Эрл Гарднер - Дело о ленивом любовнике

– Зачем?

– Чтобы спасти вас.

– Вы хотите сказать: подстроите ему ложное обвинение?

Мейсон постарался объяснить:

– Я буду подстраивать ему ложное обвинение, пока не прижму его так, что ему станет слишком жарко и он начнет крутиться. Поймите, у него есть преимущество – его амнезия. Он прячется за провалом памяти, как за стеной. Это делает его особенно уязвимым, потому что, пока его не могут допрашивать в полиции о событиях, которые случились после того, как его ударили по голове, он, естественно, не сможет ничего отрицать. А потому я могу предъявить ему самые тяжкие обвинения, и он не может их отрицать. Он вынужден будет принять их, опустив голову, бормоча, что ничего не помнит. Я намерен нагружать верблюда соломинками, пока не переломлю ему хребет.

– Но представьте себе, что его история... что к тому времени он сможет изобрести такую версию, что...

– Вот именно, – сказал Мейсон. – Я его кое во что втяну, прежде чем он получит шанс выдумать свою версию. Так вот, когда он начнет раскалываться, он станет сваливать все на вас. Он поклянется в чем угодно. Пока что имеются только два человека, которые могли убить вашего мужа и поместить его тело в вашу машину. Одно лицо – это вы, другое – Флитвуд. В делах такого рода великое дело – сочувствие публики. Если вы отказываетесь сделать какое бы то ни было заявление после того, как полиция вас действительно как следует прижмет, этот факт распространится по страницам газет и станет подозрительным обстоятельством, которое отвратит от вас сочувствие читателей газет.

Завтра утром Трэгг намерен побеседовать с вами. Говорите с ним свободно и откровенно. Вы должны попытаться в этом разговоре избавиться от обвинения в убийстве. Это будет нелегко. Если вы станете говорить правду, вы с этим справитесь. Не будете говорить правду – лучше бы вам пересмотреть...

– Я говорю правду, мистер Мейсон.

– Тогда, – заверил ее Мейсон, – это все, что требуется.

– И я должна говорить с лейтенантом Трэггом?

– Пойте, как жаворонок, – посоветовал ей Мейсон. – Обнажите перед ним душу. Позируйте для фотографий в газетах. Расскажите всем обо всем. Не скрывайте ничего. Только будьте уверены в том, что это правда, потому что, если вы попытаетесь лгать, вас поймают, а если вас поймают на лжи, это будет означать пожизненное заключение, а может быть, и смертную казнь.

– То, что я вам говорила, – правда, мистер Мейсон.

– О'кей. Завтра в восемь утра начинается передача.

– И вы думаете, вы сможете заставить Флитвуда говорить до завтрашнего утра?

– Постараюсь быть усердным маленьким мальчиком, – сказал Мейсон, – и так прижму Флитвуда, что вся его маскировка даст трещину.

– Как вы милы, мистер Мейсон, – сказала она.

– Вы и половины не знаете, – Мейсон ухмыльнулся. – Между прочим, когда будете рассказывать о том, как Патриция задела угол живой изгороди, и о том, как там нашли Флитвуда без сознания, постарайтесь подчеркнуть тот факт, что Патриция не заметила, что она что-то задела.

– Но разве от этого не будет хуже? Другими словами, разве Патриция не должна была это заметить?

– Конечно, должна была бы. Ведь вы ни секунды не думаете, что она сбила его, так?

– Ой, мистер Мейсон... я... Наверно, сбила!

– Чушь, – возразил Мейсон. – Ваш муж оставил свою машину в таком положении, чтобы Патриция вынуждена была срезать угол изгороди. Это ваш муж обнаружил, что Флитвуд там лежит.

Ее зрачки расширились от внезапного осознания того, что должно было произойти.

– Значит, вы хотите сказать, это было подстроено так, что...

– Несомненно, это было подстроено, – подтвердил Мейсон. – Ваш муж ударил Флитвуда по голове. Ему показалось, что он его убил. Ему нужно было избавиться от трупа с хорошим повреждением головы. Лучший способ от него избавиться – заставить Патрицию считать, будто она его сшибла своей машиной, и свалить, таким образом, обвинение на нее.

Миссис Оллред прижала руку к губам.

– Обдумайте это, – посоветовал Мейсон. – Не подчеркивайте этого. Пусть лейтенант Трэгг сам додумается, пусть это будет его детище.

И Мейсон вышел. Миссис Оллред проводила его задумчивым взглядом.

– Дрейк тут? – спросил Мейсон у ночного дежурного, который поднялся с ним на лифте.

– Да. Пришел пятнадцать или двадцать минут назад. Видно, у вас, ребята, дело какое-то горячее.

– О, мы просто из беды хотим выйти невредимыми, – объяснил Мейсон.

Дрейк держал операторов у пульта двадцать четыре часа в сутки, так что Мейсон, открыв дверь конторы, повернул свой большой палец по направлению к личному кабинету Дрейка и одновременно вопросительно поднял брови. Девушка у пульта, занятая звонком, кивнула и сделала приглашающий жест. Мейсон отодвинул задвижку на узкой внутренней дверце тесноватой приемной и прошел по длинному коридору в кабинет Дрейка.

Дрейк разговаривал по телефону, когда Мейсон вошел.

Он жестом указал адвокату на стул, сказал в трубку:

– О'кей, записал. Повторите мне адрес. Хорошо. Нет, оставайтесь на этом задании. Держите ухо востро и попробуйте еще что-нибудь разузнать. Звоните обо всем, что кажется вам важным.

Дрейк повесил трубку и сообщил:

– Ну, есть новости. Не знаю, правда ли...

– Что такое? – спросил Мейсон.

– Да мой человек там, в Управлении, в комнате прессы.

– Что же он обнаружил?

– В последнем рапорте говорит, что Флитвуд все еще придерживается истории с амнезией.

– Это не ошибка, – сказал Мейсон. – Я как раз хотел с тобой об этом потолковать, Пол. Что еще?

– Он будто бы только восстановил память и попросил разрешения позвонить своей подружке.

– Твой человек записал номер?

– Имя, номер телефона и адрес.

– Как ее зовут?

– Бернис Арчер.

– Ее имя в деле не фигурирует. Что о ней известно?

– Да ничего. Он ей только сказал, что страдал потерей памяти, что в полиции ему говорят, будто он был найден на ранчо человека по имени Овербрук, что память у него только что восстановилась и что ни при каких обстоятельствах она не должна обращать внимание на какие-либо слухи о нем, пока он не сможет объяснить ей происшедшее.

– Что это был за разговор? – спросил Мейсон. – Трудный? Известно это тебе?

– В каком смысле?

– Девушка не закатила ему истерику?

– Нет. Очевидно, это был обычный разговор. Он позвонил, поговорил с ней и повесил трубку.

Мейсон нахмурился, потом сказал:

– Здесь что-то не так, Пол.

– Почему?

Мейсон объяснил:

– Представь, что ты подружка какого-то парня. Все твои друзья знают, что он твой. И вдруг – парень сбегает. Известно, что он сбежал с замужней женщиной. Ты ничего о нем не знаешь. А потом, как гром среди ясного неба, он тебе звонит и говорит: «Слушай, милая, не верь ничему, что ты обо мне слышишь. У меня был провал памяти. Я к тебе заявлюсь, как только смогу». Нет, тут что-то не так.