Макс Брэнд - Всадники равнин

Тем временем лошади направились к конюшне. Вот он, его Питер, сидит на сидении впереди — его сын, его сокровище, награда за все его труды. Росс запрокинул назад свою большую голову и расхохотался, и в этом момент его было бы лучше не видеть и не слышать.

Лошади были быстро распряжены, и он заметил, что Питер, несмотря недуг, поразивший его тело, действовал бойко и уверенно, ловко управляясь с упряжью и быстро работая руками, сумев самостоятельно проделать добрую половину всей работы и после не забыв позаботиться о лошадях.

Отец наблюдал за этим с несвойственным ему мучительно-горестным злорадством. Он и подумать не мог о том, чтобы по возвращении сына домой задействовать его для такой ерунды. Это было окончательное крушение всех надежд. Они вышли из конюшни во двор. Можно было подумать, что проблемы со зрением у Питера были не менее серьезными, чем с ногами. Казалось, что он не замечает царившего кругом упадка и бедности; пустого сеновала на конюшне, где по полу было разбросано заплесневелое сено; прогнившей и готовой в любой момент обвалиться крыши и двери, висящей на единственной сломанной петле.

Хозяйство лежало в руинах; это было пепелище некогда процветавшего ранчо. Все состояние было спущено на обучение Питера. И что он теперь получит взамен? Это ещё предстояло узнать, так как на свете существует множество способов сделать деньги, и довольно часто людям, оказавшимся в гораздо худшем положении, чем их, удавалось все-таки сколотить довольно-таки неплохое состояние. Но сказать откровенно, ни на что хорошее отец Питера уже почти не надеялся.

Когда, покинув прохладный полумрак конюшни, они вышли на залитый ярким солнцем двор, на край желоба поилки опустилась ворона, сердито закаркав при этом в их сторону. Это переполнило чашу терпения Росса Хейла, и поддавшись внезапному порыву охватившего его гнева, он выхватил свой «Кольт» и выстрелил. Оба выстрела оказались мимо — один вспугнул ворону, тут же взмывшую в воздух, а второй последовал вдогонку, в то время, как птица поднялась высоко в небо.

Когда же Хейл собрался было уже убрать свое оружие, Питер взял пистолет у него из рук. Ворона поднялась довольно высоко над землей, и устремилась к конюшне, рассчитывая, очевидно, найти убежище под крышей. Питер выстрелил, целясь в парившую в небе черную точку.

Ворона шарахнулась в сторону, снижаясь на пол дюжину ярдов и гневно каркая. Затем она снова устремилась вперед, но прежде, чем ей удалось достичь спасительной крыши конюшни, прогремел ещё один выстрел. Сбитая на лету черная птица тяжело рухнула на землю.

Росс Хейл молча наблюдал за происходящим. И хотя он не сказал ни слова, забирая обратно свой пистолет, но все же обратил внимание на безразличное выражение на лице Питера.

— Прицел сбит вправо, — сказал Росс Хейл, когда они шли через загон, направляясь к дому.

— Сбит, — сказал Питер. — Наверное, поэтому-то я сначала и попал в крыло.

— Так ты что же, и в стрельбе себя уже успел попробовать? — поинтересовался ранчеро.

— Должно же у человека быть какое-то занятие для души. Тем более, что прочие виды спорта были уже недоступны для меня, — ответил Питер. — Так что за это время я успел выиграть несколько медалей, выступая за команды по стрельбе из винтовки и пистолета.

Он улыбнулся, глядя в глаза Россу Хейлу, и в его взгляде не было грусти.

Иногда требуется совсем немного, чтобы заставить нас пересмотреть свое отношение к людям и многим событиям. Ранчеро подумал о том, что первое впечатление бывает обманчиво, и, возможно, на эту мысль его навел пример меткой стрельбы сына, но только теперь он твердо решил для себя, что больше ничем не станет выказывать своего уныния. Он будет говорить со своим мальчиком обо всем на свете. А так как в жизни сына были и тяжкие, безрадостные дни, то он решил, что лучше всего завести разговор о тех великих моментах и успехах, сопутствовавших Питеру на футбольном поле.

— Слушай, Питер, — сказал Росс Хейл, — а вот изо всех дней на футбольной площадке, какой был самым удачным, запомнившимся больше всего?

— Для меня каждый такой день был, как праздник, — ответил Питер. — Я был большим, сильным и ловким. Мне нравилась игра. Я знал в ней толк.

Росс Хейл искоса взглянул на сына. Ему вдруг стало не по себе, и он благодарил судьбу за то, что поблизости не было никого из посторонних, кто мог бы услышать подобное откровение. Такая самоуверенность уж точно не нашла бы одобрения у жителей Самнертауна и близлежащих хозяйств и была бы сочтена за высшее проявление нескромности. Однако Питер, похоже, и не думал хвастаться. Он просто констатировал факт.

— Хотя, — продолжал свой рассказ Питер, — был один такой день, который для меня оказался удачнее и значительнее, чем все остальные счастливые дни вместе взятые. Это был день, когда футбольная команда школы Хантли играла тренировочный матч против команды бывших выпускников — перед началом осеннего турнира. И к тому же это был мой последний год в школе — ты, наверное, понимаешь, что это значит.

— Продолжай! — нетерпеливо сказал мистер Хейл, приготавливаясь выслушать историю о сыновней доблести.

— Знаешь, — сказал Питера, — развивался я очень быстро. Мне было восемнадцать. К тому времени у меня был уже и рост, и вес взрослого мужчины, а мускулы были сильными и крепкими, как никогда. Можно сказать, что спортом я занимался всю свою жизнь. Так что я выходил на ту игру, будучи в отличной спортивной форме.

Я был звездой в команде школы Хантли. Конечно, это ещё ни о чем не говорит, потому что сама по себе команда была не очень сильной. Но среди них я был самым лучшим. Меня считали самым грозным нападающим. Я сам принимал решения в зависимости от ситуации, складывающейся на площадке. Команды, с которыми нам приходилось играть, обычно предпочитали не связываться со мной, а поэтому как только ребятам удавалось завладеть мячом, я стремглав летел в сторону заветной линии.

А потом была эта тренировочная игра. Бывшие выпускники выпустили на поле не совсем обычную команду. Там были и не слишком расторопные, уже начинающие лысеть ветераны, и взрослые парни, только что окончившие колледж

— сильные, быстрые и несгибаемые, как стальные гвозди. Они играли, как одержимые и хорошо знали свое дело. Игрока, выставленного против меня, звали Кристиан. Тебе это имя ни о чем не говорит?

— Нет, — сказал Росс Хейл. — Рассказывай дальше!

Питер на секунду мечтательно задумался, а затем продолжил свой рассказ:

— За год до того Кристиан вошел нападающим во «Всеамериканскую сборную» 21), не уступал мне по габаритам, и был к тому же старше на целых пять лет. К тому же у него было намного больше практического опыта и пять лет серьезных тренировок за время учебы в колледже. Перед игрой наш тренер сказал мне, что он не надеется на то, что мы выиграем у команды выпускников, но хочет посмотреть, что лично я смогу противопоставить Кристиану. Эта игра должна была стать своего рода экзаменом, проверкой на прочность в глазах выпускников — сколько результативных комбинаций удастся им разыграть на моем крае!