Уилбур Смит - Птица солнца

Я догадывался, что через пять минут она появится, поэтому прежде всего отыскал в ящике стола мятные таблетки и сунул одну в рот, чтобы отбить запах виски. Потом вскрыл конверт, достал увеличенную — двенадцать на двенадцать — копию фотоснимка, включил настольную лампу и приготовил увеличительное стекло. И оглянулся на войска прошлого, сгрудившиеся в моем кабинете. Все четыре стены заняты полками, а на них мое главное оружие, книги в коричневых и зеленых переплетах телячьей кожи, с золотым обрезом. Кабинет большой, в нем много тысяч томов. А на верхних полках, над книгами, гипсовые бюсты всех прародителей человек. Только головы и плечи. Австралопитек, проконсул, робуста, родезийский человек, пекинский человек — все, включая неандертальца и самого кроманьонца, homo sapiens sapiens, во всей его славе и низости. Полки справа от стола заняты бюстами всех этнических типов, какие встречаются в Африке: хамиты, арабы, негроиды, боскопы, бушмены, гриква, готтентоты и прочие. Они внимательно смотрели на меня глазами навыкате, и я обратился к ним.

— Джентльмены, — сказал я, — думаю, мы нашли кое-что стоящее.

Я разговариваю с ними вслух, когда взволнован или слегка навеселе, а сейчас имело место и то и другое.

— С кем это ты? — спросила Салли от двери. Я так и подскочил на стуле. Вопрос был риторический: она прекрасно знала, с кем я разговариваю. Салли прислонилась к косяку, засунув руки в карманы белого пыльника. Темные волосы над выпуклым лбом забраны лентой, большие зеленоватые глаза широко расставлены, нос дерзкий. Широкие скулы, большой чувственный улыбающийся рот. Рослая девушка с длинными мускулистыми ногами в плотно облегающих синих джинсах. Почему мне всегда нравятся рослые женщины?

— Как ленч? — спросила она, начиная медленно подбираться по ковру к моему столу, чтобы посмотреть, что там. Я уже убедился на собственном опыте, что она умеет читать вверх ногами.

— Отлично, — ответил я, закрывая фотографию конвертом. — Холодная индейка, салат с омаром, копченая форель и заливная утка с трюфелями.

— Ах ты гад, — прошептала она.

Во-первых, Салли любит хорошо поесть, во-вторых, она заметила мою игру с конвертом. Вообще-то я не позволяю ей так со мной разговаривать, но как ее остановишь?

За пять шагов до меня она принюхалась.

— Солодовое виски с мятой. Ничего себе!

Я вспыхнул. Ничего не могу с собой поделать. Это как заикание. А она рассмеялась и села на угол стола.

— Ну, Бен. — Она не таясь смотрела на конверт. — С тех пор, как его принесли, я сгораю от любопытства. Вскрыла бы над паром, да электрический чайник сломался.

Доктор Салли Бенейтор — уже два года мой ассистент, и все это время я в нее влюблен.

Я подвинулся, давая ей место за столом, и снял конверт с фотографии.

— Ну что ж, — сказал я, — посмотрим, что ты скажешь. Она протиснулась к столу, коснувшись моего плеча — это прикосновение электрическим ударом отозвалось во всем моем теле. За два года она, как дети, перестала замечать мой горб. Ведет она себя совершенно естественно, и я выработал график — через два года наши отношения созреют. Мне нужно действовать медленно, очень медленно, чтобы не спугнуть ее, однако со временем я приучу ее к мысли, что я ее любовник и муж. Но если предыдущие два года показались мне ужасно долгими — что же будет в последующие два?

Салли склонилась над столом, глядя в увеличительное стекло; некоторое время она не шевелилась и молчала, отраженный свет падал ей на лицо. Когда она наконец взглянула на меня, в ее зеленых глазах сверкало восхищение.

— Бен, — сказала она. — О Бен! Я так рада за тебя! Почему-то такая безоговорочная уверенность мне не понравилась.

