Макс Брэнд - Одиночка — Джек

— Но я еще не могу уйти, Стив! — взмолилась девушка. — Я еще не все сказала!

— Ни звука! — заревел Шодресс. — Не желаю больше слышать от нее ни одного слова! А что до тебя, Гранж, то уж я позабочусь, чтоб ты как следует расплатился за свою наглость! Я напомню тебе, кто вытащил тебя из тюрьмы, жалкий коровий вор, и я покажу тебе, кто может запихнуть тебя обратно!

— Стив, — тихо сказал Джек, — я все понял, и я никогда этого не забуду. Уведи ее отсюда. Эстер, мы расстаемся ненадолго. Прощай!

Она разразилась слезами, и Гранж, бросая яростные взгляды на Шодресса, повел сестру прочь из комнаты.

Они оставили Шодресса, совершенно обезумевшего от ярости: мастодонт прыгал, сотрясая пол.

— Я его сокрушу! — ревел Большой Шодресс. — Я раздавлю его! Я его с землей смешаю! Я из этого щенка мужчину сделал. И теперь я превращу его в пыль! Я покажу ему, кто я есть! Я научу его понимать, кто в этом городе главный! Больше у меня никто не посмеет так себя вести! Макгрюдер, ты мог бы поверить в то, что мы видели и слышали в последние пять минут?

Бедняга Макгрюдер, смущенный, совсем сбитый с толку, не сказал в ответ ни слова. Он мог только в изумлении смотреть на Одиночку Джека. Оказывается, у заключенного обнаружились такие черты характера, о существовании которых он прежде даже и не подозревал. Да и сейчас ему все еще не верилось. Но чувства подсказывали ему, что Эстер Гранж пришла в тюрьму, чтобы сказать человеку, который был уже, считай, мертвецом, что она его любит, а он сказал ей, что любит ее.

Это было уже чересчур даже для Макгрюдера! Это перевернуло все его представления о мире вверх дном, и попробовал бы он теперь понять, что тут можно подумать или сделать!

Весь остаток утра в тюрьме бушевала гроза. Взбешенный свыше всякой меры Шодресс то продолжал злобно издеваться над своим пленником, то проклинал род Гранжей до десятого колена.

— А с тобой я расстанусь через двадцать четыре часа, когда тебя наконец вздернут на виселицу, — говорил он Одиночке Джеку. — Но скажи-ка, ты видел ее когда-нибудь?

— Ты имеешь в виду виселицу?

— Да.

— Я слышу, как стучат молотки плотников, — ответил Одиночка Джек. — Это ведь дальше по улице?

— Выгляни в окно, — сказал Шодресс, — и ты ее увидишь.

Одиночка Джек послушно подошел к окну и перегнулся через подоконник. Он разглядел высокий остов виселицы, вознесшей в небо свою угрюмую вершину, и длинную тень, нелепо перечеркнувшую белую пыль улицы.

— Я окажусь достаточно высоко, так что все меня увидят, — сказал Димз. — Мне это нравится. Надеюсь, Шодресс, у вас крепкие веревки.

— Уж для тебя-то подберут надежную, — ответил хозяин Джовилла, — можешь не сомневаться!

Он хмуро всматривался в улыбающееся лицо Димза.

— Сдается мне, — сказал он, — ты еще надеешься, что завтра тебя не вздернут!

— Ну а как же! — сказал Димз. — Ведь тогда мне трудновато будет пустить в тебя пулю, Шодресс. А это обязательно должно случиться, ты же знаешь!

— Парень, ты несешь ерунду! — заявил толстяк Шодресс. — Никогда не думал, что у взрослого человека может быть такая пустая башка! Макгрюдер, скажи мне, ты когда-нибудь слыхал такие речи от приговоренного к смертной казни? Он то ли хитрит, то ли и вправду спятил!

Но Одиночка Джек в ответ просто улыбнулся.

И поскольку полдень уже был на носу, Шодресс собрался выйти на улицу, чтобы поспеть в гостиницу к обеду.

