Луис Ламур - Винтовка Фергюсона

Кембл подтвердил его слова.

— Трюто — человек ученый. Жан Батист Трюто. Прибыл из Монреаля, работал в школе учителем, в Сент-Луисе, как я слышал, где-то в семьдесят четвертом, а несколько лет позже обретался в деревнях манданов, торговал. У племени арикара тоже жил.

Мы говорили о будущем. О местах, куда мы направлялись, мы знали лишь с чужих слов. Там добывали пушнину, это мы знали точно иле боялись, что, добравшись До гор, не сумеем ее найти.

После этого три дня мы двигались к точке, в которой заходит солнце. По очереди с Бизоньим Псом ехали впереди или по бокам и не видели никаких врагов. Убили несколько бизонов, один раз — антилопу. Шайены получали мяса в достатке, раненому воину стало лучше. Вскоре он понемногу ходил, а в день, когда мы оказались у долины Норт-Платт, смог сесть верхом. Звали его Ходит Ночью, и он нанес много ударов врагам.

— Почему вы даете нам мясо? — спросил он, покачиваясь в седле рядом со мной.

— Вам же нужно мясо.

Ответ его не удовлетворил. Помолчав, он сменил тему:

— Куда вы направляетесь?

— Ловить пушных зверей в западных горах. Но первым делом мне надо достать лошадей. Мой конь великолепен, но не успел привыкнуть к здешним вашим травам. Со временем приучится, однако до этого его нельзя нагружать так, как мне необходимо. Мне потребуется местная лошадь.

— Я дам тебе лошадь. Когда мы придем к моим людям, у меня будет много лошадей.

— Это будет великий дар. Мне нечего дать Ходит Ночью.

— Ты дал мясо моим людям. Ты ехал рядом, когда могли появиться юты или пауни.

Я не стал отвечать. Наше общество могло действительно способствовать безопасности индейцев. Считает так — хорошо, его дружба нам пригодится.

— Ты не стремишься побеждать врагов? Не собираешь скальпы?

Как объяснить, не оскорбляя его и не показавшись слабым?

— О моих победах знает Великий Дух. Этого достаточно.

— Тебе помогают могучие чары, — решил он.

Все же мы соблюдали осторожность. Воздух становился прохладнее, порывы ветра — крепче, овраги — глубже. Чем больше дистанция от населенных мест, тем больше опасность. Мы все сознавали это и знали также, что за нашей группой следят. Дважды попадались следы, говорящие, что за нами какое-то время наблюдали верховые, и к нынешнему дню они уже пересчитали нас. Без сомнения, им было известно и о стоянке шайенов к западу, к которой мы, очевидно, направлялись.

Если они хотят нас уничтожить, то скоро должны напасть. Ходит Ночью понимал это, как и Бизоний Пес.

Мы нашли место для отдыха во впадине, где просачивалась вода, трава поэтому росла зеленой. Вокруг поднималось несколько кустов крыжовника и единственный ясень, на земле лежало еще одно дерево, сухое.

Пока остальные занимались огнем, я и Ходит Ночью объехали лагерь по широкому кругу, обследуя каждый бугорок, но увидели только немногих бизонов.

За прошедшие дни мой жидкий запас шайенских слов увеличился, так что при его помощи с добавкой английского, какой знал индеец, мы ухитрялись общаться. Помимо этого, я начинал овладевать языком жестов и затем, к своему изумлению, обнаружил, что мой собеседник довольно неплохо изъясняется по-французски.

Когда я высказал, насколько это для меня неожиданно, он пожал плечами.

— Много французских охотников. Приходят все время. Живут в деревне. Ездят с нами. Мои люди много время жили около Великих озер, потом около реки далеко на север.

— Так вы не исконные жители здесь?

— Нет. Мои люди жили на север от Великих озер в том, что вы зовете Канада. Кри тоже были наши люди… очень-очень давно. Все индейцы переселились. Никто не живет, где жид когда-то.

— То же относится и к нам… ко всем народам. Очень давно наши предки жили в месте, которое мы называем Россией, или еще дальше, в Центральной Азии. Затем они пришли на Запад. Многие, очень многие народы пришли на Запад, одни занимали пустые земли, другие выгоняли первоначальное население.

— Белые люди?

— Да. Произошло не одно переселение, а несколько. Лошадь сделала передвижение проще, а своих хозяев — сильнее.

— Так и у нас было, — сказал Ходит Ночью. — С лошадьми сиу стали сильные.

На склоне холма мы сошли с лошадей. В песке, рассыпанном вокруг муравейника, он начертил для меня грубый набросок Великих озер и показал, где раньше обитало его племя и каким путем они прошли на запад к реке Шайенн, протекающей в стране, принадлежащей сейчас племенам дакота или сиу.

Сиу купили либо наворовали коней у южных племен, а те угнали их у испанцев. Образовав кавалерию, сиу со своей родины хлынули на Запад, завоевав значительную часть территории дакотов в Небраске, Монтане и Вайоминге.

Темнело.

— Некоторые утверждают, что ваши люди пришли вот отсюда, — я добавил к рисунку северные равнины Сибири, — и что вы через эту воду перебрались в Америку. И что мои люди тоже пришли из тех мест.

Индеец поместил палец на западный Тарим и юго-запад России.

— Вы отсюда? Так, значит, когда-то наши народы, может, ехали вместе… — вот тут? — Он очертил порядочный кусок Центральной Азии.

— Могло быть и так. — Я встал, подобрал поводья и сел в седло. — Ваши предки пошли к северо-востоку, мои — к юго-западу, а теперь снова встретились, здесь вот.

— Оно далеко? Та земля, откуда мы?

— Очень далеко. Ехать три сотни солнц… а может, и больше.

— Мы пришли далеко. — Он обратил взгляд ко мне. — Пришли далеко, чтобы опять биться здесь.

— Нас двоих это не касается, Ходит Ночью, — улыбнулся я. — Я думаю, мы друзья. — Я вытянул правую руку. — Пусть между нами никогда не прольется крови.

— Только кровь наших врагов, — сказал индеец.

Мы въехали в лагерь вместе и около огня слезли с лошадей.

— Видали чего-нибудь? — спросил Кембл.

— Пару-тройку бизонов, больше ничего.

Я отрезал себе мяса и принялся поджаривать его над костром. Ходит Ночью отошел к своим.

Мясо пахло аппетитно, а я проголодался. Сунул ветку в угли, и оттуда взвилось несколько искр и исчезло.

Я начал есть, прислушиваясь к разговорам.

Местность стала заметно выше. Воздух холоднее, растительность изменилась: низкая трава, засухоустойчивые виды. Для многих, проезжавших здесь, луга были попросту лугами, а я вот находил обширное поле нового, требующего изучения. Вне сомнения, аборигены уже все это знали и воспринимали как часть своего мира.

Высокие травы, оставшиеся позади, нуждались в значительном количестве влаги, и конечно же в засушливые годы ареал их распространения отодвигался к востоку, где текли реки и выпадало больше осадков. Тогда на их место вторгались низкорослые растения и удерживали завоеванное, пока дожди не приводили обратно сине-стебельный бородач и его спутников.