— Ты слишком торопишься, — выпалил я. — Существует с десяток естественных объяснений.

— Нет. — Она покачала головой, по-прежнему улыбаясь. — Нечего, нечего — это оно, Бен, наконец-то! Ты так долго работал и верил, так теперь не трусь. Прими и признай.

Она выскользнула из-за стола и быстро подошла к полке с книгами на букву «К». Там стояло двенадцать томов с именем автора — Бенджамен Кейзин. Она выбрала один из них и открыла на закладке.

— Офир, — прочла она. — Доктор Бенджамен Кейзин. Исследование доисторической золотодобывающей цивилизации Центральной Африки с отдельным анализом фактов, относящихся к городу Зимбабве и к легенде о древнем забытом городе в Калахари. — Она с улыбкой подошла ко мне. — Ты это читал? Очень интересная книга.

— Конечно, есть шанс, Сал. Я согласен. Всего лишь шанс…

— Где это? — перебила она. — В богатом минералами районе, как ты и предсказывал?

Я кивнул:

— Да, в золотом поясе. Но, может, это небольшое поселение, не больше Лангебели или Руване.

Она победно улыбнулась и снова нагнулась к лупе. Пальцем коснулась стрелки в углу фотографии, указывавшей на север.

— Целый город…

— Если это город, — прервал я.

— Целый город, — подчеркнуто повторила она, — и ориентирован на север. По солнцу. А вот акрополь — солнце и луна, два бога. Фаллические башни — их четыре, пять, шесть. Возможно, целых семь.

— Сал, это не башни, всего лишь темные пятна на фотографии, сделанной с высоты в тридцать шесть тысяч футов.

— Тридцать шесть тысяч! — Сал вскинула голову. — Значит, он огромный! За его главной стеной поместились бы с десяток Зимбабве.

— Спокойней, детка. Ради бога.

— И нижний город за стенами. Раскинулся на много миль. Он огромен, Бен. Интересно, почему он в форме полумесяца? — Она распрямилась и впервые за все время нашего знакомства обхватила руками мою шею. Обняла. — Ой, я сейчас умру от нетерпения! Когда мы туда отправляемся?

Я не ответил — у меня захватило дух, и я стоял, затаив дыхание, наслаждаясь прикосновением ее больших теплых грудей.

— Когда? — повторила она, отстраняясь, чтобы взглянуть мне в лицо.

— Что? — спросил я. — Что ты сказала? — Я вспыхнул, начал заикаться, она рассмеялась.

— Когда мы отправляемся, Бен? Когда начнем раскапывать твой затерянный город?

— Ну, — я обдумывал, как бы поделикатнее выразиться, — сначала отправляемся мы с Лореном Стервесантом. Во вторник. Лорен не упоминал ассистента, так что вряд ли ты полетишь с нами на рекогносцировку.

Салли сделала шаг назад, подбоченилась, зло взглянула на меня и спросила с обманчивой мягкостью:

— Поспорим?

Я спорю, когда есть шанс выиграть, поэтому я просто приказал Салли собираться. Недели для этого слишком много: Салли профессионал и путешествует налегке. Ее вещички уместились в небольшой сумочке и рюкзаке. Самое громоздкое — альбом и краски. Книги мы отбирали вместе, чтобы избежать повторов. Другой габаритный груз — мое фотографическое оборудование, ящики и сумки для образцов — вместе с моим брезентовым чемоданом громоздился в углу кабинета. Через двадцать четыре часа мы были готовы и следующие шесть дней спорили, убивали время, раздражались, вздорили из-за пустяков и все время разглядывали фотографию, которая уже начала утрачивать глянец. Когда напряжение становилось невыносимым, Салли запиралась в своем кабинете и пыталась переводить надписи из Драй Коппен или расшифровывать символы из Виттберга. Наскальные рисунки и древняя письменность — ее специальность.