

— Хорошо, — отозвался он.

— Кто-то обокрал мою яму. Вычистил ее, пока я охотился.

Он вытер пот с лица, но промолчал.

— У меня есть подозрения насчет этого немца, — продолжил я.

— Ты думаешь, он украл твое золото и смылся?

— Может и так. Я не думаю, что индейцы убили его. Но все же давай поглядывать. Но тогда кто это сделал?

— Не ты и не я. Могу поклясться каждой унцией золота, что и не наш старый немец.

Помолчав, я сказал:

— Ты продолжай работать, а я послежу.

Ох и хитер был этот Джим. Он работал, но, правда, несколько странно. Наклонившись, он поднимался не в этом же месте, а чуть подальше. Поэтому если кто-то хотел выстрелить в него, то должен был ждать, пока он совсем откроется.

Что до меня, то я чуть не пропустил самое главное. Я лежал в кустах часа два, глаза у меня устали. День выдался теплый, и в последние дни я очень много работал, поэтому подустал. Я, наверное, с минуту смотрел на дуло ружья, пока понял, что именно вижу.

Киньона спасло только то, что он постоянно передвигался. Он был около воды, и камни частично закрывали его. Он копал песок под валуном и собирался промыть его. Стрелок ждал, пока он подойдет к воде, чтобы бить наверняка.

Но я не ждал. Подняв свою старенькую «шарпс», я выстрелил в кусты, целясь вдоль дула ружья. Послышался треск кустов, мы оба, Джим и я, бросились туда, но к тому времени, как добрались, человек исчез. Его следы ничего нам не сказали, кроме того, что он был в сапогах, и, следовательно, это белый.

Мы пошли по его следам, но никого не обнаружили, пока не спустились вниз между камней. Там мы нашли Крюгера. Он был скальпирован.

— Это не индейцы, — сказал Киньон и был прав. Это было ясно, как день.

— Среди нас убийца, — сказал я.

— Может быть, — засомневался Киньон. — Но поблизости может быть кто-то еще, о ком мы не знаем. — Помолчав, он продолжил: — У нас еще не много золота.

— Ни у кого из нас, — согласился я. — Но если сложить все вместе, для одного человека — это хороший куш.

— Нас окружили индейцы, — сказал вечером Киньон, сидя у костра. — В меня сегодня стреляли.

— Этого я и боялся, — признал Карпе. — Надо быть осторожнее.

Джош Бун посмотрел на Карпе и заметил:

— Меня пугают не индейцы.

Если Эд Карпе и понял что-то, то не подал виду.

Следующие два дня все шло прекрасно. Я работал, но одним глазом поглядывал вокруг. Время от времени я прерывался и обследовал территорию вокруг, чтобы убедиться, что никто не следит за мной. Стоя в яме, которую вырыл, я взломал слой основной породы, в которой были трещины, и намыл довольно много золота. Даже я, у которого дело шло хорошо, не мог поверить в столь богатый улов. Когда я сложил все в мешок, получилось денег столько, сколько я не видел за всю свою жизнь.

Киньон встретил меня в условленном месте на берегу реки.

— Пойдем еще выше, — предложил я, — и выроем яму вместе. Так будет быстрее, а золота хватит и на двоих.

Эд Карпе подошел к нам. Он перевел взгляд с одного на другого.

— Я бы хотел пойти с вами, ребята, — сказал он. — Я что-то стал побаиваться. Мне не нравится ходить одному. — Он еще посмотрел на нас и добавил: — Может, сдают нервы?

— А почему ты так говоришь?

— Я все время ощущаю, что кто-то следит за мной.

Бун в этот момент присоединился к нам, держа винтовку в изгибе локтя.

— В чем дело? Решили кончить пораньше?

— Мы решили объединиться и работать вместе, — ответил я. — Мы думаем, так безопасней. Меньше шансов, что индейцы неожиданно нападут. Мне кажется, мы должны забрать, что намыли, и убраться подобру-поздорову.

Джош Бун пристально посмотрел на меня и спросил:

— Теперь ты командуешь парадом? А я думал, что меня выбрали главным.

— Ты главный, — согласился Киньон. — Пайк и не думал о лидерстве. Он просто считает, что мы сделаем больше, если будем работать вместе, при условии, что каждый работает на себя.

— Он и работает на себя, так? Не знал, что он так здорово работал.

— У меня уже больше четырех тысяч, — сказал я. — Если кто-нибудь из вас имеет больше тысячи, то я сегодня готовлю ужин.

Четыре тысячи? Они вздрогнули.

— Так чего же мы ждем? — произнес Джим. — У меня нет и пятисот. — И он сплюнул на землю.

Таким образом все было решено, но не для Джоша Буна. Он очень переживал, потому что теперь все уже слушали меня. Даже Карпе слушался, а я не выпускал его из поля зрения. Он всегда держал оружие при себе и наблюдал за мной, я это заметил.

Все были раздражены. В этом месте, Блэк-Хиллз, нас было четверо мужчин, многие мили отделяли нас от других людей. Получилось, что мы больше следим друг за другом, чем за индейцами.

Герман Крюгер погиб. Наша общая мощь уменьшилась на двадцать процентов, и вечером у костра нас собиралось на одного меньше.