Луи Буссенар - Гвианские робинзоны

Хорошо знакомый с камерами-одиночками, Тенги не испытывал того давящего ощущения от закрытого пространства, которое обычно угнетает людей, привыкших к естественному простору.

— Что тебе сказать? Плохо дело. Я привык «запечатывать зеков», держать каторжников под запором, а не выкидывать штучки с побегами.

Несмотря на серьезность ситуации, трое преступников расхохотались. Это бесхитростное признание в устах бывшего надзирателя очень польстило им.

— Видишь ли, шеф, — поучительно сказал Бонне, — если бы тюремщики охраняли заключенных с такой же бдительностью и усердием, какие те вкладывают в свои тайные планы, то никогда бы не было побегов. Пленнику удается его предприятие, потому что он только о нем и думает.

— Ну ладно! Поторопись-ка и ты подумать, как выбраться отсюда. Вы же лучше меня разбираетесь во взламывании дверей.

— Плоды серьезного образования, — иронически бросил плут.

— Кончай базарить! Каждому своя роль. У меня одни способности, у вас — другие. Бонне, ты здесь самый большой мошенник, настоящий проныра, бери дело в свои руки, организуй что-нибудь! Ты увидишь, что я умею повиноваться.

— Вот это другой разговор! Беремся за дело, потому что долго мы здесь не протянем. Пища есть, а вот воды — ни капли. Те, кто нас тут завалил, знали, что делали, отводя русло реки.

— Ты полагаешь, подземную речку осушили специально?

— Убежден! Наши враги наверняка уступают нам в количестве и не решаются атаковать. Им показалось удобнее уморить нас голодом и жаждой.

— Гм, это вполне возможно… После всего, что произошло…

— Сам увидишь, что я прав! Мы выйдем наружу через два дня, или я не буду, как ты говоришь, самым большим пронырой среди твоих бывших подопечных! Приступаем к делу, время не ждет. Это видно по вытянутым физиономиям бравого Акомбаки и его людей. Они могут счесть, что шутка чересчур затянулась… Для начала набросаем план. К счастью, у нас есть руки. Работа несложная. Ты атакуешь скалу силами наших союзников. Да неужто эта чертова дылда не поддастся мачете! Разве мы не буравили тюремные стены в одиночку, в темноте, под недремлющим оком стражников… И всего лишь каким-нибудь гвоздем, обломком миски или даже кусочком стекла… А я тем временем внимательно осмотрю помещение.

Бандит взял факел и отправился в галереи, ведущие в глубину пещеры.

Тиос и эмерийоны, подстегнутые алкогольной дозой, которую щедро отмерил им Бенуа, яростно вгрызлись в глыбу, загородившую выход. Результат показался вначале обнадеживающим. За несколько минут они довольно заметно продвинулись, поскольку слюдяная порода оказалась рыхловатой. Но вскоре мачете наткнулись на диорит, от которого отскакивали с искрами. Скальная порода обладала твердостью, не уступавшей самой стали. Потребовался бы горный бур note 268, чтобы в итоге изнурительного труда врубиться в эти блестящие плиты, спрессованные в каменные монолиты note 269за тысячи веков несравненным рабочим — временем.

Бывший надзиратель почувствовал, как сразу вспотела его голова и ледяная дрожь пробежала вдоль спинного хребта, едва представилась ему в полной мере бесполезность самых энергичных усилий. Узкий проход, открывавший доступ в пещеру, появился в цельной скале в результате геологического сдвига и представлял собой овальную трубу от четырех до пяти метров длиной, а высотой до полутора метров. Он расширялся к краям с наружной стороны, так что камень, закупоривший проход, как бы впечатался в эту воронку.

Невозможно втянуть камень внутрь, поскольку его объем больше узкого коридора, невозможно и вытолкнуть наружу, потому что его наверняка придавила огромная масса земли.

В этом плане все попытки обречены.

Вернулся Бонне из своей разведки, и у него результаты оказались плачевными. Острая мордочка каторжника сохраняла бесстрастность, а грубое лицо Бенуа исказила судорога отчаяния и покрыл обильный пот.

— Ничего… — пробормотал он отупело. — Ничего!.. Значит, нам придется здесь умереть! Я все предвидел, кроме такой ужасной смерти. Быть заживо погребенным! Никогда не думал… Уж лучше бы мне раскроили котелок!

— Эй, кисляй! — язвительно бросил Бонне. — Ты, кажется, набрался страху?

— А то нет…

— Да ладно тебе, мокрая курица! Я еще не пою себе отходную…

— Но индейцы не понимают, что происходит, и начинают роптать. Если так продлится, они разорвут нас в клочья.

— Дай им выпить.

— От водки еще хуже… Она их разъярит.

— А ты заставь их биться между собой. Они друг друга поубивают, а мы съедим убитых, чтобы протянуть время note 270.

— Значит, у тебя нет никакой надежды?

— В данный момент никакой, но я возьму другой факел и снова пойду искать.

— Я с тобой. Не могу оставаться на месте. А тут еще невыносимо смердит этот труп, который они приволокли и сюда… Тенги и Матье нальют им водки, а я пойду, меня тошнит…

— Идем! Раз ты ни на что больше не годен, понесешь огонь…

Двое мужчин, пробираясь медленно, но без особого труда, вскоре вышли к берегу иссохшего потока. Бонне с надеждой поскреб дно темной канавы кончиком ножа и как бы про себя вымолвил:

— Если еще и остается шанс на спасение, то он здесь. Потому что вода проникает сюда через одно отверстие и выходит через другое. Что скажешь на это, шеф?

В ответ раздался хриплый вопль Бенуа, который внезапно поскользнулся и кубарем полетел вниз, выпустив факел из рук.

— Бенуа! — закричал каторжник, не на шутку встревоженный. — Бенуа! Ты ранен? Отвечай!

— Нет, — прозвучал глухой голос, — но я сильно ушибся. Ничего не сломал как будто, больше страха набрался…

— Слушай, подними факел… Вот так, свети мне! Я сейчас спущусь. Тут вниз метра два, не больше…

— Примерно так… Но берегись острых выступов, это чудо, что я не распорол себе живот…

— Хорошо… Спускаюсь… — ответил Бонне, цепляясь за камни и стараясь мягко ступать кончиками пальцев. — Раз… Два… Оп! Порядок! Везде можно освоиться, если знаешь, как взяться за дело…

— Ай! О-ля-ля!..

— Да что еще с тобой? — встревожился каторжник.

— Не могу идти.

— Тогда беги!

— Думаю, что у меня вывих.

— Только этого нам не хватало! Вот растяпа!

— Нет, мне уже лучше, ногу только печет, но я могу на нее опираться.

— Тогда в путь.

Два авантюриста осторожно двигались по высохшему руслу реки, чье ложе представляло собой причудливую нить запутанного лабиринта. Вскоре начался довольно крутой подъем. Вероятно, они уже достигли, а может быть, и превзошли высоту свода пещеры.

— Дело движется, — успокаивал Бонне компаньона, ковылявшего за ним. — Дело движется очень хорошо! Эти добряки, законопатившие нас, полагали, что отрезали все пути к спасению, потому что лишили пещеру воды… Но они не продумали всего до конца. Стоп! Я же говорил тебе! Погляди наверх!