Михаил Ланцов - Помещик. Том 1. Сирота

— Пока нет, — ответил вместо Кондрата священник. — Но я ему уже передал с оказией печальную весть о гибели его сына.

— Вот не было печали… — покачал головой парень.

— Что, не жаждешь увидеть старика?

— Я же даже не помню, как он выглядит, — как можно более наивно улыбнулся наш герой.

— Понятное дело. Но ты не беспокойся. Он вряд ли до весны появится. Мужчина он занятой. Сейчас же сбор урожая на носу. Ему не до путешествий. Потом зима — не лучшая пора для его немалых лет. Да и в поход царь наш Государь против татар вроде как собирается. Вряд ли Семена отпустят. А весной смотр. И ему, как и всем поместным дворянам надлежит на него явиться. Вот после смотра, ежели надумает, то приедет.

— Если сможет, — добавил Кондрат. — Может на береговую службу заступит. И тогда только летом. По этому году, слышал я, он весной, сразу после смотра заступал. Значит весенний он.

Андрейка кивнул.

Он знал о том, что на береговую службу заступают в две смены. Половина дворян по весне, а вторая — летом и далее до осени. Береговую службу — значит на Оку для защиты державы от набегов татарских. И уходить с нее никто не решится. Даже если дома беда. Ибо первейшее дело эта служба. Такое не простят.

Потихоньку разговор утомил всех. И Андрейка предложил «дядьке Кондрату» «сабельками побаловаться».

— … а то я ведь совсем ей не умею махать.

— И то верно, — кивнул уже не молодой поместный дворянин и они вышли на полянку.

Тренировочного или учебного оружия у них не было. Поэтому работали боевыми. Осторожно. Медленно. О чем сразу условились.

Просто чуть — чуть постучали.

Кондрат Кобыла делал вид, что учит, а Андрейка — что учится. То есть, один показывал и рассказывал самые азы. А паренек старательно их повторял. Ничего такого. Просто хоть какая — то забава. И польза, ибо для столь слабого тела, каковым обладал наш герой любая тренировка на пользу. Тем более с живым оппонентом, когда можно хоть немного отработать сбивы ударов.

— Эх… — вернувшись к костру к землянке, произнес Андрейка, — где бы мне найти товарища такого, чтобы вот так — упражняться? И с сабелькой, и с копьем.

— Так навещай соседей, — пожал плечами Кобыла. — Мало кто откажется — дело — то стоящее.

— А нет ли в Туле увечного из числа старых, но опытных послужильцев? Чтобы и сабелькой умел, и копьецом, а в походы ходить не мог?

— Так Петр Рябой на паперти сидит, — заметил Афанасий.

— Да ну, — отмахнулся Кондрат, который явно этого Рябого не ценил.

— А чего сидит? — осведомился Андрейка.

— То мне не ведомо. Сказывает, что послужильцем был. Да хозяина его побили татары. А сам он едва ноги унес.

— И что же не идет послужильцем к кому еще?

— А никто не зовет. Стар он уже. Да и чужой здесь. Сам болтает, что из — под Рязани. Но то точно никто не ведает.

— И тебе его брать не след. Я поищу. Может сыщу кого из охочих. А эту воровскую рожу стороной обходи. Вот те крест — брешет. Не послужильцем он промышлял, а татем лихим. Видать на старости лет решил грехи отмаливать.

— Если татем, то чего не донесли?

— А он у нас не шалит, — твердо произнес Афанасий. — И что татем был — лишь домыслы. Я его как — то расспросил, а потом у знакомца из Рязани о тех людей поспрошал.

— Ездил?

— Грамотку послал. Так те люди действительно от татар погибли в один год. В тот год многие Богу душу отдали. Брешет ли Петр али нет — не ведомо. Однако же тихий он. Верно живет болью былых лет.

— Это когда волком на других не смотрит, — буркнул Кондрат…

[1] Отопление по — черному практиковалось на Руси местами до XX века, имея своих последователей и апологетов. И развивалось. Однако самые совершенные и продвинутые печи такого типа появились лишь в XIX–XX века и к эпохе массового бытования не имели никакого отношения.

