Эдгар Берроуз - Безумный король

Никто не обратил на него ни малейшего внимания. Барни оставил винтовку в сарае, ибо заметил, что с оружием ходят только охранники. Безо всякого колебания Барни взбежал по ступеням к входу в штаб. Внутри стоял часовой, который вопросительно преградил ему путь. Вероятно, предполагалось сообщить о цели посещения, прежде чем получишь разрешение пройти внутрь. Не теряя самообладания, Барни подошел к часовому.

— Генерал Кампф еще не пришел? — спросил Барни небрежным тоном. Он никогда не слышал ни о каком «генерале Кампфе», да и часовой тоже, ибо в австрийской армии вообще не было такого генерала. Однако Барни знал, что существует много генералов, которых солдаты не знают по имени.

— Я не знаю его в лицо, — ответил часовой.

Вот уж действительно невезение! Несомненно, сержант знает гораздо больше, чем хотелось бы Барни Кастеру. Молодой человек посмотрел на дверь, через которую только что вошел. Единственной целью его входа в это паучье гнездо была возможность снова выйти во двор на глазах у всех австрийцев, чтобы не вызвать подозрения, когда он будет реализовывать свой план.

Грузовики по-прежнему с шумом въезжали во двор и выезжали из него. Вокруг сновали офицеры. Барни снова взглянул на дверь. Охранник уже совсем собрался позвать своего сержанта, но тут американец воскликнул: «О, вот и генерал!» — и, не дожидаясь вопросов охранника, быстро вышел и сбежал по ступенькам на двор.

Не глядя по сторонам, он уверенно и деловито прошел прямо к большому серому грузовику, стоявшему рядом с сараем, открыл дверцу и занял место водителя. Это заняло у него секунды. Большой грузовик плавно двинулся вперед. Барни развернулся и направил машину к широким воротам, потом переключился на вторую передачу, прибавил газу и с грохотом пулеметной очереди вылетел со двора.

Никому из окружающих даже в голову не пришло, что молодой человек за рулем серого грузовика похищает машину из штаба корпуса австрийской армии и его жизнь зависит от удачного бегства. Именно его решимость и уверенность обеспечили успех операции.

Оказавшись за воротами, Барни свернул на юг. Машины на большой скорости проносились мимо в обоих направлениях. Такое множество грузовиков было на руку беглецу. Барни каждую минуту ожидал, что его остановят, но выбрался из поселка без осложнений. Вскоре он выехал на проселочную дорогу, по которой справа и слева строем шли солдаты, и с полчаса ехал между их рядами.

С юга до него доносилась пушечная канонада и грохот разрывов. Потом путь разветвился. Солдаты шли по левой дороге в сторону фронта. Никто не поворачивал вправо, а именно туда, на юг, и стремился Барни.

Удастся ли ему проехать сквозь строй марширующих солдат с правой стороны? Среди них наверняка найдется офицер, который заинтересуется целью и пунктом назначения рядового солдата-водителя, который в одиночку двигается к линии фронта.

Наступил момент, когда Барни должен был поставить все на карту. Сбросив газ, он развернул грузовик в сторону строя и дал громкий сигнал. Пехотный капитан, шагавший рядом со своей ротой, оказался прямо перед машиной Барни. Он поднял глаза на американца. Барни отдал честь и показал на правую дорогу. Капитан повернулся к строю солдат и отдал команду. Те, кто был чуть позади, остановились, и Барни проехал через открывшийся промежуток, который мгновенно сомкнулся позади него.

Проскочил! Вот он уже на открытом участке дороги. Впереди, насколько можно было видеть, не имелось никаких препятствий, а до линии фронта оставалось не больше двадцати миль.

В своем луштадтском замке Леопольд Лутский нервно ходил взад-вперед от письменного стола до окна, выходившего в королевский сад. По другую сторону от стола стоял пожилой человек — высокий, стройный, с выправкой солдата и головой льва. Его пытливые серые глаза смотрели прямо на короля, лицо выражало печаль. Это был Людвиг фон дер Танн, канцлер королевства Лута.

Наконец король остановился и взглянул на канцлера, но он не мог прямо смотреть в орлиные глаза фон дер Танна и старался отвести взгляд. Слабовольный по натуре, Леопольд боялся этого могучего человека и завидовал его жесткой принципиальности. А от страха и зависти — всего один шаг до ненависти. Очевидно, в их беседе была долгая пауза, тем не менее резкие слова короля продолжали прерванную цепь аргументов:

— Вы говорите так, будто у меня нет на это права! Можно подумать, что король — вы, а не я, судя по тому, как вы упрекаете меня и придираетесь. Заявляю вам, принц фон дер Танн, что больше не стану этого терпеть. — Король подошел к письменному столу, ударил кулаком по полированной столешнице, и это физическое действие словно восполнило ему недостаток морального мужества. — Повторяю, что я король. Мне не пристало консультироваться с вами или кем-то еще, прежде чем принять решение об амнистии для принца Питера и его соратников. Я тщательно расследовал это дело и убежден, что они получили достаточно суровый урок и отныне являются самыми преданными моими подданными. — Он умолк и после паузы добавил: — Их присутствие здесь может служить противоядием от амбиций других, которые не так давно брали на себя смелость управлять страной вместо меня.

Намек короля был совершенно понятен, но выражение лица фон дер Танна не изменилось, хотя удар был нанесен по уязвимому месту. С другой стороны, принц не игнорировал оскорбление. Но в его голосе ощущалась скорбь, когда он ответил:

— Сир, в течение некоторого времени я был в курсе деятельности тех, кто хотел бы возвращения Питера Бленца, чтобы заслужить благосклонность Вашего Величества. Я предупреждал вас, но мои аргументы всегда бывали неверно истолкованы. Здесь действует могучая сила, Ваше Величество, более значительная, чем любой из нас и сама Лута. Эта сила не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего. Для своих стратегических целей этой силе не нужен Питер Бленц, не нужен я, не нужны вы — ей требуется все королевство Лута. Ради них эта сила раздавит вас сапогом, а потом отшвырнет в сторону и Питера Бленца. Вы оскорбили меня, назвав амбициозным. Да, у меня есть амбиции, но они распространяются лишь на то, чтобы сохранить целостность и свободу Луты. Три столетия фон дер Танны трудились и боролись во благо королевства. Один из фон дер Таннов возвел первого короля из дома Рубинрот на престол Луты. Мой род до последнего был верен этой династии — до тех пор, пока династия оставалась верна Луте. И лишь когда король попытался продать свободу своего народа за поддержку могущественного соседа, фон дер Танны поднялись против него. Сир, фон дер Танны всегда были верны Рубинротам. И если существует что-то выше, чем эта верность, то это верность Луте. — Принц помолчал перед заключительными словами: — И я, сир, один из фон дер Таннов.