Дуглас Престон - Каньон Тираннозавра

У Мэддокса затекла нога, он переменил положение. Бродбент с женой пошли дальше по каньону. Из своего укрытия Мэддокс мог бы, наверное, уложить Бродбента, но так стрелять довольно рискованно – его сучка ведь сразу смоется. Теперь, когда наступил день, Мэддоксу обязательно удастся их накрыть, нужно только прибавить ходу и подойти наискосок. Для засады места сколько хочешь.

Главное – не выдать своего присутствия. Если они поймут, что он до сих пор идет следом, тогда застать их врасплох станет гораздо труднее.

Через оптический прицел винтовки Мэддокс осматривал пустыню, лежавшую впереди, и при этом старательно отводил линзу от солнечных лучей – ничто не выдаст его скорее, чем вспышка света, отраженного стеклом. Мэддокс хорошо знал этот пустынный край Высоких Плоскогорий благодаря как самолично проведенной разведке, так и многим часам, просиженным над геологическими картами, которыми его снабдил Корвус. Черт возьми, вот бы сейчас сюда хоть одну из тех карт! На юго-западе угадывался огромный хребет, известный под названием Навахского Кольца и вздымающийся над окружающей пустыней на высоту восьмисот футов. А между хребтом и здешними холмами, вспомнил Мэддокс, тянутся извилистые Эхо-Бэдлендс, изборожденные глубокими каньонами и странными скалами, которые наискось перерезает гигантская трещина в земле – каньон Тираннозавра. Впереди, милях, наверное, в пятнадцати от себя, Доходяга Мэддокс едва различал границу Меса-де-Лос-Вьехос, напоминавшую туманную полоску на горизонте. В оба склона плоскогорья словно врезались несколько каньонов, самым большим из них был каньон Хоакина. Он вел в Лабиринт, где Мэддокс убил охотника за динозаврами. Оттуда можно прямиком выйти к реке.

Вот куда идет Бродбент с женой.

Казалось, сто лет прошло с тех пор, как Мэддокс накрыл охотника, и с трудом верилось, что все произошло... Сколько, восемь дней назад? Многое же успело произойти с той поры.

Ладно, блокнот уже у Мэддокса в руках, да и с прочими неувязками он почти разделался. Бродбент с женой явно движутся к единственной тропе, ведущей через Навахское Кольцо, значит, они пойдут по пустыне на юго-запад и свернут недалеко от входа в каньон Тираннозавра. Мэддокс кое-что видел впереди – долину, из-за которой лишились воды практически все здешние земли. В том месте естественным образом сходились многочисленные мелкие каньоны, и Бродбентам придется там пройти.

Мэддокс мог бы сделать крюк, двинувшись в южном направлении, обогнуть подножие Навахского Кольца и, пройдя назад, на север, атаковать Бродбентов из засады у входа в долину. Придется поторопиться, тогда меньше чем через час со всем будет покончено.

Мэддокс выбрался из своего укрытия, убедился, что его не заметили, и пошел на юг, через дикую пустынную землю, к песчаниковому склону Навахского Кольца.

Завтра в это же время он будет садиться в самолет, летящий в Нью-Йорк самым ранним рейсом.

Мелоди шагала в восточном направлении по Семьдесят девятой улице. Впереди неясно вырисовывался музей. В предутреннем сумраке сверкали огни верхних этажей, и огромный силуэт здания со всеми его башенками и горгульями казался темной глыбой.

Сон не шел к Мелоди, и практически всю ночь она мерила шагами наиболее оживленную часть Бродвея, будучи не в силах сдержать бешено скачущие мысли. Она проглотила бутерброд в какой-то ночной закусочной недалеко от Таймс-сквер, потом выпила чаю в другой работающей всю ночь забегаловке рядом с Линкольновским центром сценических искусств. Ночь тянулась бесконечно долго.

По въезду для служебных машин Мелоди прошла к входу, предназначенному только для персонала, посмотрела на часы. Без четверти восемь. Во время работы над диссертацией Мелоди пришлось провести не одну бессонную ночь, и такое состояние было ей не в новинку. Однако на сей раз все ощущалось как-то по-другому. Голова работала ясно и четко – тут срабатывало нечто большее, чем просто способность здраво рассуждать при любых обстоятельствах. У входа, открытого по ночам, Мелоди нажала кнопку звонка и вставила свой пропуск в картоприемник.

Мелоди миновала круглое центральное помещение и пошла прямо, через анфиладу огромных выставочных залов. Идя по музею ранним утром, в отсутствие персонала и посетителей, она всегда испытывала трепет при виде безмолвных темных витрин, при гулком звуке собственных шагов по мраморному полу.

Мелоди, как обычно, прошла коротким путем через образовательный центр, с помощью своего пропуска вызвала лифт, дождалась, пока он подъехал, лязгая и скрипя, и отправилась в подвал.

Двери лифта раскрылись, Мелоди вышла в подвальный коридор. Здесь, в чреве музея, царили тишина и безмолвие, все было как всегда – точно в пещере, и у Мелоди мороз проходил по коже каждый раз, когда она сюда спускалась. В неподвижном воздухе постоянно ощущался едва заметный запах тления.

Мелоди заторопилась к минералогической лаборатории, одну за другой минуя двери хранилища окаменел остей: вот динозавры триасового периода, вот – юрского, мелового, здесь олигоценовые млекопитающие, там – эоценовые – она будто перемещалась по эволюционной лестнице. Еще один поворот, и Мелоди оказалась в холле, откуда слабо поблескивающие двери из нержавеющей стали вели в разные лаборатории: маммологическую, герпетологическую, энтомологическую. Она подошла к двери с табличкой «Минералогическая лаборатория», отперла ее своим ключом, толкнула и, шаря по стене, стала искать выключатель. Зажглись лампы дневного света.

Мелоди остановилась. За стеллажами с окаменелостями она увидела, что Корвус уже здесь, спит перед стереомикроскопом, а рядом стоит его плоский кожаный чемоданчик. Что тут понадобилось доктору? Однако ответ на этот вопрос возник у Мелоди почти сразу: он пришел рано, поскольку хотел сам проверить результаты ее работы. Потому и выбрал такое время.

Мелоди робко шагнула внутрь, кашлянула. Корвус не пошевелился.

– Доктор Корвус? – Она двинулась вперед уже увереннее. Корвус уснул прямо за столом, положив голову на согнутую руку. Мелоди на цыпочках подошла ближе. Видимо, перед тем как заснуть, он рассматривал под стереомикроскопом образец – трилобита.

– Доктор Корвус?

Ответа не было. Мелоди приблизилась к столу и слегка встревожилась: вдруг у него случился сердечный приступ? Маловероятно. Для этого Корвус чересчур молод.

– Доктор Корвус? – прошептала Мелоди, не в силах заговорить громче. Она обошла вокруг стола и, наклонившись, заглянула Корвусу в лицо. Невольно ахнув, Мелоди отпрянула, зажав рот рукой.

Широко открытые глаза доктора смотрели в одну точку и были подернуты пленкой.

У Корвуса в самом деле случился сердечный приступ. Мелоди неловко отступила назад еще на шаг. Она понимала, что должна протянуть руку и пощупать ему пульс, что нужно действовать, делать искусственное дыхание изо рта в рот... Однако необходимость прикоснуться к Корвусу вызывала отвращение. Эти его глаза... Он мертв, сомневаться не приходится. Мелоди снова отступила, протянула руку, сняла телефонную трубку – и застыла.