Дмитрий Смирнов - Особое задание

Однажды в Чрезвычайную комиссию пришел кряжистый мужчина в теплом тулупе из собачьих шкурок. Од снял мохнатую шапку, осмотрелся и спросил:

— Где у вас старший?

— Я старший.

— Если вы возьмете меня на работу к себе, — глядя прямо в глаза, проговорил он, — то буду служить верой и правдой. Родом я из села Пудогощ. Фамилия Корзин. Зовут Семен.

Предложение было заманчивое и вместе с тем неожиданное. Вопрос был поставлен прямо, и отвечать на него нужно тоже прямо. Но как взять на работу в ЧК незнакомого человека? Что мы знаем о нем? Только то, что он сам нашел нужным нам сказать.

— Хорошо, Семен Корзин. На работу мы тебя возьмем. Но ты понимаешь, что наша работа связана с большим риском?! Можно нарваться на пулю бандита или получить удар ножа в спину. Не боишься? Подумай об этом.

— Я все обдумал, — спокойно ответил Корзин. — Смерти я не боюсь. От нее не уйдешь. А вот смотреть, как безнаказанно уходят через границу враги, не могу. Если возьмете — найду вам помощников из карелов, которые тоже служить будут не за страх, а за совесть. И проводники будут хорошие…

В Корзине мы не ошиблись. Он отлично знал все тропинки через непроходимые болота и лесные чащи, прекрасно ладил с людьми, которые верили ему, охотно выполняли его поручения. Благодаря Корзину коллектив чекистов обрел среди населения настоящих, бескорыстных помощников.

Вскоре Семен получил особое задание. Во главе группы чекистов он был направлен на ту сторону границы с разведывательным заданием. Прошел месяц. Однажды в сильную метель на оленях прибыл связной Корзина — красноармеец Лихачев.

Корзин сообщал, что через два дня в районе Сегозера или по реке Суне будет переброшено на советскую территорию шесть вооруженных шпионов. Возможно, на оленьих упряжках.

Я срочно собрал совещание, на которое пригласил командира и комиссара полка, дислоцировавшегося в Повенецком районе. Разработали оперативный план поимки шпионов. Решили сделать засаду сразу в двух местах предполагаемого движения лазутчиков — у Сегозера и на реке Суне.

Октябрь 1918 года был лютым. Разместившись на нескольких нартах и укрывшись теплыми кожухами, отряд чекистов и красноармейцев выехал в засаду.

Перед участниками операции была поставлена задача: дать возможность нарушителям углубиться на нашу территорию и приступить к действию только по сигналу ракеты.

Белые халаты слились со снегом. Лежали неподвижно. Стыло тело. Но двигаться опасно — можно выдать свое присутствие.

Прошел час, другой, третий… Время предполагаемого перехода нарушителей границы истекло. В чем дело? Может быть, они изменили свой маршрут? Тогда где же их встречать? У Сегозера? Но и там тихо.

Было светло. Далеко за Полярным кругом виднелась полоска северного сияния, украсившая небосвод причудливым орнаментом.

Истекал пятый час нашего терпеливого ожидания. И когда казалось, что можно уже снимать засаду, показались оленьи упряжки.

— Внимание! — передали по цепи.

Нарты приближались. Нарушители не ожидали приготовленной им встречи и чувствовали себя уверенно. Когда в небо вдруг взмыла ракета, для «гостей» она была подобна внезапно разорвавшейся бомбе… В бинокль было видно, как нарты сделали поворот и олени со скоростью ветра понеслись обратно к границе. Но и в тылу врагов взлетела ракета.

Как зайцы, заметались по снежному полю нарушители. Грянул залп, ударил пулемет, полетели ручные гранаты. В ответ с нарт раздалась пистолетная стрельба — видно, решили без боя не сдаваться.

Все больше сжимается кольцо чекистов и красноармейцев. Видя безвыходность положения, оставшиеся в живых подняли руки.

Три живых шпиона вместе с захваченными документами были доставлены в Повенецк.

В это время у нас находился ответственный работник Смольного — Позерн. Сколько мы ни пытались вместе с ним прочитать содержание зашифрованных документов — все напрасно. Позерн предложил доложить о поимке шпионов Дзержинскому.

Из Москвы пришел приказ — доставить задержанных в ВЧК.

Кто из нас, чекистов, не любил председателя ВЧК? Мы восхищались его железной логикой, умением распознавать врагов, разгадывать их коварные замыслы. Многие из нас мечтали походить на него, мечтали о встрече с ним.

С большим удовлетворением я узнал, что доставка шпионов в ВЧК поручена мне. Трудности пути из Повенецка в Москву не имели для меня значения.

Сдав арестованных, я с волнением стал ждать вызова к Ф. Э. Дзержинскому. Старался представить, как будет происходить встреча, какие вопросы задаст председатель ВЧК.

И вот наконец я в кабинете Феликса Эдмундовича.

— Товарищ Щевьев! Проходите, пожалуйста. Садитесь. Расскажите, как были пойманы шпионы.

Стараясь не пропустить ни одной подробности, я рассказал о Корзине, о том, как было получено от него сообщение, о самой операции и о тех, кто отличился при поимке шпионов.

Внимательно выслушав меня, председатель ВЧК спросил:

— Вы давно работаете в ЧК? Кем были до этого?

Я коротко рассказал ему о себе. Когда Дзержинский услышал, что я принимал участие в штурме Зимнего, он тепло улыбнулся и сказал:

— Да, это были потрясающие дни. Они никогда не сгладятся в памяти.

В конце беседы Дзержинский обратил внимание на мою одежду. А вид у меня был неказистый: потертая куртка, перешитая из старой шинели, видавшая виды шапка-ушанка, поношенные солдатские сапоги.

Феликс Эдмундович вызвал секретаря.

Протягивая ему записку, сказал:

— Председателя Повенецкого ЧК товарища Щевьева нужно срочно обмундировать. Выдать ему кожанку, хорошие сапоги и обязательно новый револьвер.

На прощание он крепко пожал мне руку.

Вторая встреча с Дзержинским произошла у меня в Петрограде в 1919 году, когда я работал председателем отделения транспортной железнодорожной чрезвычайной комиссии на Николаевском вокзале.

Тогда войска Юденича рвались к Питеру. Город находился на осадном положении. Пролетариат вооружался. Многие чекисты уходили на фронт.

Тем, кто оставался в городе, пришлось вести напряженную работу: вылавливать белогвардейских агентов, бороться с паникерами и смутьянами, нести охрану важных объектов.

По нашей инициативе четыре пульмановские платформы были оборудованы под своеобразный бронепоезд, вооружение которого составляли «максимы», а броней были мешки с песком.

Экипаж бронепоезда набрали из рабочих, командирами пулеметных расчетов назначили чекистов. Вскоре бронепоезд отправили на станцию Колпино…

Телефонный звонок из Москвы известил меня о приезде в Петроград Ф. Э. Дзержинского. Через несколько часов я встречал его на перроне.

Открыв дверь вагона, я попросил разрешения войти. Дзержинский что-то писал, склонившись над столом. Лицо его было озабоченным.