— Следи за ним, как ястреб, Дэн, — приказал он Макгрюдеру. — Я и тебе-то с трудом могу его доверить. Хотя знаю, что и у тебя нет ни малейшей причины любить его. Не отводи от него глаз! Помни, что он способен проделать совершенно невозможное! Уж если он превращает моих лучших парней, таких, как Гранж, в полных болванов… Словом, держи наготове револьверы, и если что-нибудь случится… если тебе придется послать в него пару пуль — что ж, я не стану задавать тебе лишних вопросов, старик!

В дверях он остановился, чтобы выпустить в Димза последний «заряд».

— Что меня больше всего радует, — заявил он, — так это то, что я проделал все легко и безопасно. Я использовал закон, чтобы повесить тебя, Одиночка Джек. И когда тебя поведут к виселице, ты даже не сможешь сказать, что я тебе отомстил! Мои руки чисты. За меня все сделал закон! — И он раскатисто, удовлетворенно рассмеялся.

Наконец он закрыл за собой дверь, и они услышали, как он протопал по коридору, а потом скрипнула, открывшись и закрывшись, другая дверь.

— Там что, арсенал? — спросил Одиночка Джек.

— Да. Он всегда оставляет там свою пушку.

Говоря это, Макгрюдер пристально следил за реакцией заключенного, но Одиночка Джек, казалось, не был расположен заводить разговор. Он даже уселся поудобнее на стуле и прикрыл глаза, будто спит, но в то же время из-под опущенных ресниц внимательно наблюдал, как нервничает его страж.

— Дьявол! — сказал наконец Дэн. — Ты что, спишь?

— Если ты ничего не имеешь против, я хотел бы вздремнуть.

— Как это ты можешь спать, парень, после всего, что с тобой случилось?

— Ты имеешь в виду Эстер?

— Конечно! Самая красивая, самая милая девушка из всех, кого я встречал, — и она так тебя любит! И она пришла сюда сказать об этом при всех!

— Я должен забыть о ней.

— Забыть о ней?

— Да. Мне нужно подготовиться к последнему, что мне осталось в жизни, и, значит, нужно держаться так же стойко и твердо, как всегда, чтобы завтра я смог подняться на помост, не дрогнув.

— Понимаю, о чем ты. Но тебе, по-моему, нечего бояться, ты не струсишь. Сколько раз тебе, парень, приходилось открывать дверь, за которой стояла смерть?

— Сто раз, а то и больше. Но умереть от пули или ножа — совсем не одно и то же, что умереть на виселице.

— Ну да, с этим я согласен. Но слушай, Джек, я что-то нервничаю, прямо как барышня какая-нибудь!

— А что такое случилось?

— Да я тут подумал… Никогда бы мне и в голову не пришло до сегодняшнего утра, какая скотина этот Шодресс. Ни один мужчина не имеет права так разговаривать ни с одной женщиной, как он говорил с Эстер. А ведь она еще и плакала! Вот что меня добило!

— Шодресс празднует победу, — сказал Одиночка Джек. — Дай ему насладиться ею сполна. Трудно упрекнуть его, если он не сумел сохранить власть над собой.

— Скажи мне вот что, Джек. Ты думаешь, я такой же, как Шодресс?

— Ни в коем случае, приятель. Ты и я стоим друг друга. По отношению ко мне ты играешь достаточно честно. Даже за Эпперли я не держу на тебя зла. Ведь ты противостоял ему прямо и открыто. Это те двое напали со стороны и изрешетили его пулями. Вестовер мертв. И Манделл — жаль, что я не покончил с этим трусом!

Одиночка Джек вытянул руки, так что цепи громко загремели.

— Мы с тобой, что называется, враги-джентльмены, Дэн. Если я шевельну хоть одним пальцем, пытаясь бежать, ты всадишь в меня столько свинца, сколько хватит, чтобы убить целую роту солдат. А если у меня появится шанс убраться отсюда, а ты попытаешься мне помешать, я прикончу тебя, если смогу, и совесть никогда не будет меня мучить.