Луис Ламур - Винтовка Фергюсона

Что же это?

Кровь?.. Да!.. Но чья?

Я потянулся вверх опять. Снова влага под пальцами, потом замша… чья-то рука в рукаве с бахромой.

Нужен свет. Я стал отыскивать на себе кремень и огниво, на миг замер, услышав негромкий стон. Зажег лучинку смолистой сосны, шагнул по бревну назад и поднял пламя вверх.

Голова раненого повернулась на вспышку.

— Дэйви! Дэйви Шанаган! Как ты здесь оказался?

— Надо было… спрятаться. Шли ко мне. Полз, нашел дыру, полез туда и сверзился… шесть футов, а может, семь. Закровил по новой. Затискал твой мох внутрь, еле остановил.

Отдав ему лучину, я просунул ладони ему под мышки и осторожно спустил вниз.

— Сейчас мне лучше. Поспал немного.

— А я искал клад. Думать не думал, что ты там окажешься.

— Я понял. Можешь больше не искать. Там он.

Я поднялся.

— Дэйви… ты не шутишь?

— Чего ради. Влез в ту трещину, да прямо на него и свалился. Туточки он, не беспокойся. Четыре кожаных сундука, это во всяком случае. Подгнивших. Один подо мной разлетелся.

— Ладно, золото подождет. Надо переправить тебя к Эбитту и Хиту. Они…

— Не возись, Чантри. Хватит с него и пули, а вторая — тебе!

Это сказал Рейфен Фолви.

Всей силой ног оттолкнувшись от пола, я врезался в него чуть пониже коленей.

Оба мы выкатились из пещеры и одновременно поднялись на ноги. Люди Фолви стояли снаружи, и я помолился про себя, чтобы они ничего не расслышали. Кольцо бандитов начало сжиматься, но щелчок ружейного ударника заставил их застыть на месте.

— У нас тут найдется парочка винтовок, — говорил Соломон Толли, — а насчет кого застрелить, мы народ неразборчивый. Сдайте-ка назад и не трогайте их. Хотят чего уладить, пускай займутся.

Фолви расхохотался.

— Ты на меня? — веселился он искренне. — Ты еще дурнее, чем я думал, педагог.

— Возможно. Но это еще надо выяснить, не так ли?

— Какое тогда оружие выбираешь?

— На ваш вкус. Предпочту отделать вас тем способом, который выберете сами. Не угодно ли рукопашную?

Новый взрыв смеха.

— Профессор, в мои пиратские дни я считался величайшим мастером драки без оружия среди всех, кто плавал под черным флагом. Попробуйте еще раз.

— Испугались?

Улыбку как рукой сняло.

— Испугался? Тебя? Ах ты несчастный…

— Тогда как? Кто кого переругает? Так вы, выходит, деретесь, Фолви? Языком?

— Хорошо, пусть будет бой без оружия. Кулаками и чем попало. По желанию переходим на ножи,

— И никакого вмешательства, господа! — проговорил Хит. — Значит, они тоже тут. Неплохо бы все наши товарищи были здесь, надеялся я.

Удар. Внезапный, бешеный. Дюйм или два ниже, и Фолви нокаутировал бы меня, но я мгновенно уклонился, и кулак угодил мне в скулу. Беспощадная энергия сотрясла меня до самых пяток, я зашатался и мог лишь нагнуть голову и двинуться к противнику.

Он немедленно швырнул меня через свое бедро в пыль и упал сам, целясь коленом мне в живот, но я быстро перекатился, чего он не ожидал, и оба мы снова были на ногах. В этот раз я успел первым. Прямой жесткий удар в зубы дал ему себя почувствовать, и мы сцепились вовсю.

Фолви был выше ростом, руки у него были длиннее, вес больше, но я с детства ходил пешком в дальние походы и просто болтался по лесу, махал топором, а подросши кувыркался и боролся с другими мальчишками. Живя в Европе, я занимался фехтованием и боксом. Частенько проводил тренировочные бои с Даниэлем Мендосой, величайшим кулачным бойцом в то время, так что не вполне являлся безобидным созданием, каковым меня считали.

Получив в лицо обоими кулаками, я основательно вмазал ему в ребра. Он ответил ударом в ухо, другим — в грудь. Но я достал его под сердце. Какое-то время мы обменивались безвредными тычками, потом наши кулаки замелькали, точно молоты. Фолви попадал чаще и в некоторый период крепче, но я трижды добавил как следует в середину туловища, а один раз — в лицо.

Он подбил меня сзади пяткой, дернув ногу к себе; упали мы вместе. Опять попытался ударить сверху коленом в пах, но я лягнул его обеими ногами на пути вниз и отбросил в сторону. Он шмякнулся задом оземь, однако оказался на ногах одновременно со мной.

— Похоже, ты тоже умеешь драться, Профессор?

— Есть немного, — сказал я. — Но я не самый знаменитый боец под черным флагом.

Он стремительно сблизился, резанул мне левой в лицо, я отбил и снова ударил в сердце. Он засмеялся.

— Там одни ребра, пользы тебе не выйдет. Они у меня железные.

Я сымитировал удар в лицо, шагнул ближе и влепил еще раз по тому же месту, мы вошли в клинч, выходя, я отвесил еще пару туда же. Он со злостью отпихнул меня, ударил в лицо, удачно; под его следующим ударом я провел прямой, тяжелый удар по корпусу.

Встретил его на полдороге и здорово повредил, это чувствовалось. Фолви треснул меня по лицу локтем, вниз и назад; я двинул его головой под подбородок, не деликатничая, с размаху припечатал ему подъем и боднул опять. Он вырвался, рассек мне лицо с правой и заработал два полновесных туза в живот, очевидно болезненных. Попятился, пошел кругом, соображая, что со мной делать, наконец ступил ближе, я нырком ушел от одного удара, зато второй поймал меня точно в подбородок и послал в нокдаун. Словно в тумане, я начал подниматься. Едва сумел увернуться от пинка в лицо, сапог раскроил мне кожу на виске и опрокинул в пыль. Фолви подпрыгнул с расчетом приземлиться обеими пятками мне на живот, но я подобрал ноги и брыкнул. Двойной толчок совпал с нисходящей ветвью траектории Фолви и лишил его равновесия. Он шлепнулся рядом и замахнулся рукой с растопыренными и согнутыми, как когти, пальцами, метя мне в глаза.

В панике, перепуганный донельзя, я оттолкнул руку и взгромоздился на ноги. Фолви впал в неистовство и атаковал с обеих рук. Теснит меня дальше и дальше, кулаки молотят, целясь в лицо, и я не могу опомниться, не могу оборониться от ударов. Я упал на колени, и собственное рвение его подвело, пронеся по инерции дальше, чем надо. Чуть не свалившись, он выпрямился, как и я, и насел на меня со свирепостью тигра. Я не мог вставить ни единого удара, только прижимал локти к телу, заслоняя кистями рук лицо. Если бы он чуть меньше торопился, то, может быть, кончил бы со мной тогда: ярость нападения сметала меня с места. Я много занимался боксом, но подобного противника не встречал ни разу, а град ударов не слабел. В конце концов в полном отчаянии я сделал нырок, так, что моя голова пришлась ему на уровне груди, и саданул обеими руками в корпус.

Он оттолкнул меня, въехал с короткой дистанции в подбородок, я стряхнул удар и вошел в ближний бой, вбивая с размаху кулаки в туловище, и затем моя правая взлетела в страшном апперкоте, легшем в подбородок. Фолви пошатнулся, колени под ним подогнулись, и в падении его рука потянулась к ножу.