1552 год, 12 августа, где — то на реке Шат

Отец Афанасий с Кондратом и служкой уплыли на утро. После завтрака. Из — за чего Андрейке пришлось пропустить свою утреннюю тренировку, чтобы не вызывать ненужные пересуды. Так ведь было не принято, да и тренировка сама по себе могла вызвать массу вопросов. Хотя критическая масса странностей и так уже накопилась изрядно. Но пока плотина удерживала этот «паводок». И наш герой не хотел усугублять и без того сложную ситуацию.

Люди во все времена в основе своей любят и ценят только тех, кто решает их проблемы. И очень болезненно воспринимают тех, кто эти проблемы не решает, а живет лучше. «Делиться надо!» Эту аксиому парню с детства доносил его отец, показывая на примерах, к чему приводит безудержная сепарация и противопоставления себя другим. По этой причине Андрейка не видел ничего плохого в том, чтобы помочь коллективу, с которым ему придется жить и вести дела до самой смерти. Пугало его не это, а то, как коллектив воспримет эту помощь.

Устинка и Егорка к этому времени уже не раз ему сообщили, что считаю получение краски волшбой. От чего у парня волосы на голове шевелились. Потому что становиться местным колдуном ему не хотелось совершенно. Да, приносящим пользу, то есть, полезным. Но колдуном. А значит тем, кого боятся и не понимают.

Люди и в XXI веке легко были падки на неуправляемую агрессию и бездумные обвинения, выбирая в качестве мишеней тех, кто им был лично неприятен или непонятен. Вот живет Вася и не тужит. И тут покупает себе хорошую, дорогую машину. А до того пешком ходил и одевался как все.

— Чего это? Как это? Откуда? — сразу у всех его соседей возникнут мысли.

С ним попытаются поговорить и выяснить что к чему. И если он не сможет внятно дать объяснение источнику богатства, то почти наверняка посчитают вором или еще кем — то. Вплоть до любовника местного уголовного авторитета.

Звучит, конечно, карикатурно. Но уголовный мир редко оценивает себя со стороны, варясь в своем соку. А ведь в гомосексуальном сексе как минимум два участника. Поэтому тот мужчина, который во время отсидки пользовался «услугами» других мужчин для удовлетворения своих сексуальных потребностей, в глазах простых людей, всего лишь еще один пи… кхм… представитель сексуального меньшинства.

Но мы отвлеклись.

Главное то — что люди, которые Андрейку окружают, должны понимать, откуда у него богатства и, одобрять их получение. Наворовал, так наворовал. Обычное же дело. Если наворовал и не посадили, значит поделился с кем нужно. Наторговал? Тоже ничего такого. Боем взял с набега? Вообще отлично, ибо это очень уважаемый источник дохода для поместных дворян. А вот магия, колдовство и прочее… оно находилось за пределами понимания и осознания. Как и иная мистика такие вещи пугали и настораживали.

Поэтому Андрейка уже пожалел о том, что решил зайти эту партию с краски. Ведь тот же Устинка с Егоркой ладно что ничего толком не запомнили в процессе получения краски, так еще и не поняли. Для них творилось какое — то колдовство. Мешали землю с чем — то. Что — то кипятили. Какая — то жижа булькала. Что — то жгли. Куда — то макали. Чего — то терли. В общем — не иначе как зелье ведьминское готовили или отвар ведовской. Им просто не хватало уровня образования, остроты мышления и осознанности. Для них все эти действия не имели смысла и были никак не связаны между собой. И Андрейка очень крепко опасался того, что это их мнение может оказаться довлеющим, ежели кто — то узнает о выделке краски, а не ее нахождении. И о многих других вещах. Поэтому старался не дразнить гусей. Хотя понимал — они и так уж напряжены. И какой оставался еще предел прочности — вопрос. Большой вопрос…