Михаил Ланцов - Помещик. Том 1. Сирота

Большой разброс. Но еще больше было поле вариантов того, кем являлся его предок. Очень не хотелось оказаться холопом или крепостным, но случиться могло всякое. Поэтому он изучал, хотя бы шапочно эпоху и продумывал поведенческие сценарии. А также старался получить те навыки, которые могли бы ему пригодится в прошлом. И выжить там при любом раскладе.

Андрей штудировал и материалы по агротехнике, и по химии, и по физике, и по металлургии, и прочее. И фехтовал, беря частные уроки у достаточно толковых мастеров, практикующих исторический бой, а не современное театральное искусство. И верхом ездил, учась ухаживать за лошадью. И из лука стрелял. И так далее.

И даже язык учил.

Понятно, что он мог оказаться и в Испании, и в Персии. Тут ничего не попишешь — рандом. Однако самая высокая вероятность была связана с Русью. Вот русский язык той эпохи он и учил. Примерно той, так как разброс все — таки великоват. Язык этот хоть и был в целом понятен, но отличался речевыми оборотами, употребляемой лексикой и грамматически. Ну и молитвы зубрил на церковнославянском. Самые основные. Ибо пригодятся в те время они ему совершенно точно, как и знание на зубок символа веры.

В подобных хлопотах прошел первый год… второй… третий… четвертый… пятый, а вот на шестой пришла пора отправляться. Болезнь прогрессировала и смерть подобралась слишком близко. Дальше тянуть было нельзя.

— Ну что, ты готов? — спросил его профессор с каким — то нездоровым блеском в глазах.

— Да. — кивнул Андрей, который совсем недавно пережил приступ боли. Они с каждым месяцем становились все чаще и острее. Из — за чего уже разрушили его сон и истощили до крайности. Настолько, что врачи стали настойчиво рекомендовать ему хоспис [3] Хоспис — медико — социальное учреждение для оказания паллиативной помощи неизлечимым больным в последней стадии заболевания. и наркотики, дабы отойти в мир иной без лишних тревог и болевых ощущений. Но он выбрал свой путь. Он к нему готовился. И вот теперь — сев на кресло, опутавшись проводами и надев какой — то необычный шлем, он был полон решимости.

Профессор улыбнулся.

Дернул за рубильник.

И тело Андрея пронзила острая боль. Настолько мощная, что он потерял сознание и обмяк, повиснув на ремнях, удерживающих его тело. Секундой спустя запищал кардиомонитор, а его диаграмма ЭКГ превратилась в линию.

— Дело сделано, — несколько нервно произнес старик, внезапно осипшим голосом. Подошел к окну и приоткрыл жалюзи.

В четко очерченном круге вокруг все было нормально. А вот дальше крутился серый вихрь первородного хаоса вокруг этого островка порядка. Энергии для поддержания аномалии в стабильном состоянии оставалось всего — ничего. Едва на полминуты.

За его спиной громко тикали часы, отдаваясь в голове каждым щелчком, словно ударом. Старого мира больше не было. Он спровоцировал его откат. А значит в новом его варианте, в новой его сборке судьба может оказаться более милостива к его супруге и дочери погибших таким нелепым и обидным образом.

Да, он отправил в прошлое современника. Но профессор, вслед за Львом Толстым и прочими его поклонниками был уверен, личность ничто в жерновах истории. Выживет ли он там? Бог весть. Однако даже если и выживет, то ничего поменять не сможет и мир, плюс — минус соберется также, как и сейчас. Вот на этот «плюс — минус» профессор и рассчитывал, надеясь, что это убережет его семью от гибели. Ведь случайность же… случайность…

Щелкнули еще раз часы, отсчитывая очередную секунду.

Пискнул аварийный зуммер, показывающий, что энергии осталось на десять секунд.

— Весь мир в труху… — нервно улыбнувшись, прошептал профессор знаменитую фразу из ДМБ. А потом добавил: — Надеюсь, все это не зря.

Пискнул последний раз зуммер. И эта стабильная аномалия в доли секунды растворилась в хаосе. Настоящее же сместилось на неполные пять веков назад, начав заново развиваться. И там, в далеком 1552 году от Рождества Христова или, как тогда считали, в 7060 году от сотворения мира Андрей открыл глаза. И тут же зажмурился из — за рези от яркого солнца. Какой — то балбес догадался положить его так, чтобы солнечные лучи светили ему прямо в лицо.

Вокруг сразу залопотали.

«Ну что же, хотя бы местные края» — пронеслось в голове у Андрея с некоторым облегчением. Потому как оказаться где — нибудь в Китае или Персии ему не сильно хотелось. Слишком все другое в культурном плане. Слишком он там будет чужеродным элементом.

На Руси, понятно, он тоже будет выглядеть чужим. Но… хотя бы не настолько. Просто «ушибленным» слегка. Да и адаптируется быстрее. Оставалось понять только кем именно он тут очнулся. И скрестить пальцы за то, чтобы не оказаться крепостным там или холопом. Или, упаси Боже, холопкой. Профессор вроде бы говорил о том, что он попадет в тело предка — мужчины, но вдруг у этого «ученого лба» что — то пошло не так?

1552 год, 2 июля, Тула

Немного еще повалявшись, Андрейка [4] В те годы была интересная градация формы имени в зависимости от социального положения. Вариант именования Иван Иванович мог себе позволить только князь или крупный боярин, да и то среди своих или тех, кто ниже статусом. Перед царем он был Иван сын Ивана/Иванов сын или даже Ивашка сын Ивана/Иванов сын. Для отроков или недорослей полное имя также не употреблялось. Аналогичное обстоятельство распространялось и на остальные сословия за исключением крестьян и прочих простых людей. У них всегда употреблялось только уничижительная форма имени. Причем, нередко, если имела просторечная форма, то ее и использовали. Например, не Никитка Иванов сын, и Микитка Иванов сын. Упоминание отчества практически всегда было в полной, правильной форме. Поэтому сын этого Микитки уже именовался бы как Никитин сын. Хотя в отдельных случаях в именовании отца могло закрепляться уничижительная или просторечная форма имени Микита, а не Никита, Юрий, а не Георгий и так далее. , а его здесь к счастью звали именно так, поднялся, отряхнулся и огляделся. Ощущения были странные. Тело было меньше старого и существенно легче. Из — за чего поначалу все вокруг казались великанами. Но это быстро прошло.

Куда важнее оказались ощущения. Он чувствовал себя словно в какой — то компьютерной игре. Почему? Сложно сказать. Скорее всего потому, что, он хоть и готовился оказаться в прошлом, но и сам до конца в это не верил. И использовал этот проект как возможность не думать о плохом в последние годы жизни. Чтобы наполнить их смыслом и чем — нибудь увлеченно заниматься. А тут раз — и все получилось. И наш герой оказался удивлен этому совершенно не шуточно.